Есть женщины в русских столицах

Фильм «Мусульманин» принес Нине Усатовой такую огромную, подлинную зрительскую любовь, о которой может только мечтать любая актриса. Она сыграла простую русскую женщину-мать настолько узнаваемо, что в сознании многих теперь сама ассоциируется с сыгранной ролью. О последствиях такого отождествления, о теме материнства, о жизни современной русской женщины и не только об этом состоялся разговор театроведа Елены КИЛИНОЙ с блистательной актрисой БДТ, незаурядным, ярким человеком, замечательным рассказчиком Ниной Николаевой УСАТОВОЙ.

— Вы не помните, когда впервые сыграли мать?

— Всю жизнь играла. Но у меня практически не было ролей, которые бы так и назывались: «Мать». Я сыграла всего две роли с таким названием. Это спектакль «Беда» по книге Израиля Меттера и фильм «Мусульманин». В «Беде» я играла мать, когда еще не была матерью. Но женщина — мать по своей природе. Даже не имея ребенка, она хранит в себе все те функции, которые необходимы матери. Это и забота, и чуткость.

Другое дело, что у рожавшей женщины открываются какие-то неведомые центры, связанные с космосом. У нее открывается звериное чутье, и она интуитивно чувствует, как защитить ребенка. Вот это я в себе обнаружила только с моментом рождения сына.

А вообще я против любых ярлыков. Я играю разные роли. И матерей играю разных. Мать для меня — самое дорогое, любимое слово. Но нет ничего ужаснее, когда оно становится нарицательным и про актрису говорят: «Вот она всю жизнь играла матерей». Я к себе такой ярлык не приклеиваю.

— Как вы думаете, материнское начало может быть реализовано с большим успехом в жизни городской или деревенской женщины?

— Я — деревенской закваски. Хотя большую часть жизни, с пятнадцати лет, живу в городе. Поэтому мне сложно разграничить эти понятия. В деревне просто забот больше. Там мать и сеятель, и жнец, и на дуде игрец. Она замучена. И до сих пор так. А в городе — другие условия жизни, которые цивилизация подарила женщине. Но сегодня жизнь и в деревне, и в городе требует здоровья и сил. Требует от женщины умения приспособиться к совершенно новым условиям. По молодости я никогда не думала ни о быте, ни о том, где и как буду жить. Полжизни провела в общежитиях. Поэтому и материнство поздно ко мне пришло. Думала, все успею, все у меня еще впереди. А годы идут и идут... Вот сейчас я чувствую, как много во мне творческих сил. Это лучшие годы, расцвет. Сейчас бы работать и работать для души. А приходится ездить и деньги зарабатывать. Приглашают озвучивать фильм, даже не мой — еду. Приглашают на съемки — еду. Еду с концертами, со спектаклями....

— А как проводите свободное время, если оно у вас бывает?

— У меня практически не бывает выходных и праздников. Мой отдых — это работа по дому. Но так получается, что намного больше я отдыхаю в театре, на спектакле, чем за своими домашними делами, во время так называемого отдыха. Еще бывают свободные минуты где-нибудь в гостинице, когда можно просто полежать и посмотреть телевизор, сходить в музей или книгу почитать.

Это не жалоба. Наоборот, радостно, когда есть работа. Усталость возмещается благодарностью зрителей. И восполняется та энергия, которую тратишь на спектакле. Поэтому эта профессия для меня такая любимая и желанная. Жаль только, что время быстро летит. А хочется иногда просто остановиться и оглянуться. Не вспомнить что-то, а именно оглядеться, посмотреть — что вокруг тебя происходит. Подумать, что в этот день для тебя важнее, и силой заставить себя что-то прочитать или сходить в театр, на концерт. Или просто посидеть и помолчать. Ни о чем не думать. Недолго. Просто посидеть в тишине.

— Часто получается?

— Тоже нужно себя заставлять. Если ты устал, если ты чувствуешь, что раздражен, посмотри на себя в зеркало — на кого ты похож в таком состоянии. Уехал за город, лучше один, или в баньку к друзьям, которые тебя насквозь знают и понимают. И чтобы компания была небольшая.

Вот на природе время течет по-другому. Оно растянуто, как в детстве. Не то что в городе, в суете, когда все куда-то спешат.

В рождественские каникулы мы жили на нашей даче. Топили печку, засветло ходили к роднику за водой. Оттуда шли в валенках. Я в валенках давно не ходила. В них жарко. Мы идем от родника, везем канистры с водой на санках. Морозец. От нас идет пар. Потом приходим, готовим. Вечером — играем в карты. Телевизора у нас нет зимой. Техника боится перепада температур. Есть только радио, чтобы слушать последние известия. Сидим, слышим, как дрова трещат. Печка нагревается, в доме становится жарко. Когда топишь дровами, вкусно пахнет. Сидим, пьем чаек, разговариваем. У нас там лес рядом, мы на лыжах катаемся. А на людях я отдыхать не могу. Не могу даже в санатории. Большие компании сильно выматывают.

— Когда гостей принимаете, любите что-то особенное готовить, чем-то удивить?

— Моих подруг не удивляю ничем. Если захочу удивить, то удивлю. Но сейчас тот же день рождения у меня — то в дороге, то в кафе.

— А мне кажется, что вы — хлебосольный человек.

— Да, всегда так было. Всегда все готовили дома, стряпали и пироги, и пельмени. А сейчас так мало свободного времени, что иногда хочется просто посидеть где-нибудь в кафе или в ресторане, в маленьком зальчике.

— У вас есть книга, к которой вы возвращаетесь всю жизнь?

— Есть, но я боюсь назвать. Эта книга — моя путеводная звезда.

— Но это классика?

— Классика. Я даже сыну Коле говорю: «Хорошие книги — это основа твоей жизни, твой фундамент». Не современные однодневки, а те, что отобраны временем, вечные. На книги нельзя жалеть ни времени, ни денег. И они помогут тебе. Особенно старые книги. Они обладают энергией тех людей, которые брали их в руки. Я думаю, что книгу не возьмет в руки тот, кто ее не любит. Очень хочется еще много чего хорошего прочитать. А мои близкие хотят, чтобы я записала свои рассказы про детство, про животных, про их повадки. Рассказы деда, отца, который был егерем. Ведь они встречались лицом к лицу со зверьем этим. И я обязательно запишу эти рассказы для близких — для сына, для будущих внуков.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 202 (2832) от 1.11.2002 года