Фестиваль как цунами

На завершившемся XXV международном фестивале «Звезды белых ночей» выступил всемирно известный немецкий виолончелист Ян ФОГЛЕР, исполнив Концерт для виолончели с оркестром Шумана в сопровождении оркестра Мариинского театра под управлением Валерия Гергиева. Музыкант рассказал музыковеду Владимиру ДУДИНУ о том, чем музыка, исполненная на фестивале, отличается от той, что звучит на протяжении сезона.

ФОТО предоставлено пресс-службой фестиваля

- Виолончельный концерт Шумана вы исполняли более сотни раз. Что дает вам очередное обращение к этой музыке?

- Да, я играл его много раз, и нередко эти исполнения были связаны с важными моментами моей биографии. Например, я дебютировал с ним в Берлине, когда мне было чуть больше 20, заменил Генриха Шиффа, моего учителя по виолончели... Не так давно с Дрезденским фестивальным оркестром исполнял Шумана на жильных струнах в стиле исторически информированного исполнительства, испытав другое звучание. Эти примеры - лишь малая часть из 150 моих исполнений этого сочинения. Каждый раз я стараюсь убрать из головы все, что было до этого, и отдаться на волю моменту настоящего: вот я и вот мой Шуман.

- Что нового в интерпретации родной для вас музыки смог дать вам маэстро Гергиев?

- Валерий хорошо знает меня, я знаю его на протяжении многих лет. Если мы открываемся друг другу, если я иду навстречу его музыкальности, тогда высшая цель достигнута. Гергиев - выдающийся партнер, изумляющий разносторонностью интересов. Я восхищаюсь им каждый раз, когда доводится вместе делать музыку.

- Виолончелисту намного сложнее делать сольную карьеру, чем скрипачу?

- Сегодня у виолончелистов много возможностей для развития, с этим инструментом серьезно считаются, как с солирующим. Существуют и конкурсы. Кому сложнее искать свой путь, так это пианистам. В Китае каждый второй играет на фортепиано. Поэтому перед нами - армия исполнителей на фортепиано. Отвечая на ваш вопрос, замечу, что все - вопрос фортуны, везения. Ведь можно усердно работать, но не добиться цели.

- Какие впечатления остались у вас от работы в виолончельном жюри на XV конкурсе Чайковского?

- Для меня было неожиданностью само приглашение принять участие в жюри. Я планировал концерты в Германии, но позвонил Валерий, предложив приехать в Петербург. Концерты пришлось отменить, поскольку я решил, что этот конкурс нечто более важное с точки зрения моей личной ответственности за молодое поколение. Да и кто ж откажется от величайшей оказии поближе ознакомиться с таким прекрасным городом, как Санкт-Петербург, - одним из моих любимейших городов на свете. У этого города очень сильная аура.

Уровень участников конкурса тогда был неплохим. Вопрос состоял даже не в оценке технических способностей, все так или иначе умеют играть ноты. Меня заботили не ошибки, я и сам в молодости совершал их немало. Для меня вопрос состоял в том, чтобы найти тех артистов, которые готовы рискнуть безупречно сыгранной нотой ради музыки. И таких я услышал.

- Помимо сольной карьеры вы известны еще и менеджерским талантом руководителя двух фестивалей - в Дрездене и Морицбурге. Что такое, по-вашему, хороший фестиваль?

- В Морицбурге проходит фестиваль камерной музыки. На протяжении трех недель музыканты никуда не торопятся - только репетируют и дают концерты в свое удовольствие с утра до ночи. Все сконцентрировано на создании музыки в идеальных, в том числе природных, условиях. И результат получается особенный - именно это отличает фестивальную продукцию от того, что происходит в сезоне. А на Дрезденском фестивале наряду с академической музыкой звучит джаз, исполняется балет. Возникает огромный пышный жанровый букет, объединенный интригующим мотто, лейтмотивом. Туда приезжают лучшие оркестры мира. Артисты создают атмосферу фестиваля. Ощущается энергия как большая волна - это явление можно сравнить с течением старой реки, спокойствие которой вдруг нарушает волна цунами.

- Не опасно ли такое цунами?

- Немного опасно для собственной энергии, потому что ориентиры теряются после такого нашествия. В любом фестивале содержится идеалистический момент, он заключается в представлениях о том, как должна «выглядеть» настоящая музыка.