Михаил Пиотровский. Игра с виртуальным пространством — важная часть музея
Музей показывает людям виртуальность и заставляет в нее верить. Глядя на картину, мы в какой‑то степени погружаемся в мир, о котором она рассказывает.
На днях я был в Казани. Там открылись «Игры будущего» — проект, соединяющий цифровые технологии и физическую активность, классические и цифровые виды спорта.
«Игры будущего» — инновационное сочетание виртуального и реального. Люди играют в виртуальный футбол или хоккей, потом выходят на поле и играют в настоящий. Они живут одновременно в реальном мире и в виртуальном, переходя из одного в другой. Присутствуют на соревнованиях и аватары — сотворенные в виртуальном мире фигуры известных людей: Конфуций, Софья Ковалевская. В Эрмитаже на выставке, посвященной Леонардо, тоже есть аватар. Выходит Леонардо да Винчи и объясняет, почему картины, которые мы показываем, написаны им и его учениками. Казалось бы, это вызов классическому музею. Но это стало обычным делом. В музее Орсе была выставка о Ван Гоге. Аватар художника отвечал на вопросы. Говорят, ошибался, не очень хорошо знал биографию Ван Гога.
Игра с виртуальным пространством — важная часть музея. Музей показывает людям виртуальность и заставляет в нее верить. Глядя на картину, мы в какой‑то степени погружаемся в мир, о котором она рассказывает.
Так совпало, что в тот же день, когда стартовали «Игры будущего», в центре «Эрмитаж — Казань» мы открыли выставку «Не верь глазам своим». Похожую мы делали в Эрмитаже. В Казани она несколько иная.
Выставка об обманках — приеме в искусстве, когда изображение претендует на то, чтобы выглядеть трехмерным. Возникает ощущение, что его можно трогать. Есть знаменитый пример — муха, сидящая на картине, кажется настолько реальной, что ее хочется смахнуть. Тот же прием используется, когда часы из дерева кажутся бронзовыми, стеклянные вещи выглядят как фарфор… Мы любим выставлять табакерки елизаветинского времени. Они фарфоровые, а производят впечатление письма с сургучной печатью. У нас есть картины, где занавеска выглядит так, что ее хочется откинуть. Одна из таких картин стала главной на обложке каталога выставки.
Часто забывают, что самая главная обманка — лоджии Рафаэля в Эрмитаже. Екатерина создала на холсте их виртуальное изображение. Мы путешествуем по лоджиям, которых давно нет. Те, что в Ватикане, совсем другие, выглядят куда менее торжественно.
Речь идет об иллюзорности как части художественного творчества.
В Эрмитаже в Галерее древней живописи есть знаменитый сюжет. Художник Зевксис нарисовал мальчика и виноград. Прилетели птицы, стали клевать виноград. Все восхищаются, виноград как настоящий. Художник огорчен: что хорошего? Птицы не боятся мальчика. Значит, он нарисован плохо. Вечно мучающая художника проблема. Он создает реальность или ей подражает?
Выставка в Казани большая, ее сопровождает много придумок. Конечно, обманка действует, когда вы обмануться готовы. Для такой выставки обычный свет не годится, нужен полумрак, зеркала. Тогда картонная фигура — обманка, стоящая перед каминами, может показаться живым человеком. Там много и другого рода обманок.
Эрмитаж в Казани знаменит своими тактильными станциями: тексты, написанные шрифтом Брайля, картинки, движущиеся вещи.
В Главном штабе стоит большой каменный стол — обманка с изображением морских животных, ракушек. Кажется, что вода настоящая, хочется трогать. Стол далеко никто не повезет. В Казани сделали большой виртуальный стол, на котором все можно трогать и двигать. С одной стороны, это игра. С другой — размышление о том, реален ли мир, который мы видим, или рожден нашим воображением. Возможно, он нам навязан теми, кто это изображение создает.
То, что мы называем Небесным Эрмитажем в Интернете, — виртуальный мир, который расширяет рамки такого направления музейной жизни, как инклюзия.
Инклюзия — возможность сделать вещи доступными для тех, кому по разным причинам они недоступны. Все начинается для людей с проблемами здоровья — тех, кто плохо видит, слышит… Но появляются новые возможности и для многих других. Для тех, кому трудно приехать в Петербург, мы показываем музей в Интернете. Виртуальные технологии помогают тем, кто не знает античную мифологию или не привык воспринимать сложные вещи — философию в картине.
На выставке «Новые загадки картин Леонардо да Винчи» тоже обыгрываются технологии, хотя, казалось бы, выставка классическая. Она посвящена актуальной сегодня проблеме — авторства.
Когда мы говорим о виртуальном мире, искусственном интеллекте, понимаем, что там авторство коллективное. Разобраться, кто и что там делал, трудно. Проблема авторства всегда существовала в классическом искусстве. То, что касается атрибуции Рембрандта, Леонардо… Сейчас именно новейшие технологии дают возможность вещи тщательно исследовать, тщательно реставрировать, увидеть особенности художника. Попытаться понять, где на картине рука одного автора, где двух, трех. Благодаря новейшим технологиям мы можем перерыть громадное количество материала, прочитать то, что раньше было невозможно, и найти там одно нужное имя. В архивах можно многое обнаружить. Что и произошло.
Оказывается, у Леонардо кроме двух известных существует и третий вариант «Мадонны в скалах». Похожая картина есть в российской коллекции Музея христианской культуры, с которым мы сделали эту выставку. Предположение возникло благодаря результату работы эрмитажных и итальянских специалистов.
На старое искусство можно посмотреть заново. Сегодня для этого модный объект — Леонардо. Было время, когда все хорошие картины приписывались ему. Так их покупали и в Эрмитаж Екатерины. Потом пришла пора, когда авторства Леонардо лишилось множество картин. Так в свое время было и с Рембрандтом. Теперь начинается обратная волна. То там, то тут благодаря новым технологиям, новым приемам реставрации и исследования обнаруживаются картины Леонардо.
Знаменитая история с картиной «Спаситель мира», которая считалась одной из многочисленных копий. Потом ее исследовали, реставрировали, решили, что в ней есть много от Леонардо. Авторитетнейшие музеи мира подтвердили авторство. Как и главный для современного человека критерий — цена на аукционе. Картина была продана и перепродана за безумные цены — показатель того, что многие поверили в то, что это Леонардо. Притом что многие не поверили.
Авторство — вещь относительная. Про искусственный интеллект мы понимаем не все. Но про Рубенса доподлинно известно, что у него работала мастерская. В Эрмитаже висит «Мария Магдалина» Тициана. Таких в мире как минимум шесть. Эти вещи тиражировались, писать их художнику помогали помощники. Скоро будет выставка о фламандских натюрмортах. Их всегда писали несколько художников. Один рисовал дома, другой цветы, третий животных, четвертый человека. Это можно различить.
Мы сделали выставки-дискуссии, посвященные проблеме авторства, уже не раз. Это был «Фаберже — ювелир императорского двора». Сейчас на выставке «Севрский фарфор и имитация. От преклонения до обмана» соединились подлинный фарфор, реплики, подделки.
Теперь спор идет по поводу присутствия в картинах руки Леонардо.
Известно художественное явление — леонардески. Это школа Леонардо, его замечательные ученики. Он все время экспериментировал, его художественные приемы — пример иллюзорности. Улыбка Джоконды придуманная, в жизни такой не бывает. Разные повороты пальцев рук младенцев на картине — приемы, которым можно научить. Ученики их воспринимали и использовали. Леонардо им помогал. Сейчас специалисты учатся отличать то, что делал он сам, что ученики.
На выставке три картины. Эрмитажная — «Ангел» — всегда считалась школой Леонардо. Теперь ее будут изучать итальянские коллеги. Они полагают, там много Леонардо. Не знаю, посмотрим.
«Битва при Ангиари» — знаменитая роспись во Флоренции, которая погибла. Существует несколько вариантов то ли ее эскизов, то ли копий. Ни в одной из них полностью не признается авторство Леонардо. По поводу картины из Музея христианской культуры исследователи предполагают, что это первоначальная композиция, созданная рукой Леонардо. Со степенью вероятности мы и играем. Я говорю очень осторожно, что на картине, возможно, присутствует рука Леонардо. Искусствоведы говорят обтекаемо. Реставраторы настроены более решительно. Идет дискуссия. Эрмитаж может себе это позволить.
Мы показываем вещи из коллекции Музея христианской культуры. Это частное собрание христианского, католического, протестантского искусства: иконы, античность, Рембрандт, Леонардо, вещи их круга. Явление интересное само по себе.
Было время, когда большие музеи во всем мире частные коллекции не выставляли. Российские музеи еще в советские времена делали выставки западных частных коллекций. Они были новшеством в музейном мире. Потом это вошло в моду. Выставки делаются, но разделение на частное и музейное сохраняется.
Надо сказать, в России возникли громадные частные коллекции искусства. Некоторые застряли на Западе, но большая часть находится здесь. Наши современные Третьяковы, Щукины и Морозовы уже где‑то есть. Музеи открывают для них двери, сотрудничают с ними. Но надо понимать: при этом должно быть правильно построенное взаимодействие.
Есть разница между галереей и музеем. Галерея, как правило, коммерческая организация. Она торгует, меняет свой состав. Музей — единое целое, это прописано в законе. Его коллекции неделимы. От того, написал картину Леонардо или нет, в музее ничего не изменится. Для галереи это разница в цене. Люди в суд подают, когда озвучивается сомнение по поводу авторства их вещей. Они теряют деньги, если кто‑то сказал, что у них Пикассо не Пикассо и Матисс не Матисс. Полемику по этому поводу мы видели неоднократно.
Частные коллекции надо поддерживать. Но не стоит давать им разрастаться, как сорнякам на поле, или строить для них «теплицы». Мы возделываем регулярный сад, где государственные и частные музеи могут взаимодействовать. Эта схема отрабатывается.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 36 (7612) от 28.02.2024 под заголовком «Игра с виртуальным пространством».
Комментарии