Книжное лекарство от хандры
Первая декада после Нового года - время, когда приходится расплачиваться за краткую вспышку праздничного веселья. Физический и душевный дискомфорт, общий упадок сил... Как бороться с послепраздничной депрессией? Классический рецепт неизменен, и важным ингредиентом в нем служит пухлая книга на журнальном столике. Но какая именно книга?

Фото Алексея Смышляева/Интерпресс
Наверное, нет такой литературы, которая лучше помогает восстановить пошатнувшуюся веру в осмысленность и рациональность бытия, чем британская классика XIX века. Будь то дебютный роман Чарльза Диккенса «Посмертные записки Пиквикского клуба» или «Гордость и предубеждение» Джейн Остин, образцовая мелодрама и мгновенный слепок эпохи - любое произведение, которое с той или иной долей условности можно отнести к «викторианской прозе», погружает нас в мир других скоростей и других отношений. Более основательный, крепко сбитый, не отягощенный комплексами и неврастенией, еще не переживший череду глобальных катастроф двадцатого столетия, понятия не имеющий о теории Зигмунда Фрейда и слабо представляющий, к чему приведут попытки проверить на практике теорию Карла Маркса. Какие бы драматические события ни разворачивались на страницах такой книги, какие бы пороки общества и человеческие слабости ни обличались, в основном корпусе классических «викторианских» текстов не происходит ничего такого, что давало бы основания для экзистенциального кризиса, подрывало бы веру в разумность мироустройства. Смысл жизни, несомненно, есть - даже если он остается за рамками повествования.
Эстафетную палочку у классиков принимают современные английские писатели. Колкий сарказм Уильяма Хини, благородного афериста из романа Грэма Джойса «Как подружиться с демонами», отстраненный документализм «Таинственной истории Билли Миллигана» Дэниела Киза о человеке, чье сознание расколото на 24 самостоятельные личности, комичный аристократизм персонажей «Теннисных мячиков небес» Стивена Фрая - все это разные, но одинаково сильнодействующие средства от меланхолии, норовящей перейти в хронический сплин. А уж в чем-чем, а в сплине жители туманного Альбиона толк знают.
А вот современная русскоязычная проза в отличие от британской для борьбы с хандрой годится плохо: слишком часто наши авторы, лауреаты престижных литературных премий, видят свою задачу в том, чтобы растормошить читателя, вывести из состояния внутреннего равновесия. Само по себе это неплохо, но только не в нашем случае. Однако из каждого правила есть исключения. Роман армянского мультипликатора Мариам Петросян «Дом, в котором», огромный, запутанный, как бесконечный лабиринт, многослойный, как торт-наполеон со стола Гаргантюа, уводит читателей в совершенно особый мир, замкнутый и бесконечный, опасный, фантастический, где можно затеряться на недели (а в некоторых случаях и на годы), забыть обо всем, что нервирует, раздражает, выводит из себя. И это притом что действие книги происходит в доме-интернате для детей-инвалидов - казалось бы, менее комфортную тему сложно придумать.
Как средство от депрессии сгодится и другой тип литературы - например, биографическая проза из серии «Жизнь замечательных людей». И дело не только в том, что многие книги из линейки «ЖЗЛ» сами по себе читаются как увлекательный детектив («Эдгар По» Андрея Танасейчука), крепко сбитый «истерн» («Барон Унгерн» Леонида Юзефовича) или авантюрно-исторический роман («Александр Дюма» Максима Чертанова). Жизнь героя такой биографии может состоять из сплошных неудач и сокрушительных провалов, особенно жизнь человека искусства, но каждому из них удалось оставить в истории четкий след - несмотря на все превратности судьбы. Это тонизирует: ей-богу, как-то неловко брюзжать из-за погоды за окном, читая про настоящие, не сезонные депрессии автора «Ворона» или о том, как создатель «Трех мушкетеров» рисковал угодить то в долговую яму, то в тюремную камеру.
Конечно, это крайне условный перечень: на самом деле никакого чудодейственного эликсира против хандры не существует. У каждого свои симптомы, каждому помогают разные книги: одному моему знакомому настроение поднимают трагедии Сенеки, другому, не поверите, «Тошнота» Жан-Поля Сартра. Книга, которую я перечитываю в таких случаях, попроще: повесть «Понедельник начинается в субботу», «сказка для младших научных сотрудников» Аркадия и Бориса Стругацких. Это, наверное, самое светлое произведение советских шестидесятых, бесконечно остроумное, с харизматичными героями и блестящими диалогами. А главное - пропитанное жаждой жизни, причем жизни деятельной, полной ежедневных открытий и того, что сегодня называют «внутренним ростом». Несмотря на подзаголовок, повесть не только и не столько об ученых, сколько о тех редких представителях человеческой породы, из которых работа не высасывает все силы, а, напротив, подпитывает энергией. Программисту Саше Привалову (да, в 1960-х в СССР уже были программисты) и его коллегам из Научно-исследовательского института чародейства и волшебства, с одной стороны, жгуче завидуешь: они нашли идеальную точку приложения для своих талантов, место, где фразу «понедельник начинается в субботу» произносят вполне естественно, без пафоса и надрыва, как нечто само собой разумеющееся. С другой стороны, им хочется подражать - насколько позволяют способности. Удивительное сочетание, действующее лучше самого ядерного энергетика. Если читали - перечитайте, оно того стоит. Если не читали - могу только позавидовать открытиям, которые вас ждут.
Материалы рубрики
В Петербурге наградили победителей фестиваля «Волонтеры чтения»
Самое читаемое



Эротика в обмен на продукты. Как художник Сомов выживал в Петрограде
Русский музей развернул в Михайловском замке выставку к 150-летию Константина Сомова.

Иронический оптимизм от Тарантино. О чем рассказывает фильм «Однажды в... Голливуде»
В своей картине режиссер противопоставляет жизненную правду - и ее вечную, несокрушимую экранную имитацию.

Перчик под дождем. Как прошел фестиваль «Оперетта-парк» в Гатчине
Оперетта хороша в любое время года, но летом - особенно.

Михаил Пиотровский. Не отрекаясь и не проклиная
Настал важный момент для культуры нашей страны: идет война за то, как она будет развиваться дальше.

Люди земли и неба. Какими были Семен Аранович и Илья Авербах
Вспоминаем двух советских режиссеров.

Маринист на рейде. 35 картин и рисунков Айвазовского представили на выставке в Кронштадте
Участие коллекционеров позволило наглядно показать контрасты художника, которого одинаково занимали темы бури и покоя.

Граф поклонялся искусству. В Эрмитаже представили коллекцию Строганова
Живопись, акварели, скульптура, фарфор, мебель, редкие книги — все это показывает хороший вкус коллекционера.

Анна Нетребко впервые исполнила в России партию Аиды в опере Верди
Это случилось на исторической сцене Мариинского театра на фестивале «Звезды белых ночей».

В особняке Карла Шредера открыли доступ в кабинет хозяина
Туда можно попасть с экскурсией просветительской программы «Открытый город».

Открыли архивы: неожиданные повороты в судьбах известных зданий Петербурга
О том, как решения властей отражались в судьбе самых известных объектов города, можно узнать на выставке.

«Теперь у нас подлецов не бывает». Размышления о спектакле «Мертвые души» в Театре имени Ленсовета
Спектакль молодого режиссера Романа Кочержевского – это тоска по живой душе в круговороте душ мертвых.

Михаил Пиотровский. Провокация в Венеции
Почему присутствие Эрмитажа на Венецианской биеннале вызвало у многих раздражение?
Комментарии