Михаил Пиотровский: Мы все патриоты Петербурга. Город того требует. Он — матрица патриотизма и любви

В больших залах-трансформерах Главного штаба открылась выставка, посвященная Рериху.

Михаил Пиотровский: Мы все патриоты Петербурга. Город того требует. Он — матрица патриотизма и любви |

Мы опасались, как там будут восприниматься картины. Опасения оправданные, Николаевский зал Зимнего дворца не все картины выдерживают. Как‑то показали там «Танец» Матисса. Он выглядел маленьким, как открытка. Оказалось, в Главном штабе размер залов не мешает, а, наоборот, «играет» с выставкой.

Выставка насыщена художественно и интеллектуально. Там два иконостаса больших размеров, сенсационные эрмитажные археологические находки, потрясающая археология Рериха, его картины… Вещи Древней Руси и Гималаев. Русь, сливающаяся с Гималаями, и Пакт Рериха.

Во Всемирном клубе петербуржцев Рерих провозглашен образцом петербуржца. Образцов у нас не так много — Рерих и Набоков. Они рано уехали, но оба сохранили память о нашем городе, где один замечательный ансамбль сливается с другим. По петербургским улицам ходишь, как по шпалерной развеске картин. Иногда мы об этом забываем, начинаем придираться к каждой детали. Дух петербургских улиц надо беречь.

Мне это напоминает нескончаемую полемику со многими руководителями города о необходимос­ти Петербург сохранять, ничего не строить в центре. Всегда звучал аргумент: нельзя жить в городе-музее. Я на это отвечал: в музее жить можно, уж точно лучше, чем на судостроительном заводе. Сейчас время изменилось. Наши судостроительные заводы выглядят лучше, чем пятнадцать лет назад. Но тем не менее я продолжаю повторять: город-музей — особая экосис­тема, мир, в котором можно жить. У него есть особенности, это важно.

Петербург, как музей, насыщен историей. Чтобы эту историю понять, полюбить и оценить, требуются усилия. Мы часто слышим о том, что наш город холодный, чиновничий, кому‑то он кажется надуманным. Действительно, он строгий, но когда люди в него вживаются, начинают любить. Достоевский не любил Петербург. Но в своих книгах он создал город, который начинаешь понимать и воспринимать.

В последнее время я много говорю о терапевтической роли музеев. Она есть и у Петербурга. Петербургские улицы лечат душу и поднимают настроение. Не зря Агриппина Ваганова говорила про воспитанниц балетного училища: моих девочек воспитывает красота Петербурга.

По Петербургу можно ходить, как по музею. В последнее время летом в городе много марафонов, перекрываются улицы, автомобилисты ругаются. Этот город создан не для машин. Чтобы его видеть, надо ходить пешком. Думаю, и участникам марафонов нравится бежать по его улицам и мостам. Иначе они бы в садике бегали. Город создает ощущения музея, где тоже ходят пешком.

Музеи — самые демократичные учреждения в мире. Они открыты для всех. Экономика Эрмитажа не рассчитана на прибыль. Музей выбирает, кому давать льготы: многодетные семьи, семьи и участники СВО, пенсионеры. 25 % посетителей приходят в Эрмитаж бесплатно, 35 % — по билетам со скидкой. Критерий посещаемости музея не максимальное число посетителей, а сколько он может принять, учитывая его возможности, и сколько принимает бесплатно. Государство стоимость льгот не компенсирует. Есть сложившаяся система, с кого Эрмитаж берет деньги, кто их ему дает. Схема перетекания денег от обеспеченной части общества к менее обеспеченной в музее функционирует. Бесплатный билет оплачивает тот, кто заплатил за специальный визит в Эрмитаж. Плюс налоговые послабления.

Музей сочетает демократичность с аристократичностью. Он требует от посетителей подтянуться, вести себя правильно, понимать, что есть некая планка, которой надо соответствовать. Иногда люди обижаются на то, что им надо выполнять правила. Для музея важна система ограничений и дисциплины. Сочетание аристократизма и демократичности свойственно и Петербургу. Город дисциплинирует в том числе и приезжих. В этом ему надо помогать.

Сегодня часто звучат слова: историческая память, традиционные ценности. Эти понятия нельзя навязать. Они рождаются в том числе и из ощущений, которые возникают в музее. Он сохраняет то, что вне его стен сохраниться не может. Приведу наглядный пример. В Эрмитаже есть изумительные урартские бронзовые чаши, найденные при раскопках Кармир Блура. Когда их нашли, думали, что это золото. Пролежав в земле несколько тысяч лет и находясь в музее, они не потемнели, звенят. У реставраторов есть теория: когда брали крепость, во время пожара была такая высокая температура горения дерева, что возникла нанопленка, которая защищает чаши. Памятники под открытым небом приходится реставрировать.

Музеи воспитывают уважение к истории и предкам. Выставка в Главном штабе не только о Рерихе, но и о его семье. Есть музей, который носит имя семьи Рерихов. Пример ценности семьи, воплощенной в жизни, деятельности, истории творческих людей. Они вели себя как семья, держались семьи.

Есть выставки, которые заставляют задуматься об исторических событиях, происходивших в нашем городе. Эрмитаж делал выставку, посвященную 100‑летию революции. Кто‑то думает, что штурм Зимнего дворца был, кто‑то, что его не было. При революции, ориентировавшейся на французскую, штурм должен быть. Значит, в каких‑то деталях это проявилось. Музей рассказал о том, что происходило на самом деле. Сегодня у нас на повестке дня выставка о декаб­ристах. Посмотрим на декабристов взглядом из Зимнего дворца, как это делали на выставке про революцию.

Мы все патриоты Петербурга. Город того требует. Он — матрица патриотизма и любви. Патриотизм — иностранное слово. Его надо менять на гордость, любовь к Родине. Глубокое чувство любви и гордос­ти воспитывается не сегодняшним днем, а историей. Нет лучшего воспитателя патриотизма, чем Галерея 1812 года, Фельдмаршальский зал, Зимний дворец. История музея, его коллекций воспитывает людей. В новом выпус­ке книги «Адреса Петербурга» есть рассуждения о том, какие архитектурные новшества внедрялись при разных императорах — технологии, стройки. Про все надо помнить.

Музей — матрица хорошего вкуса. Сегодня это тоже очень важно. Хороший вкус музея основан на ­науке, на знаниях. Музей формирует исторические образы. Эрмитаж открывает новые залы Галереи Пет­ра Великого. Со времен Николая I создавались миф и история Петра. Эрмитаж его постепенно меняет. Если раньше Петр — царь-плотник, теперь он уже и щеголь, и парижский академик… Следующий на очереди Александр Невский, которого нам предстоит превратить в героя больше, чем в связи с историей его надгробия.

Музейная территория расширяется. В Петербурге два Эрмитажа — на Дворцовой площади и в Старой Деревне, где есть музейная площадь и пять зданий, куда начинают ходить местные жители, дети, школьники. Я запустил понятие музейно-теат­ральный холдинг. Это музыкальные и театральные программы, спектакли, специально поставленные для Эрмитажа и Эрмитажного теат­ра, фестивали… Насыщение музейными событиями жизни города. Мы расширяем музейную территорию выставками, эрмитажными центрами и Днями Эрмитажа в разных городах: в Тюмени, Новосибирске, Казани…

Эрмитаж иногда называют маленьким Ватиканом — государством в государстве. В императорское время он был в распоряжении Министерства двора, сейчас он находится под официальным покровительством президента РФ и у него отдельная строка в государственном бюджете. На мой взгляд, Эрмитаж не Ватикан, а маленький Петербург. Как и Петербург, он представляет собой конкурентное преимущество страны.

Есть громадный мир, в котором Запад с нами соревнуется. В частнос­ти, в сфере культуры. Все повернулись на Восток. Музеи создают свои центры в Аравии, Китае, они будут и в Индии. Эрмитаж представляет Россию, он может соревноваться с Лувром. Соревнование уже идет. Надо понимать, какие культурные посылы будут восприняты.

В связи с Всемирным клубом петербуржцев я часто говорю, что наш город можно любить одновременно с другими городами. Есть много людей в мире, которые, продолжая любить свои города, обожают Петербург. Он может быть второй любовью, это тоже его особенность. У многих Петербург вызывает восторги, но у кого‑то и раздражение.

Во время войны мы пережили блокаду и сейчас живем в блокаде. В 1917 году Эрмитаж бойкотировал советскую власть и считался ее врагом, как символ империи. После советской власти он был врагом для многих, как обломок советского режима. Сейчас он тоже обломок постсоветского режима и прообраз нового типа музея — суверенного, как наша культура. Музей и город и в этом похожи.

Читайте также:

В центре «Эрмитаж — Казань» откроется выставка «Прекрасная эпоха. Европейское искусство рубежа XIX – XX веков из собрания Эрмитажа»

В Манеже Малого Эрмитажа открыта выставка «Со знаком С. П. Б.»


#Эрмитаж #культура #Рерих #выставка

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 224 (7800) от 27.11.2024 под заголовком «Петербург — матрица патриотизма и любви».


Комментарии