Иов по собственному желанию

На Камерной сцене МДТ - Театра Европы в присутствии автора - драматурга Мохамеда Касими состоялась премьера пьесы «Трактир «Вечность».

Супруги Иов (Л. Луценко) и Далия (Д. Ленда) пытаются выживать, наблюдая, как за окнами идет война всех со всеми. ФОТО предоставлено пресс-службой МДТ

Современная история праведника Иова в спектакле начинается с выстрелов. Где-то за стенами дома, в котором обосновались Иов и его жена Далия, постреливают, на крышах прячутся снайперы. Иов и Далия тоже вооружены, они с азартом убивают крыс, устраивая из этой охоты веселую игру-соревнование. В охоте на иноверцев они не участвуют, война и разруха мешают их ресторанному бизнесу, не более того. Убийство людей в маленьком южном городке - еще недавно он казался райским уголком, сейчас же из-за религиозной междоусобицы превратился в ад - стало для них обыденностью. Некоторым неудобством, к которому герои пытаются приноровиться.

Пьеса алжирца, многие годы живущего во Франции и ставшего ныне одним из самых известных писателей франкоязычного мира, написана три года назад. Перевод на русский язык и постановка в Петербурге «Трактира «Вечность» не только радуют, но и удивляют. В представлении драматурга, Европа сейчас словно оглохла и не хочет знать, что происходит в кино, театре, культуре у ближайших соседей. Может быть, это случилось потому, что у всех в жизни происходит одно и то же?

На подобные размышления наводит и спектакль, поставленный давним другом МДТ режиссером и театральным деятелем Патриком Сомье. Простая история о людях, пытающихся выживать в нечеловеческих условиях. Ветхозаветные аналогии - надежный художественный прием. Опора на опыт вечности для осмысления дня сегодняшнего. Режиссер прекрасно знает, где и в какой момент ставит спектакль. Союз с додинским театром важен для него еще и потому, что пьеса встраивается в репертуар, сосредоточенный на болевых точках современности. И переводится на язык сцены актерами, играющими «Братьев и сестер», «Бесов», «Гаудеамус»...

«Трактир «Вечность» встраивается и в более широкий контекст. Конечно, на петербургской сцене еще существует предубеждение против «социалки», как высокомерно именуют некоторые режиссеры общезначимые темы (эти настроения тоже понятны: слишком долго театру навязывалась роль учителя жизни). Но появление таких спектаклей, как «Кабаре Брехт», «Пьяные», «Прикинь, что ты Бог», «Земля», «Антитела», - сигнал о том, что драматурги и режиссеры соотносят мир, в котором живут, с проблемами вечности. Они его видят, слышат и чувствуют, хотя порой избегают внятных высказываний.

Действие спектакля МДТ может происходить, как и во всякой притче, где угодно. Тем более - в наши дни, когда нелюбовь к человеку и человечеству стала главным достижением глобализации. Мы не знаем, где живет и каким богам молится Иов, но видим, как вполне положительный герой Леонида Луценко от пальбы по крысам легко переходит к убийству собак, а вслед за тем стреляет и по людям. Конечно, его под локоть подталкивает сам черт, но беда в том, что соблазнять себя Иов позволяет почти не колеблясь. Он не просто идеал примерной покорности. Он увлекается, входит в штопор азарта - так же упоенно, как играет на рулетке или исполняет прихоти двух гостей своего пустого ресторана. Механика убийства здесь оборачивается механикой самоубийства: Иов, как и его ветхозаветный предшественник, лишается всего - денег, жены, детей... Но в финале Бог ему едва ли поможет.

Персонажи, подвергшие семью Иова испытанию, весьма колоритны. В роли бога здесь дама в белом, чье элегантное пальто навевает ассоциации с облаками, по которым, если верить старой живописи, ступают ангелы и святые. Героиня Натальи Фоменко не святая, она явно в родстве с трезвой и циничной мультимиллионершей из «Визита дамы» Дюрренматта (впрочем, М. Касими вообще тяготеет к традициям европейской интеллектуальной драмы прошлого века). Ахан Артура Козина тоже имеет немало предшественников. И не только в мифологии древнего мира. От него попахивает то оперой, то опереткой. Он насквозь театрален, принимает картинные позы а-ля Мефистофель. Однако именно грубая работа, нахрап, беззастенчивый натиск делают его аргументы неотразимыми.

Режиссер последовательно разворачивает перед нами притчу. Как и во всякой классической притче, образный ряд пьесы ясен и прост. И оттого пугающе узнаваем. Если раньше в классическом советском фильме на вопрос: «Зачем ты пришел?» - ответ «Стреляли...» вызывал улыбку, а ситуация казалась бесконечно далекой и экзотичной, то теперь мы уже не успеваем оплакивать жертв взаимной ненависти и насилия. Иов перестал быть как мифологическим персонажем, так и праведником. Одно утешает: у нас и у европейцев взгляд на современный мир совпадает.