2Vtzqv4Hz9U

Когда хочется радости

На днях Театр музыкальной комедии осуществил обменные гастроли с Рижским русским театром им. Михаила Чехова. Петербургская труппа показала в Риге свои спектакли «Баронесса Лили» и «Сильва», а наша публика увидела музыкальную комедию «Ханума» в постановке Аллы Сигаловой.

Когда хочется радости | ФОТО с официального сайта Рижского театра

ФОТО с официального сайта Рижского театра

Это вторая режиссерская работа Аллы Сигаловой в Рижском театре – двенадцать лет назад она поставила там «Ночи Кабирии», а также неоднократно выступала в качестве хореографа.

Спектакли в постановке Сигаловой вызывают противоречивые отзывы критиков, но всегда привлекают широкую публику. На предшествовавшей гастролям пресс-конференции директор Рижского русского театра Эдуард Цеховал сказал, что «Ханума» пользуется невероятной популярностью, и зал на 563 места всегда полный – приходят не только русскоязычные зрители, но и латыши.

Одна из самых популярных пьес в Советском Союзе – комедия о том, как две свахи пытались выгодно женить разорившегося князя, – хороша тем, что дает возможность актерам показать себя с неожиданной стороны. Например, в привезенном на невские берега спектакле впервые запел корифей труппы легенда латвийского театра Яков Рафальсон, сыгравший главную роль. В пьесе вряд ли стоит искать философские подтексты: мораль прозрачна и по сегодняшним меркам даже наивна. Лучше всего просто довериться вихрю театральности и позволить зрителю самому решить, какие выводы извлечь для себя из этой забавной истории.

«Пьеса была очень востребована. В каждом городе славят свою «Хануму», – говорила Алла Сигалова, прекрасно понимая, какой вопрос прежде всего зададут петербургские журналисты. Как вы, дескать, рискнули показать «Хануму» в Петербурге, где так ревностно относятся к шедеврам своей истории? Здесь не избежать сравнений со знаменитым спектаклем Георгия Товстоногова.

Видно, что Сигалова сильно волновалась, как будто чувствовала, что часть местных интеллектуалов не примет ее версию пьесы Владимира Константинова и Бориса Рацера по мотивам произведения Авксентия Цагарели. Впрочем, у нее на руках были козырные карты: художественная палитра и музыка. Сценографию и костюмы придумал выдающийся грузинский художник Георгий Месхишвили. Он же оформлял знаменитый спектакль «Ханума», поставленный Робертом Стуруа в 1965 году в Тбилиси. Для него это возвращение к пройденной теме в новом веке, провозгласившем «новую театральную реальность».

Другой выдающийся грузин – композитор Гия Канчели написал для «Ханумы» джазовые композиции, которые не использовал Георгий Товстоногов. Спектакль Рижского театра весь пронизан ритмами джаза; действие постоянно прерывалось эстрадными номерами и пением в микрофон. Но главное во всем этом эстрадно-драматическом представлении было скрыто живописными холстами – ансамбль Xylem Trio в составе двух братьев Оскара Петраускиса (саксофон), Раймонада Петраускиса (фортепиано) и Рихарда Залюпе (перкуссия). Музыкантов рекомендовал сам Гия Канчели как лучших исполнителей его музыки. Этот джаз будто наполнял голову ветром, а сердце – жаром. Смотреть спектакль стоило хотя бы ради соло саксофониста Оскара Петраускиса.

«Ханума» появляется в театральном репертуаре, когда наступает дефицит непоблекших красок, непотухшего света и тепла. Алла Сигалова призналась, мол, выбрала эту пьесу, потому что захотелось радости после того, как она поставила «Отелло» Дж. Верди в Латвийской национальной опере. Петербуржцам, видимо, тоже захотелось радости: два вечера прошли при аншлагах.

Хотелось больше нежности и меньше резкости; больше легкости и меньше вычурности. Но Алла Сигалова будто сама запуталась, какой именно спектакль ей нужен: для московских модников (хипстеров) или для массового невзыскательного зрителя. Юноши и девушки в укороченных ярких брючках и кедах выплясывали буги-вуги, задорно подпевали, выполняли, в общем-то, декоративную функцию (в спектакле заняты все пятнадцать выпускников актерского отделения Латвийской академии культуры). Изобильный базар олицетворяли декоративные панно с овощами и фруктами – совершеннейший китч в духе американского художника Джеффа Кунса; его же ироничное творчество напомнили яркие фигурки овец, свисающие с потолка. За эти отсылки к поп-культуре, разбавленные ностальгическим ретро, можно было бы обвинить авторов в заигрывании с молодой аудиторией. Эта публика спектакль Товстоногова не видела и явно не ждет от режиссера попыток создать психологические портреты героев комедийного водевиля, а от художника – упоения национальным колоритом. Нынешняя молодежь, скорее, оценит оригинальное использование фольклорных мотивов, нежели поднадоевший поп-арт.

К тому же созданные актерами образы не вписывались в такую постмодернистскую трактовку. Они явно переигрывали, пытаясь передать южный темперамент. Вместо остроумного гротеска получился шарж, а любой смешок из зала только подстегивал актерскую прыть. Но зрители смеялись мало – громкое одиночное «Ха!» вызвала разве что реплика князя: «Я из нее люля-кебаб сделаю!».

Ханума (Вероника Плотникова) – роковая «блонда» в черном платье и алой накидке, в сверкающей бижутерии воплотила собой вкус среднестатистической провинциалки, воспитанный под влиянием концертов звезд советской эстрады. А ее конкурентка Кабато (очаровательная выпускница Латвийской академии культуры Наталия Живец) была похожа на клоунессу во всем ярко-желтом: от шляпки до туфель.

Влюбленная пара княжеского племянника Коте (Максим Бусел) и красавицы Соны (Юлия Бернгардт) смотрелись как пародия на Пьеро с Мальвиной. Все прочие тоже разыграли «комедию масок», которая заставила улыбнуться пару раз, но, чтобы от души посмеяться, нужны узнаваемые характеры.

И только князь Вано Пантиашвили в исполнении Якова Рафальсона вызвал искреннее сочувствие. Актер старой закалки, он на глазах у зрителей переживал внутреннюю драму униженного нищетой мужчины; конечно, посмеивался над своим героем, но и жалел его. Он был живым и настоящим, несмотря на шутовской цилиндр, украшенный розой, – карикатура на любовь к элегантной Франции. В этом попсовом и глянцевом спектакле Яков Рафальсон сумел донести до зрителей одну неочевидную, но актуальную мысль: «старикам тут не место». И нет ничего больнее одинокой старости.


Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 017 (5390) от 03.02.2015.


Комментарии