Изловленный ловец. О чем рассказывает фильм «Видок. Охотник за призраками»
Интересно, почему прокатчики наши решили выпустить весьма зрелищный фильм режиссера Жан-Франсуа Рише «Видок. Охотник за призраками» (в оригинале - «Император Парижа») в мертвый сезон отпусков? Или есть надежда, что картина вызовет повышенный интерес, поскольку дает, как говаривали в старину, пищу для размышлений?
Реальная история используется в кинематографе как минимум с двумя целями. Во-первых, она может быть необходима жанровому кино - боевику и/или мелодраме, чтобы с дистанции времени оценить то, что в прошлом происходило или могло произойти, - важно то, что это было давно. К таким фильмам относятся блистательные «Парижские тайны» (1962), которые критика ругала, а публика валом на них валила. Там все было понятно с добром и злом: ангельски чистое добро - аристократ маркиз дю Самбрей, которого играл Жан Маре, и кромешно черное зло - нувориши-буржуа, руководящие преступниками - ворами и убийцами. И, во-вторых, наоборот: авторы приближают то или иное историческое время к сегодняшнему дню, чтобы вновь сформулировать дилемму добра и зла на конкретном примере. То есть либо перед нами развлекательно-просветительское кино, либо кино дидактическое, как очерк нравов, с основной мыслью: «Вот как жили люди, попробуем влезть в их шкуру».
В картине «Видок» обе цели соединились не столько из-за сложности предмета повествования (картина сделана просто), сколько из-за двусмысленной репутации героя фильма у его современников в XIX веке как во Франции, так и в России. Авторы ленты становятся его адвокатами. Для этого им надо было заглянуть в личную предысторию Видока. А значит, в то время, которое его скандальной славе предшествовало, - самое начало царствования Наполеона Бонапарта, завершившего французскую революцию и провозгласившего себя императором.
Кто такой Видок? Гениальный сыщик, начинавший как выдающийся преступник (в рекламных слоганах так и пишут). Но в России он стал известен как автор мемуаров, вышедших в русском переводе сразу после того, как они появились во Франции. На нашем историческом календаре - это после восстания декабристов, в царствование Николая I. Мемуары вызвали негодование Пушкина (рецензента книги) исключительным цинизмом повествователя. А именно: Видок обосновал право на донос во славу департамента полиции, который он и возглавил.
Авторы фильма как раз и показывают, как Видок дошел до жизни такой. Но у людей, которые посмотрят фильм во Франции и в России, неизбежно будут разные точки отсчета. Французы знают, что было «после» фильма, каким был исторический контекст времени с его революциями (в том числе июльская, 1830 года, когда Видок выпустил свои мемуары) и частичными реставрациями прежних порядков. Зрителям в Париже и окрестностях не надо специально рассказывать еще и об этом. Они смотрят фильм-размышление в жанровой оболочке. Формально финал картины открытый, и Видок - теоретически - должен еще подумать, соглашаться ли на предложение всесильного Фуше (Фабрис Лукини) возглавить департамент полиции или нет. Но французы знают: он согласится. Потому что все равно лучше всех имеющихся сыщиков знает нравы преступного мира. Именно это знание он, удрав с каторги, сам, по доброй (а точнее - недоброй) воле в начале фильма и предлагает начальнику департамента полиции.
Но зачем? Важнейший момент: чтобы полностью обелить себя в глазах власти, после того как эта власть сначала отправила его на каторгу по ложному обвинению. То есть Видок хочет получить подтверждение, что ни в чем не виноват, и зажить жизнью частного - и честного - человека с любимой девушкой. Ради этого ему ничего и никого не жалко. Он выиграл карьеру и проиграл как человек. А как писатель стал известен именно благодаря своей двойственности.
Отечественные зрители, я думаю, этот исходный посыл пропустят. И увидят нечто другое - авантюрную историю двойного агента, желающего быть «императором Парижа». Сюжет услужливо предоставит им эту возможность. Герой бежит с каторги, надолго исчезает из поля зрения, потом появляется в виде торговца сукном, но его узнают и пытаются вернуть на каторгу, где ему точно конец. Поэтому один выход: сдаться властям, но только на время. Он себя «одолжил», и его предложение принято. Герой/антигерой сколачивает свою команду, объединив людей разных политических убеждений, но так или иначе пострадавших от революции (этот процесс показан подробно). И начинается охота Видока на призраков прошлого, показанная лаконично и быстро.
Но очень скоро кто-то начинает охотиться уже за его командой. Людей Видока убивают вчерашние «коллеги» по преступному ремеслу. И вторая половина картины в каком-то смысле зеркальна по отношению к первой, хотя формально сюжет развивается. Потому что деятельность Видока на ниве правопорядка - все еще сугубо личная авантюра. Он еще не обогатился, говоря сегодняшним языком, «административным ресурсом». И мстит ему теперь Натаниэль (Огюст Диль), человек, с которым Видок не пожелал разделить гипотетическую власть над преступным Парижем, именно потому, что не хочет быть связан со своими бывшими товарищами. «Я работаю один», - говорит Натаниэлю Видок в начале картины и повторяет в середине.
Теперь объединим оба взгляда на фильм. Видок воплощает основную человеческую проблему переходной эпохи, когда свобода - романтический лозунг решительно всех революционеров - оборачивается другой стороной. Фильм - о цене стабильности в криминальном и коррумпированном мире после революционного - и, значит, уголовного - беспредела.
Вывод авторов пессимистичен: во времена потрясений отдельного человека всегда обманут. Но вот приятная неожиданность. Видок, каким его убедительно сыграл харизматичный Венсан Кассель, просто не стал бы писать мемуары, приводившие в ярость Пушкина, о том, как правильно продаваться. Лучшая сцена фильма, когда один, без охраны, изловленный ловец Видок входит в большую камеру - «обезьянник», где стоят пойманные с его помощью люди. И в ответ на нестройный хор своих обвинителей отвечает: но ведь вы действительно виноваты! Им нечего возразить. Они его отпустят - вопреки уголовной морали мщения за предательство своих. Только тихий неизвестно чей голос скажет: «Стукач». И слово повиснет в воздухе.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 147 (6500) от 12.08.2019 под заголовком «Изловленный ловец».
Комментарии