Меццо-сопрано Джойс Ди Донато выступила с пианистом Крейгом Терри в Филармонии
Мегадива мировой оперы американская меццо-сопрано Джойс Ди Донато впервые выступила с пианистом Крейгом Терри в Малом зале Филармонии с большой сольной программой.
ФОТО Сергея ТЯГИНА предоставлено пресс-службой Филармонии
Визит этой примадонны – очередная приятная неожиданность политики локдауна, закрытых концертных залов и театров в Америке и Европе. При доковидном раскладе жизни безумно востребованная Джойс Ди Донато вряд ли выбралась бы сюда в разгар сезона и начала летних фестивалей. Но сегодня для многих зарубежных оперных певцов возможность выступить в открытой России – не просто глоток свежего воздуха, но и шанс элементарно заработать в ситуации, когда гонорарам поступать неоткуда.
Имя Джойс Ди Донато держится в зените славы на протяжении последних лет. Одно из часто встречающихся слов в названиях ее сольных альбомов – queen, или Королева, чей титул и полномочия распространяются как на эпоху барокко, так и на бельканто. В ее послужном списке исполнительских вершин – героини Генделя и Моцарта, Беллини и Гуно, Россини и Массне, Доницетти и Рихарда Штрауса. Славится Ди Донато и так называемыми брючными, травестийными партиями, среди которых были Керубино, Секст, Асканио, Композитор, Идамант, Октавиан.
Ди Донато сделала все со своим голосом, да и с собой для того, чтобы ей не было равных. Она еще и похудела, чтобы выглядеть совсем уж неотразимо. Среди ее программ есть «Война и мир» из барочных арий, которую она привозила однажды в Москву, где без страха и упрека наносила себе радужный грим – эдакий боевой окрас, каждый раз разный, чтобы показать многообразие и пестроту мира, цветов кожи.
В любом случае Королева – всего лишь броский и всем понятный рекламный ход, какими в разные периоды именовались и Каллас, и Сазерленд, и Груберова. В жизни Джойс – человек бесконечно открытый, живущий интересами музыки, искусства, культуры, гуманизма. В сетях можно найти ее многочисленные мастер-классы, на которых она весело и бесконечно увлекательно учит молодых певцов быть свободными, чтобы выразить всю глубину и простор музыки.
Джойс озарила своим обаянием битком набитый Малый зал без труда, широко улыбнувшись, даже слегка прослезившись в момент, когда одна из поклонниц еще до исполнения вынесла ей букет цветов. Прежде чем начать петь, исполнительница поделилась своим впечатлением от пережитого, от парадоксальностей периода, когда, с одной стороны, у всех появилось время задуматься о бытии и быте, но с другой – все оказались в непростой изоляции, из которой выбираться помогала музыка. Разумеется, она призналась Петербургу в любви с первого взгляда, восторгалась Малым залом, который за красоту декора назвала «театром».
Свою программу певица открыла кантатой «Ариадна на Наксосе» Гайдна – сочинения, почти не исполняемого в России. Написанная на слова анонима, впервые исполненная в 1791 году в Лондоне кастратом Гаспаро Паккьеротти, которому аккомпанировал на клавесине сам композитор, кантата рисует меняющуюся картину чувств покинутой Ариадны. Начинающаяся со слов словно бы очнувшейся от сладкого сна героини «Тезей, где ты?» музыка движется по лабиринту воспоминаний дочери критского царя Миноса. Вслед за изменением настроений героини она доходит в финале до кипения арии мести на словах «Ах, как бы я хотела умереть в этот страшный момент... Тот, кого я так любила, убежал столь варварски и жестоко». В этой кантате Гайдн решил испытать на себе стилистику Генделя, аффектированность его мелодики, что особенно чувствовалось в финальной патетичной части. Джойс Ди Донато в своем пении благополучно соединила два этих композиторских стиля, начав как изнеженная обитательница блаженного острова, а закончив как моцартовская Электра из «Идоменея». Ее неогромный голос без усилий заполнил Малый зал, вновь доказав уникальные акустические свойства этого пространства. Крейг Терри за роялем творил чудеса аккомпаниаторского искусства, готовя каждый смысловой и эмоциональный поворот, прокрашивая все нотки и паузы.
Во второй половине первого отделения оказался цикл Пяти песен Густава Малера на стихи Фридриха Рюккерта. Джойс призналась, что лишь недавно взялась за Малера, а потому глубокое постижение его философии еще впереди. Слушать ее Малера было невероятно увлекательно, она словно брала каждого слушателя за руку, приглашая совершить с ней маленькое путешествие по камерным визионерско-психологическим этюдам великого симфониста.
Второе отделение началось с опер – двух арий Клеопатры из опер Хассе и Генделя, где певица показала свои виртуозные колоратуры и ту свободу чувств, о которой мечтают те, кто попадает в мир барочной оперы. В монологе и жалобе Дидоны из «Троянцев» Берлиоза Джойс взобралась на вершину романтической оперы, показав, что ее мастерство простирается далеко за границы барокко. Пострадав вместе с Дидоной, она вновь перешла к непринужденному конферансу, так любимому публикой в любой стране мира, сказав, что и Берлиоз, и Эллингтон писали в разное время, но об одном – об одиночестве. И после Эллингтона, которого она, конечно, исполнила легко, виртуозно, с бесконечной теплотой интонирования, она плавно перешла к «Жизни в розовом свете» Эдит Пиаф и к бисам, среди которых затесался и всеми любимый ангельский моцартовский паренек Керубино из «Свадьбы Фигаро». Он был готов, как и Джойс, щедро делиться стрелами Амура, чтобы сделать всех счастливыми.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 112 (6950) от 23.06.2021 под заголовком «Как делиться счастьем».
Комментарии