Мимишки с печеньками

Много лет назад двенадцатилетняя девочка, прочитавшая «Тараса Бульбу», написала в сочинении, что запорожцы кажутся ей не героями, а дикарями, потому что «ненавидят и считают врагами всех других». Последнее слово было подчеркнуто. Больше двадцати лет прошло, а слова шестиклассницы не уходят из памяти.

ФОТО Asaf Eliason/shutterstock.com

Последний раз я вспомнила их, наткнувшись в Интернете на «Список слов, за которые хочется нанести телесные повреждения». По какому поводу негодуют авторы списка? По нескольким и разным. Больше всего их раздражают слова сентиментально-уменьшительные: «вкусняшки», «няшки», «пироженки», «мяско», «кушенькать». Честно говоря, мне эти слова тоже не нравятся, но ведь никто не заставляет меня их употреблять. И если выбирать между ними и ставшими общеизвестными «словами ненависти», то лично я предпочла бы слышать «няшек» и «мимишек». Тем более что у них, как выясняется, довольно занятные истории.

Лингвист Максим Кронгауз в книге «Самоучитель Олбанского» объяснил, что очень русское по духу слово «няшка» пришло к нам из японского языка через жаргон поклонников аниме, японской мультипликации, где звукоподражание «ня» соответствует нашему «мяу». В японском оно используется как междометие, выражающее умиление, нежность. Обрусев, «ня» стало «няшечкой».

«Мимишка» тоже родом из мультфильма, любимого многими детьми «Мадагаскара». Там пушистый детеныш лемура часто жалобно произносит «ми». Почему в русском языке жалобные звуки превратились в выражающие умиление, не может объяснить даже Кронгауз. Однако это произошло, и слово «мимими» не только прижилось, но и породило родственников: «мимишку», «мимишечку» и «мимишность».

Наше отношение к словам во многом зависит от ситуации их употребления и нашего отношения к человеку, от которого мы то или иное слово слышим. Когда милейшая девушка-продавщица спрашивает, не забыла ли я купить какие-нибудь вкусняшки, я в ответ на ее неизменную приветливость просто не могу не испытать чувства умиления. Это притом что сентиментальное сюсюканье терпеть не могу. Однако изо всех сил стараюсь признать, что в языке молодых мам, например, появление уменьшительно-ласкательных суффиксов вполне объяснимо. И неужели стоит раздражаться, услышав «супчик» вместо нейтрального «супа», какие-нибудь «мяско» или «печенька» и «кушенькать» вместо «есть»...

Авторы пресловутого списка яростно негодуют на типичные ошибки типа «эКспрессо», «эКскалатор» и «инциНдент». Кто бы спорил: лучше писать без ошибок и произносить слова правильно. Но любую ошибку можно легко исправить, при этом стараясь не обижать человека, ее допустившего. Когда я только начинала работать учителем, завуч Ирина Васильевна Баранова предложила провести один и тот же диктант в двух наших классах. А после дала мне тетради своих восьмиклассников, взяв на проверку работы моих учеников. Со всем энтузиазмом глупой молодости я размашисто разрисовала детские тетрадки яркими «палками» и «галками». Когда у меня в руках оказались тетради, проверенные настоящим учителем, стало стыдно. Там тоже были подчеркнуты все ошибки и на поля вынесены, но сделано это было тоненькой ручкой очень аккуратно и как-то совсем не обидно. Это был прекрасный урок на всю жизнь.

Обратите внимание: меньше всех «жаждут крови», спокойнее всего относятся к вариативности и изменению языковых норм, к появлению в языке новых слов самые грамотные люди. Лучшие профессиональные лингвисты стараются утихомирить разбушевавшихся борцов с безграмотностью, разрядить атмосферу языковой ненависти. Не знаю, кто стоит за порталом medusa.ru, но мне симпатичны эти люди, задавшиеся вопросом: «Как говорить так, чтобы никого не обидеть?».

Они сформулировали вопросы, на которые приходится искать ответ всем, кто не хочет быть дикарем: «Как правильно называть людей, которые приехали с Кавказа? Людей с темной кожей? Людей с инвалидностью? Как обращаться к людям на улице?». Этими вопросами и попытками ответов на них они задали тон нормального разговора культурных людей.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 057 (5430) от 02.04.2015.