«Литературы в России сегодня нет!»

Родился в Ленинграде. Работал продавцом спортивных велосипедов, телеведущим, обменщиком валюты, учителем в школе, уборщиком в берлинском кинотеатре, главным редактором эротического журнала, охранником, переводчиком, музыкальным обозревателем, барменом, пресс-секретарем в казино. Потом начал писать книги. По образованию — магистр богословия. Женат, воспитывает двоих детей. И считается одним из самых модных писателей последних лет, нравится это кому-то или не нравится.
В этом году у Стогова выходят сразу несколько научно-популярных книжек. Но прославился он все равно романами « Камикадзе», «Мачо не плачут», «mASIAfucker».
Корреспондент «Санкт-Петербургских ведомостей» Евгений КОГАН решил узнать у Ильи Стогова (Стогоff), о чем должны думать начинающие романисты. А заодно вообще поговорить о писательском ремесле.

— Ты считаешь себя известным писателем?

— Иногда узнаешь о том, что ты знаменит, в очень неожиданном контексте. Неделю назад я ходил в жилконтору, получал «форму девять». Отстоял в очереди, сунул лысую голову в окошко, назвал девушке свою фамилию. А она достала из сумочки мою книжку и сказала, что хочет автограф. Ничего кроме неловкости я не испытал — глупо как-то... У меня есть жена и двое детей. Как каждый нормальный мужчина, я должен их кормить. Лучше всего мне платят за оптовую продажу слов, поэтому я до сих пор работаю писателем. Это факт. А все остальное: лавры любимца муз, восторги читателей, «Творчество» с большой буквы — не факт, а так, иллюзия. Много раз я обнаруживал, что являюсь звездой. И еще больше раз, что с этим нужно бороться. Иначе с ума сойдешь.

— На гонорар романиста прожить можно?

— На самом деле, литературный шоу-бизнес постепенно нагуливает подкожный жирок. Если я умею считать, то Акунин и Донцова свой первый миллион долларов заработали уже давно. А их издатели сделали денег не меньше, чем устроители гастролей Дэвида Копперфильда. Но к моему городу все эти московские навороты отношения не имеют. Насколько я знаю, в Петербурге я единственный профессиональный писатель. В смысле человек, который живет исключительно на гонорары.

— Ты уверен?

— Безусловно! То есть у меня прожить на гонорары получается. Особенно стало получаться после того, как мои романы начали продавать за границу. Сейчас, конечно, не то, но одно время я был вполне состоятельным пареньком.

— А что ты вообще думаешь по поводу современной российской литературы?

— Я очень скептически смотрю на отечественную словесность. Дело в том, что у нас в стране многие люди давно разучились читать. Слова «пиво» или «булка» на вывесках они узнают в лицо, а никаких иных слов им просто не нужно. 31 декабря я заболел и все праздники провалялся с температурой. Работать все равно не мог и решил что-нибудь почитать. Открыл список самых модных авторов уходящего года, разложил перед собой книжечки, думал приятно провести время... Я испытал шок. Я не думал, что все настолько трагично. Никакой литературы сегодня в России нет. То, что у нас в стране прокатывает как чтение для интеллектуалов, находится вообще за гранью добра и зла! Это как надпись на стене в туалете. Люди пишут книги, а получаются все равно одни фиги.

— Отлично, поговорим о творчестве единственного профессионального писателя. Твоя проза очень реалистична. Сколько на самом деле там правды и сколько плодов твоей фантазии?

— Жизнь всегда интереснее любой фантазии. Я мало чего выдумываю, а если и выдумываю, то, наоборот, в сторону увеличения правдоподобности происходящего. Пару месяцев назад ко мне приезжал дуэт из супермодного московского издания — интервьюер и фотограф. Приехали прямо с поезда, в несусветную рань. Я запустил их на кухню и пошел умываться. Когда пришел обратно, ребята пили коньяк. Стаканами. За сорок минут эта парочка убралась до полностью свинского состояния. Мне пришлось взять диктофон, самому задать себе вопросы, самому же ответить, потом сфотографироваться и на руках выносить зубров журналистики из дома. Согласись, если бы это была сцена из романа, то все решили бы, что я врун.

— Не боишься, что твой лирический герой однажды заслонит в сознании читателей тебя самого?

— А кто такой я сам? Я — стареющий лысый тип, ведущий скучную жизнь. По утрам, как и все, пьющий много горячего кофе. Вечерами читающий сыновьям детские переложения Библии. Мои книги — это и есть все самое интересное во мне. Остальное во мне весьма заурядно...

В позапрошлом году на Московской книжной ярмарке у меня должна была проходить большая презентация. Огромное здание бывшего павильона « Космос» на ВДНХ. Десятки тысяч посетителей. Толкотня и визги. Как обычно, на презентацию набились в основном прыщавые некрасивые девочки. Я задержался, опоздал к началу, и они волновались, бегали, готовили блокнотики для автографов. А когда я все-таки появился, вышел на сцену, девочки опухли. Потом одна из посетительниц прислала в журнал «Афиша» письмо, в котором писала, что тщательно готовилась к встрече, даже надела чистое нижнее белье, но, увидев меня живого, решила больше никогда не покупать моих книжек. Писатель — это ведь не рок-музыкант. Писатель не должен быть виден.

— Для тебя существуют табуированные темы?

— «Все мне позволено, но не все полезно» — апостол Павел, «Послание к Римлянам»... В книжках могут литься ведра крови, а могут ведра иных физиологических жидкостей. Ничего страшного. Главное — зачем они там льются. Книга может быть жестокой, но для этого она должна быть честной. То есть говорить правду, которая состоит в том, что да, мы все живем в не очень хорошем мире, и сами мы не очень хороши, но есть Тот, Кто способен это исправить, Кто настолько сильно любит каждого из нас, что без лишней болтовни пришел и умер за нас. Если же книжка жестока и бессмысленна сама по себе, то правы те, кто спускает такие книжки в унитаз.

— Слушай, а зачем вообще люди начинают писать романы?

— Основной принцип работы писателя должен звучать так: если можешь не писать — не пиши. А вот если не можешь...

— И долго ты еще собираешься писать?

— На самом деле, за лавровый венок я особенно-то не держусь. Мне больно глядеть на людей, у которых один раз получилось, и потом всю жизнь они пытаются повторить успех — написать еще один роман, сыграть еще одну песню, снять еще одну киношку.

Посмотрите на бунтаря и нонконформиста Андрея Макаревича, ведущего кулинарное шоу «Смак». Почитайте последние романы старых, давно свое отписавших Аксенова или Лимонова. Люди не в силах остановиться. Понять, что иногда лучше пропасть с экрана телевизора, чем вот так...

В этом смысле честнее всего поступила рок-певица Маша Макарова, которая поняла, что песни что-то больше не пишутся, распустила группу, съехала из столицы обратно к себе в Ростов-на-Дону и сегодня, по слухам, работает нянечкой в детском саду.

Я бы, кстати, с огромным удовольствием пошел работать в школу. Учителем. В самую обычную, битком набитую хулиганами школу. Я бы говорил маленьким негодяям о том, как правильно... И мир вокруг становился бы лучше.

— Тогда научи тех, кто в 2003 году решил написать модный роман. О чем должен задуматься начинающий романист?

— О том, останется ли он модным к 2004-му. Прежде чем вышел мой роман «Мачо не плачут», издатели считали, что на прозе молодых русских писателей денег не сделаешь. Однако за первые полгода продаж «Мачо» по популярности обогнал западные аналоги процентов этак на триста. «О!» — сказали издатели. Пытаясь повторить этот успех, они наводнили рынок клонами. Теперь практически ежемесячно выходит книжка про беспробудное пьянство, секс, клубы и шубы-дубы. И ни одна из этих книжек не продается!

Дело в том, что я никогда не писал только про пьянство и эротические перверсии. Я писал о том, что мы рождаемся, и мамы гладят нас теплыми ладошками по маленьким головам, а потом мы вырастаем и рушим свои жизни, калечим окружающих, пытаемся понять, зачем все вокруг. И не понимаем, что правильный ответ состоит в том, чтобы просто самим погладить кого-то по голове. Мало кто понимает, но все мои книги про это. Про смерть любви. Может быть, поэтому они и становятся такими модными.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 20 (2890) от 1.02.2003 года.