Идея движения. Чем интересен роман «Бегуны» нобелевского лауреата Ольги Токарчук
Русскоязычному читателю, кажется, должна быть особенно близка проза польской писательницы, обладательницы престижной премии «Букер» и недавнего нобелевского лауреата Ольги Токарчук. Помимо общих славянских корней известно, что Токарчук обожает Чехова, носит имя одной из героинь «Евгения Онегина» (ее сестра - другой), а ее первый псевдоним - Наташа Бородина - отсылает к творчеству Толстого и Лермонтова.
Иллюстрация Shai Halud/shutterstock.com
Замысел самого, пожалуй, ее известного на данный момент романа «Бегуны» возник тоже не где-нибудь, а в московском метро. Вместе со знакомым, ныне покойным философом Цезарием Водзинским, они как-то ехали и обсуждали православие и различные его ответвления. Водзинский рассказал Токарчук о секте «бегунов» - людей, которые верят, что постоянное перемещение помогает спасению души, а пребывающий на одном месте человек может попасть во власть дьявола. Эта секта существует до сих пор, и ее члены ездят в метро по кольцу, чтобы постоянно находиться в движении.
Прекрасное далеко. О чем рассказывает книга «Звездолет с перебитым крылом» Эдуарда Веркина?Образ настолько поразил писательницу, что не только нашел воплощение в одной из глав романа, но и дал название всей книге. В этом страхе как будто бы концентрируется тревога большой части современного общества - мир развивается все быстрее, и мы находимся в постоянных попытках угнаться за тем, что нам кажется настоящей жизнью, подчас забывая, что внимательно разглядеть происходящее вокруг можно, лишь замедлившись. «Остановись, мгновенье! Ты прекрасно!» - приходят на ум слова гетевского Фауста, произнесенные в момент наивысшего счастья. Интересно, что они стали знаком для Мефистофеля, который теперь мог забрать ученого с собой в преисподню.
Идея движения - ключевая для книги нобелевского лауреата. Она воплощается и на уровне содержания - все герои перемещаются, а мелькающая в повествовании автобиографическая фигура автора и вовсе собирает свой сюжет из каких-то клочков бумаги и обрывков историй, увиденных, придуманных и записанных в аэропортах и гостиницах в разных точках земного шара.
Но движение передано и на уровне композиции текста. Токарчук признается, что для «Бегунов» изобрела новую форму повествования - и вся она, обрывочная, нелинейная, метущаяся между документалистикой и вымыслом, как будто все время расползается в разные стороны. Сквозные законченные истории разорваны на несколько частей и помещены в разных частях книги, а перемещение от одного микротекста к другому отчасти напоминает переход по ссылкам в Интернете. В романе нет единого сюжета, кроме собственно сюжета движения, потому и поименование его романом в большой мере условность.
Нобелевскую премию вообще-то не вручают за конкретные тексты (за все время исключение делали только в девяти случаях, в том числе для Шолохова). Но по формулировке, которая сопровождала награждение Токарчук, понятно, какое произведение имели в виду члены Шведской академии: «За повествовательное воображение, которое с энциклопедической мощью представляет пересечение границ как форму жизни».
Писательница сама признается, что «очарована концепцией границ» (ее дом находится неподалеку от границ с Чехией и Германией). Мы живем в мультикультурном мире, где, с одной стороны, разграничительные линии стало преодолевать очень легко, а с другой - многие государства стали сильнее ограничивать свободу каждого отдельного человека.
В «Бегунах» много внимания уделяется проблеме сохранения телесной оболочки после смерти - начиная с рассказа о первых анатомических театрах и атласах, продолжая историей коллекции, составившей основу петровской Кунсткамеры, и заканчивая современными исследованиями составов для консервации так называемых препаратов. (Кстати, знали ли вы причину, по которой в Петербург была доставлена не вся коллекция экспонатов, купленная Петром I у нидерландского анатома Фредерика Рюйша? (Долгий штиль на море и особый раствор для сохранения препаратов, в состав которого входил бренди.)
Один из важных вопросов, которым задается автор вместе с некоторыми из своих персонажей: есть ли возможность преодолеть последнюю из определенных для нас границ - между жизнью и смертью? И что ждет нас - в смысле наши тела (с душами-то все как-то более-менее ясно) за ней? Вот голландский анатом Филипп Ферейен всю жизнь ощущает фантомную боль в отнятой в молодости ноге, вот тело Анджело Солимана (история которого сходна с историей Абрама Ганнибала) выставлено на всеобщее обозрение как экзотическое чучело, вот сестра Шопена тайком провозит его сердце в Варшаву. А так выглядит описание смерти известного профессора: «Уровень моря поднимался неотвратимо, захватывая слова, понятия, воспоминания; под его поверхностью гасли светофоры и лопались лампочки; провода замыкало, целая сеть связей обращалась в мертвую паутину, бесполезную, увечную, в испорченный телефон. Гасли экраны. Наконец этот неспешный бескрайний океан подобрался и к больнице, и вот в крови тонут Афины - храмы, священные дороги и рощи, безлюдная в эту пору агора, светлая статуя богини и ее оливковая ветвь».
Пересказывать микросюжеты из книги Токарчук можно очень и очень долго, но чтение «Бегунов» само по себе - весьма увлекательное путешествие, в том числе по человеческой истории и сознанию. Ведь, как неоднократно повторено в тексте, «цель паломничества - другой паломник».
Ольга Токарчук. Бегуны / пер. И. Адельгейм. М.: Эксмо, 2018.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 025 (6623) от 12.02.2020 под заголовком «За что дают Нобеля?».
Комментарии