Мифы тайги и полярных морей
Несколько лет назад мне удалось подержать в руках странный документ, озаглавленный «Основные причины смертности среди членов Ленинградского отделения Союза писателей». Датировался он допотопными советскими временами, предназначен был строго для служебного пользования, а самым странным в нем было то, что, согласно документу, одной из наиболее распространенных причин гибели ленинградских литераторов было, оказывается, нападение медведя.
Иллюстрация Shai Halud/shutterstock.com
- Неужели медведи в Ленинграде и правда так часто грызут писателей? - поинтересовался я у человека, показавшего мне справку.
- В Ленинграде нет, не часто, - ответил тот. - Но не стоит забывать, что когда-то именно к писательской организации нашего города были прикреплены все литераторы малых полярных народов.
Говоря о «великой русской литературе», мы (как само собой разумеющееся) имеем в виду литературу русских. Но не стоит забывать: по-русски свои книги писали и прозаики иных национальностей. От абхаза Фазиля Искандера и киргиза Чингиза Айтматова до авторов малых, очень малых и совсем малых народов. И всего несколько десятилетий назад именно Ленинград был литературной столицей громадного региона, простирающегося от льдов Арктики до дебрей Маньчжурии.
Самый первый роман, написанный заполярным автором, тоже, кстати, вышел именно в нашем городе. Дело было в середине 1930-х, назывался роман «Жизнь Имтеургина-старшего». Рискну предположить, что лично вы об этом произведении не слышали никогда в жизни, но вот в довоенные годы книжка считалась самой что ни на есть классикой приключенческой литературы. Там были шаманы, схватки с полярными волками, вьюги, на неделю погребающие человека под трехметровым слоем снега. И, разумеется, там было все, что в наши дни считается непременным атрибутом анекдотов про чукчей: «Муж мой! Грудная младшая дочь помочилась и намертво примерзла к земле!» — «Влей в ее горло огненной воды, пусть перестанет плакать».
По национальности автор «Имтеургина» был юкагиром - членом крошечного народа, насчитывающего всего четыреста с чем-то человек. Впрочем, ходят настойчивые слухи, что в реальности книжку за него написал лично Самуил Маршак. А коли так, то первым автором родом из Заполярья считать стоит не его, а чукчу Юрия Сергеевича Рытхэу.
Сам писатель утверждал, что дед его служил одно время экспонатом в нью-йоркском зоопарке: сидел в клетке, на которой было написано «Чукотский шаман». При рождении будущий классик чукотской литературы получил лишь имя «Рытхэу», а «Юрием Сергеевичем» звали милиционера, выдававшего юному чукче паспорт и не сумевшего придумать имя-отчество позвучнее. Лет до четырнадцати самым изысканным лакомством мальчик считал слегка протухший тюлений жир, а спал, завернувшись в плохо выделанную звериную шкуру. Зато потом получил направление на учебу в Ленинградский университет, и жизнь его круто поменялась.
У Рытхэу есть очень смешной рассказ, в котором он пишет, как всю долгую дорогу до Ленинграда переживал, что не взял с собой байдарку. В направлении на учебу указывался адрес вуза (Васильевский остров), а как доберешься до острова без хорошей байдарки? В те годы в Университете учились сразу несколько будущих звезд заполярных литератур, и каждый потом вспоминал о чем-то похожем. Тувинец Кенин-Лопсан, например, утверждал, что торчащие за окном аудитории купола Исаакиевского собора его земляки называли «Золотая юрта».
К концу ХХ века главными звездами британской литературы неожиданно оказались пакистанец Салман Рушди и нигериец Бен Окри. А главными кумирами нью-йоркских интеллектуалов - перуанец Варгас Льоса и турок Орхан Памук. Что-то очень похожее происходило в те же годы и у нас. Заполярные романы чтение, конечно, на любителя, но в занимательности им не откажешь. В «Женитьбе Кевонгов» нивхского писателя Владимира Санги невеста погибает от удара костяным копьем в голову. В «Черном стерхе» якута Ивана Гоголева подробно описывается поедание галлюциногенных мухоморов.
Несколько лет назад в обской тайге я как-то заночевал прямо в национальной школе народа манси: на стене там висел писанный маслом портрет писателя Ювана Шесталова метров пять в высоту и три в ширину. У русских много писателей, и каждому достается лишь по небольшому кусочку читательской любви. У малых народов писатель обычно один, а значит, получает всю любовь целиком. На Ямале я лично слышал, как тамошние ненцы за глаза называют свою писательницу Анну Неркаги словом, означающим «женщина-вождь».
Последние несколько лет издаются эти романы редко - зато экранизируются чуть ли не каждый год. Причем продюсером картины может выступить, скажем, оскароносец Владимир Меньшов, а в главных ролях не отказываются сниматься и звезды первой величины. Зрелище, доложу вам, незабываемое. Чего стоит одна только сцена битвы из фильма «Богоматерь кровавых снегов», в которой аборигены верхом на боевых лосях с окованными железом рогами атакуют несущуюся прямо по льду среди белых медведей красноармейскую тачанку!
На сегодня главной звездой этой литературы считается писатель-хант Еремей Айпин. Между прочим, именно он последним из русскоязычных авторов был несколько лет назад номинирован на Нобелевскую премию по литературе. И, по слухам, имел неплохие шансы. Трудно представить, но факт: иконостас русских нобелевских лауреатов мог бы выглядеть так - Бунин, Шолохов, Пастернак, Солженицын, Бродский. И - Еремей Айпин.
Сам литератор верен исторической родине - жить он так и остался в лесах и болотах Зауралья. Но, поскольку свои книги издает именно в Петербурге, частенько бывает в нашем городе. Прежде чем сдать этот материал, я позвонил ему на мобильный телефон и поинтересовался, не собирается ли писатель на берега Невы?
- Зимой? Шутите? - ответил без пяти минут нобелевский лауреат Еремей Айпин. - А олени? А родовое угодье? А торжества в честь духов реки Аган? Нет, раньше месяца цветения ягеля о том, чтобы куда-нибудь отсюда уезжать, не может быть и речи.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 024 (5886) от 09.02.2017.
Комментарии