Ленинград глазами непродающегося

Большой выставкой живописи и графики Александра Арефьева - 300 произведений из двадцати частных собраний - KGallery завершает замечательную серию из пяти персоналий художников, входивших в Орден непродающихся живописцев (ОНЖ), главных фигур ленинградского неофициального искусства первых послевоенных десятилетий.

«Хулиган и баба» (1955). Собрание Риммы Логиновой. ФОТО предоставлено KGallery

За два года были показаны другие «орденоносцы» - Валентин Громов, Рихард Васми, Шломо Шварц, Владимир Шагин. Логика серии требовала именно такой последовательности. Начать с Громова, единственного ныне здравствующего представителя ОНЖ, дать возможность не только увидеть его картины, но и услышать голос свидетеля давних событий: как подростки, пережившие войну, встретились в средней специальной школе при Академии художеств, были изгнаны оттуда за «формализм», рисовали для себя, стали звездами «газаневской культуры» в середине 1970-х...

Для финала приберегли Арефьева - лидера группы, часто называемой еще «арефьевским кругом». Чтобы озадачить публику драмой художника, прожившего 46 лет, из которых самыми яркими оказались всего несколько, между 1949 и 1955 годами.

Как сказал на открытии выставки коллекционер Игорь Прудников, никто так мощно и точно не показал Ленинград того времени, как это сделал Арефьев в картинах, рисунках тушью, монохромных акварелях.

Ни одного открыточного вида, никаких красот. Главные герои Арефьева - городские окраины с брандмауэрами и заводскими трубами, прохожие в одинаковых пальто, темные дворы, хулиганы, пристающие к беззащитным женщинам, пустынные ночные улицы.

Художника сравнивают с европейскими экспрессионистами, и он выдерживает это сопоставление. А если титул «русский Дега» или «русский Ренуар», присвоенный Арефьеву после первого показа знаменитой «Банной серии» 1949 - 1950 годов через полвека после ее создания, выглядит преувеличением, то во всяком случае корректным. Сочетание уверенных линий и чувственности в изображении женских моделей заставляет простить подглядывание с крыш соседних домов через запотевшие окна советского банного сервиса.

Дальше началось то, что вежливые искусствоведы называют «склонность к медицинским препаратам, расширяющим сознание». Арефьев получает три года за подделку медицинского рецепта. После возвращения из лагеря много рисует на античные сюжеты, пробует работать в духе Павла Филонова, но эти опыты, за редкими исключениями, оказываются неудачными. Не случайно на выставке совсем немного позднего Арефьева. Выделим две картины. «В трамвае» - портрет позеленевшей от тоски собаки, едущей в общественном транспорте среди ног и чемоданов. В «Суздале для туристов» художник изображает храмы с помощью кусочков белого поролона. Для праздного туриста не важно, подлинник перед ним или грубая подделка.

В 1977 году, возможно, пытаясь преодолеть затянувшийся творческий кризис, а может быть, на волне отъездов многих неофициальных художников Арефьев эмигрирует. Через несколько месяцев он умер в Париже.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 186 (5803) от 06.10.2016.