Михаил Пиотровский. Блокада Ленинграда нас многому научила и надо находить разные способы ее вспоминать

Для нашего города в слове «блокада» особый всегда актуальный смысл. Он пережил попытку врага одержать победу, истощив людей физически и морально, ограничив их во всех коммуникациях, в том числе информационных.

Это не только повод для гордости и скорби, есть и то и другое. Но это и стимул для жизни. Блокада нас многому научила. Надо находить разные способы ее вспоминать.

Эрмитаж отмечает важные даты залпом событий. Так происходит в День музеев, в декабрьские Дни Эрмитажа… Музей — храм муз, но музейной музы не существует. Есть другие, они все живут в музее. Поэтому в памятные дни у нас синтетически сочетались выставки, театр, музыка, балет, мультимедиа.

В память о блокаде мы создали серию новых, прежде не происходивших событий.

Наше новое здание в Старой Деревне расположено рядом с Серафимовским кладбищем, где похоронены жители блокадного Ленинграда. 18 января, в День прорыва блокады, там впервые зазвучал отреставрированный поминальный псковский колокол XVI века. Эта церемония будет ежегодной.

Часть нашей музейной памяти о блокаде и только что полученный подарок — шедевр русского модерна, мебель фабрики Свирского. Она происходит с императорской яхты «Полярная звезда», которая в годы войны стала плавбазой Балтийского флота, стояла около Зимнего дворца. С «Полярной звезды» по кабелю подавали электричество на все знаменитые эрмитажные мероприятия, которые происходили в дни блокады.

Широко известны рисунки архитектора Александра Никольского о жизни эрмитажников в бомбоубежищах музея в блокадное время. На основании этих рисунков мы создавали инсталляцию, для которой брали вещи на «Ленфильме». Она была торжественная, как кино.

Но в нашей коллекции есть и другие рисунки на ту же тему художника с монограммой МГ. Раньше о нем ничего не было известно. Если у Никольского рисунки торжественные, трагические, у этого художника они более бытовые. На одном из них запечатлен «Храпоглушитель системы Григорьева». Благодаря этому шуточному изображению было сделано искусствоведческое открытие, удалось установить имя автора — Михаил Григорьев. Это театральный художник, один из младших мир­искусников. В Первую мировую войну он был летчиком, в 1920‑м начал работать как театральный художник. Александр Бенуа устроил его в Мариинский театр. Затем он работал в ТЮЗе с Самуилом Маршаком и Борисом Зоном, выполнял декорации для МАЛЕГОТа, для Театра кукол. Какое‑то время вместе с Зоном Григорьев возглавлял ТЮЗ. Замечательный театральный художник в блокаду жил в пятом бомбоубежище Эрмитажа. После войны он работал в Театре Комиссаржевской, оставил воспоминания, письма.

Тема блокады стала стимулом и для совсем современного искусства. В подвале Зимнего дворца с применением новейших технологий мы сделали новую инсталляцию, построенную на основе 3D-моделей рисунков Григорьева вместе с подлинными вещами. Она стала частью проекта «Небесный Эрмитаж» — цифрового двойника музея. 3D-модель бомбоубежища блокадного времени вошла в виртуальный визит в Эрмитаж. Новая экспозиция не повторяет предыдущую. Она будет сменная, как в Галерее графики. Графика долго не экспонируется, она боится света. Новые технологии тоже долго не живут, быстро устаревают. На старые экраны уже никто смотреть не хочет. Будут новые инсталляции, посвященные блокаде. Еще десять лет назад это вряд ли было возможно и уместно. Теперь в подвале Эрмитажа люди будут надевать шлемы и погружаться в атмосферу жизни музея и его сотрудников блокадного времени.

Первое правило — делай, что должен. Эрмитажники, которые жили в подвалах музея, занимались наукой, убирали воду с паркетных полов, тушили зажигалки на крыше… Это известно из их воспоминаний. Работа человека лечит, спасает от отчаяния.

Мы помним формулу «Подвиг Эрмитажа». Так называется книга, которую написали Сергей Варшавский и Юлий Рест. Она о том, как были спасены коллекции музея. Это описывалось как подвиг и подвигом было. Благодаря книге, многократно издававшейся и переводившейся на многие языки, эрмитажная блокадная летопись вошла в историю культуры как символ борьбы против зла.

Есть и еще важный аспект: так сохранялась память о блокаде. Нельзя забыть, что после войны эта память искоренялась. Было устроено «Ленинградское дело», закрыт Музей блокады. Память нужно было возрождать, и в этом деле важную роль сыграл Эрмитаж.

Теперь, когда в наши двери стучит блокада информационная, об опыте предшественников полезно помнить.

Находясь в условиях блокады, музей обращался за ее кольцо. На Большой земле должны были видеть, что здесь происходит. Эрмитажные события — юбилеи Навои и Низами проводились для поднятия собственного духа, но и для тех, кто был снаружи кольца. Есть яркие воспоминания поэта Николая Тихонова о том, как Иосиф Орбели сумел убедить начальство в Смольном поддержать эти культурные манифестации, которые вся страна отложила, а блокадный Ленинград провел в назначенный срок.

И сегодня мы стараемся, чтобы в Интернете — в облаке было видно все, что происходит в Эрмитаже. Ответ на информационную блокаду — максимальное оповещение о том, чем мы живем. Это и обращение в будущее.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 17 (7593) от 31.01.2024 под заголовком «Блокада нас многому научила».