Год кино начинается

Киносценарист и главный редактор киностудии «Ленфильм» Светлана КАРМАЛИТА накануне нового года, объявленного Годом российского кино, встретилась с журналистом Еленой БОБРОВОЙ и рассказала о том, как важно снять кино об одном эпизоде Кавказской войны начала XIX века, почему интересен Дмитрий Менделеев и чем «грешат» сегогдняшние сценаристы.

ФОТО Fer-Gregory/shutterstock.com

– Светлана Игоревна, год назад «Ленфильм» совместно с дагестанскими кинематографистами начал работу над картиной о национальном герое кавказских народов – имаме Шамиле. Первоначально коллеги из Дагестана именно вам предложили написать сценарий. Почему?

– У нас с Лешей (Алексей Герман-старший. – Прим. ред.) была очень хорошая репутация в Дагестане. Мы дружили с Расулом Гамзатовым, по его поэме написали сценарий к фильму «Легенда о храбром Хочбаре». Именно Расул тогда заразил нас своей любовью к Дагестану, к его непостижимой красоте. Когда мы с Лешей путешествовали на машине по Кавказу, у нас возникло ощущение, что сама природа располагает к тому, чтобы люди там жили как-то по-другому, чем это представляется привычным нам.

– Какое-нибудь стихотворение Расула Гамзатова стало ключом к постижению Дагестана?

– Да. Оно звучит так: «Пусть будет хорошо хорошим, пусть плохо будет всем плохим, пусть час рожденья проклиная, скрипя зубами в темноте, все подлецы и негодяи умрут от боли в животе, пусть кара подлеца отыщет и в сакле, и среди дворца, чтоб не осталось в Дагестане ни труса больше, ни лжеца». Именно эти строчки стали решающими для начала нашей работы с Расулом. Потом это стихотворение существовало в нас с Лешей, и в тяжелые времена мы всегда его цитировали друг другу. И, конечно, оно звучало во мне, когда я попала на гору Ахульго, где в 1839 году разворачивались трагические события осады, легшие в основу будущей картины. Дважды я ездила на Ахульго и каждый раз воспринимала все вокруг не только как потрясающей красоты пространство, а одновременно как место жестокого противостояния.

– То есть это будет не стандартный байопик, повествующий о жизни Шамиля с рождения и до его смерти?

– Мне кажется, что такие фильмы уместны на некогда любимом мною просветительском телеканале в формате научно-популярного кино. Нет, сценарий Михаила Коновальчука и Константина Бутаева (который, кстати, станет и режиссером будущей картины) имеет отношение лишь к одному эпизоду из богатой на события жизни имама Шамиля – к осаде и защите крепости Ахульго, которая продолжалась три месяца и была невероятно кровопролитной для обеих сторон.

– Извините, Светлана Игоревна, перебью вас, но почему вы отказались писать сценарий?

– Из-за Леши. С его уходом у меня нет больше системы координат. Мне не по кому ее выверить. Расскажу одну историю. Мы вместе с Константином Симоновым писали сценарий фильма «20 дней без войны». Писали очень трудно, и у нас никак не получалась одна сцена. Однажды мы с Лешей ехали в метро, и вдруг я придумала. И сцена получалась такой трогательной, что я сама чуть не расплакалась. Рассказала Леше, ему тоже все очень понравилось. Потом мы сделали несколько шагов по платформе, Леша остановился, посмотрел на меня и сказал: «Ну и дура же ты!».

– Почему же?

– Потому что сентиментальность всегда побеждает. Вот без этого «ты что, дура, что ли?» я не могу писать сама – боюсь ошибиться. Потому я на этом проекте выступаю как редактор-консультант. Хотя удержаться у меня не всегда получается, тогда с согласия автора я что-то пишу. И вот, стоя на Ахульго, я поймала себя на том, что, расспрашивая подробности осады – где находились русские войска, где горцы, кто из горцев поддерживал Шамиля, а кто был против, и так далее, – я помимо воли задавала такие вопросы: «А как наши добывали воду?», имея в виду горцев. Меня спрашивали: «А кто ваши – «наши»?» С точки зрения того, кто сочиняет историю, «наши» сейчас те, о ком думаешь, кому сопереживаешь. А в той войне сопереживание иногда касалось противоположных сил.

В другой день я стояла на месте, где расположились русские пушки, и представляла, как пушкарь – совсем юный, неопытный новобранец – видит всю ту красоту, которой нельзя не восхититься и которую он пришел разрушать...

– Притом что у него не было личной ненависти, как у русских солдат по отношению к фашистам.

– Разные войны. Нам с Лешей две темы не давали покоя – Великая Отечественная война и репрессии внутри страны, мы постоянно об этом думали. Но в том-то и дело, что осада Ахульго – это невероятно сложный момент нашей истории. Когда Шамиль начал свою борьбу, Дагестан уже входил в состав России. И речь шла о защите южных границ империи, о противостоянии Англии, Франции, претендовавших на эту территорию. Мы знаем, о чем писал Шамилю его сын Джамалуддин, которого отдали аманатом (так называли заложников на Северном Кавказе во время Кавказской войны. – Прим. ред.) и который в России получил очень хорошее воспитание. Он писал, что это не та война, которую надо вести, и Россия не та страна, с которой надо иметь дело, как с врагом.

Другой аспект – в русской армии на Кавказе воевали много тех офицеров, которые «отмотали» свой срок в Сибири и в конце концов рядовыми были направлены в горы. Либо были наказаны по иному поводу и тоже отправлены на Кавказ. С такой судьбой – один из героев нашей истории. В декабре 1824 года он стоял на Сенатской площади, он понимает, что значит «борьба за свободу». К тому же у него много друзей среди кавказцев. И в то же время он солдат русской армии, ему важны интересы родины, и, наконец, он должен героически бороться, чтобы вернуть себе офицерское звание.

– Сложная дилемма. Но вы ставите перед непростым выбором и будущих зрителей, которые по определению должны кому-то сочувствовать. Так вот кому – молоденьким новобранцам или семьям горцев, которые погибали под нашими снарядами?

– Мы должны сострадать отдельному человеку с его историей. Развивается техника, от года в год в нарастающем темпе. Интеллектуально развивается само человечество. И что? Все равно появляется ИГИЛ (организация, запрещенная в Российской Федерации. – Прим. ред.), все равно разрушаются святыни, все равно тысячи людей вынуждены со своими семьями бродить по свету и искать себе пристанище. Это безумие продолжается, и конца ему не видно...

– Но...?

– Все это безнадежно и бессмысленно. Но все равно об этом надо говорить.

– Кавказ дал России нефть, из-за нефти Дмитрий Менделеев разошелся с братьями Нобелями и в итоге так и не получил Нобелевскую премию. Итак, Менделеев, о котором вы также планируете снять фильм.

– Менделеев оказался человеком, о жизни которого очень трудно написать сценарий. Что мы о нем знаем? Да ничего, как оказывается. Знаем про Периодическую таблицу химических элементов, а на самом деле, конечно, знаем про водку. На самом деле его интересы распространялись и на геофизику, и на гидродинамику, и на военное дело, и на демографию, и на многое другое. При изучении его жизни возникает ощущение, что это был какой-то странный, довольно смешной человек. Чего стоит тот факт, что однажды он взял и занялся воздухоплаванием.

– Да, отправился ввысь на воздушном шаре, один...

– Он же не был воздухоплавателем, и тем не менее поднялся на 3 км ввысь и пролетел целых сто километров. В 57 лет. Зачем? Вот эта странность в Менделееве очень привлекательна. Есть люди, которые никогда не улыбаются, всегда значительны, на их челе отражается дума. Я таких боюсь. Менделеев таким, судя по всему, не был. И опять же мы решили не идти по пути ЖЗЛ, не рассказывать его жизнь от рождения до финала. Известный писатель Михаил Кураев работать над сценарием начал мучительно, но в конце концов придумал замечательную историю, на которой строится сюжет. О чем – я рассказывать без автора не имею права.

– Какой посыл у фильма? Показать многогранность ученого?

– Не надо сводить к оценкам, к которым нас приучает школа: «что хотел сказать автор в данном произведении».

– Могут ли такие проекты, как менделеевский и дагестанский, быть «локомотивами» «Ленфильма»? Скорее всего, речь идет об имидже студии?

– С самого начала мы говорили с Эдуардом Анатольевичем Пичугиным (генеральный директор киностудии «Ленфильм». – Прим. ред.), что коммерческая составляющая не будет для нашего отдела мерой оценки сценариев. Но ведь кино – это еще и производство, и не учитывать это все равно не получается.

И все же основное наше дело с Нелли Аржаковой – замечательным и чрезвычайно опытным редактором, обладающим удивительным чувством вкуса, – давать читать хорошие сценарии режиссерам, директору, настаивать и объяснять, насколько эти работы хороши. И единственная наша проблема возникает, когда нам в руки попадает хороший сценарий, на который, как мы понимаем, никто не даст денег.

Вот, к примеру, я уже год думаю, что делать с одним сценарием, его написал Андрей Щербинин. Это очень жестокая история, вызывающая ассоциации с «Заводным апельсином» (культовый фильм-антиутопия 1971 года Стэнли Кубрика по мотивам одноименного романа Энтони Берджесса. – Прим. ред.). Пересказывать сюжет не буду, скажу лишь, что, когда я давала читать людям, не связанным с кино, я слышала одно и то же: «Боже, какой ужас!». Причем дело вовсе не в реках крови. Нет. Финал там и вовсе написан как сентиментально-романтический, отчего становится еще страшнее. Причина такой острой реакции в том, что это история о людях, которые, не будучи изгоями по социальному положению, абсолютно лишены понимания, так сказать, библейских заповедей. И ужас в том, что такой человек может быть рядом с тобой, а ты даже не подозреваешь, что произрастает в его душе.

– Почему вы хотите, чтобы этот сценарий был снят?

– Чтобы о таком думали. Но, возвращаясь к вопросу: «Будут его смотреть – не будут», на самом деле никто не может просчитать успех или провал даже заведомо кассового фильма, и наоборот. Тот же «Заводной апельсин» смотрели во всем мире.

– Вам каждый день приносят сценарии. Можете сказать о какой-нибудь закономерности?

– Если говорить о жанрах, то больше всего нам приходится читать мелодрамы, мистику. Еще притчи. Но интересно другое – с какой готовностью сегодня автор идет на внутреннюю цензуру, причем я не имею в виду цензуру этического толка. Сегодняшние авторы при написании сценария уже учитывают возможные замечания со стороны продюсера и страхуются – что-то сглаживают, что-то больше разжевывают, чтобы было максимально доступно, конфликт всегда в конце сценария разрешается. А ведь существуют проблемы, не имеющие однозначного решения, вспомним об Ахульго.

– Но авторов понять можно – какой смысл писать сцену с огромной массовкой, если продюсер не даст на это денег?

– А в итоге все какое-то прилизанное, малоэмоциональное. «Ленфильм» снял три дебюта. А что такое дебют – выстрел в темноте. Нам повезло, мы выстрелили и попали – хорошо прошла у зрителя картина Ильи Северова «Развод по собственному желанию», заканчивает Ксения Баскакова картину «Птицы», и в этом году выйдет сказка «Самый рыжий лис» режиссера Александры Стреляной.

Но на студии могло бы выходить больше проектов, если бы разрешился наконец вопрос с Госфильмофондом, которому много лет назад передали на откуп Золотую коллекцию «Ленфильма». Эти фильмы активно показывают по телевидению. Госфильмофонд прокатывает наши картины, и он же получает за них деньги. А если часть денег будет оставаться у студии, тогда она заживет по-настоящему.

– Когда же решится вопрос с возвращением Золотой коллекции?

– Мы ждем этого уже два года. Пока на все предложения получаем категорическое «нет» от директора Госфильмофонда Н. М. Бородачева. Мол, киностудия «Ленфильм», открытое акционерное общество, не сможет сохранить коллекцию. Но как же мы сохраняли и лелеяли ее до 2003 года, а, Николай Михайлович? И что же вы имели в виду, когда два года назад лично мне в Москве после пресс-конференции в РИА «Новости» сказали, что еще пара недель – и киностудия вернет себе свою собственность? А также, напомню, говорили, что у Госфильмофонда достаточно денег, чтобы участвовать в совместном с нами кинопроизводстве...

В прошлом году студия сняла три дебюта. Мы не разбрасываемся словами. Но что будет в этом году, объявленном в стране как Год кино? Ответа нет. Тем не менее мы надеемся, что пройдут новые переговоры и нам удастся достичь компромисса... Было бы желание и было бы стремление на самом деле помочь киноискусству, а не ограничиваться словами о новом поколении кинематографистов, о дебютах, о том, что, к сожалению, все меньше наших картин участвует в международных смотрах...

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 008 (5625) от 20.01.2016.