Эхо «Самодержца пустыни» – в новом сборнике рассказов Леонида Юзефовича

В 2016 году «Зимняя дорога», документальный эпос о заключительных этапах Гражданской войны в России, принесла автору сразу две литературные премии - «Национальный бестселлер» и «Большую книгу». Но задолго до этого, еще в 1993-м, у Леонида Юзефовича вышел «Самодержец пустыни», биография едва ли не самой противоречивой, мистической и окруженной ореолом тайны фигуры первой четверти XX века - барона Унгерна-Штернберга, «буддистского крестоносца», «правителя Монголии», сражавшегося под знаменем с зеленой свастикой и мечтавшего восстановить империю Чингисхана.

Иллюстрация Shai Halud/shutterstock.com

Новый сборник рассказов Юзефовича, преимущественно автобиографических, - своего рода эхо «Самодержца...», отзвук, растянувшийся на несколько десятилетий. Почти нон-фикшн, с минимумом художественного вымысла: проза документалиста, исследователя, наблюдателя - впрочем, наблюдателя отнюдь не беспристрастного. Три из пяти рассказов, вошедших в первый раздел сборника, начинаются примерно одинаково. Герою-повествователю Леониду Юзефовичу звонит, пишет по электронной почте или без предупреждения является в гости один из потомков эпизодических персонажей книги - и очередная незаметная на фоне глобальных событий частная история начинает разворачиваться перед глазами автора, приобретая глубину и объем, наливаясь красками и обрастая подробностями. Офицер Унгерна тайком пробирается к семье в занятый красными Иркутск; влюбленный боец расстрельной роты, рискуя жизнью, спасает молодую еврейку от погромов в Угре; красный разведчик (или не разведчик) насилует (или не насилует) жену друга, чтобы отвести от себя подозрения контрразведки... Детали расплываются, тонут в дымке времени, но там, где узкий специалист опустил бы руки, фантазия художника и чутье ученого заменяют Юзефовичу архивные свидетельства, помогают заполнить лакуны, восстановить картину. Сделав поправку на общую логику событий, контекст эпохи, психологию людей, оказавшихся по разные стороны фронта, автор предлагает нам нескольких равно убедительных версий событий - а уж какая из них привлекательнее, остается решать читателю.

Понятно, почему в «Маяке на Хийумаа» рецензентов привлекает в первую очередь фигура Юзефовича-историка. Но мне кажется, в этой книге он выступает в ином, хотя и близком амплуа. «Миф - проекция реальности, вынесенная за ее пределы; там человек обращается в тень, но действует так же, как во плоти, - говорит автор в заглавном рассказе сборника. - Его поведение в этой роли многое объясняет в нем живом». Леонид Юзефович исследует эти тени и отражения, нащупывает точки, где миф, изобретательная выдумка плотнее всего смыкается с реальностью, а порой и заменяет ее.

Во втором разделе сборника, названном без лишнего кокетства «Рассказы разных лет», прошлое замысловатыми извивами прорастает в настоящее. В том числе прошлое позднесоветское, совсем недавнее, еще не стершееся из памяти старшего поколения. Помимо прочего в этих рассказах Леонид Юзефович размышляет о соблазне красивых и убедительных, но необязательно верных интерпретаций, о вечном кошмаре историка - и не только историка. Стройные логические цепочки и выводы, которые «напрашиваются сами», вводят в транс и завораживают. Но иногда совпадения - это просто совпадения. Если человека ударила молния сразу после того, как ты ему этого пожелал (рассказ «Гроза»), не стоит немедленно взваливать вину на себя.

«Я прикрыл глаза, и передо мной встали все герои этой истории, - пишет один из персонажей Юзефовича. - Я мысленно соединил всех нас линиями сообразно связям, которые между нами существовали, и заметил, что вязь этих сложнопереплетенных извилистых нитей образует подобие орнамента. В нем чудились фрагменты латинских и кириллических букв. Казалось, если расшифровать эту тайнопись, можно узнать о жизни и смерти что-то очень важное, такое, чего иначе никогда не узнаешь, но одновременно я понимал, что смысла здесь не больше, чем в оставляемом волнами на прибрежном песке узоре из пены». Иными словами, мы склонны придавать событиям смысл, вписывать их в важный для нас контекст, искать глубокое содержание там, где его, возможно, нет вовсе - или есть, но совсем иное.

Для романиста умение отследить неочевидные связи, мысленно выстроить непротиворечивую картину из разрозненных обрывков, изящно обобщить - главный профессиональный навык, без него не стоит браться за перо. Но для историка - ловушка, из которой не каждый сумеет выбраться. У Леонида Юзефовича есть свой собственный рецепт, как избежать этого капкана. Он разделяет свои книги на два потока: детективы про сыщика Путилина, «Казароза», «Маяк на Хийумаа» - беллетристика, художественная проза; «Самодержец пустыни» и «Зимняя дорога» - публицистика, проза документальная. И хотя растут все эти истории из одного корня, цветут и пахнут они совершенно по-разному: в темноте и на ощупь не перепутаешь.

Вариант, что говорить, отличный. Жаль только, что этот лайфхак, облегчающий жизнь, подходит не каждому историку, а уж тем более не каждому беллетристу - гармоничное сочетание литературного и исследовательского талантов встречается нечасто. Счастливое совпадение для автора, нечаянная радость для читателей.

Леонид Юзефович. Маяк на Хийумаа: Рассказы. - М.: АСТ. Редакция Елены Шубиной, 2018.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 227 (6336) от 05.12.2018 под заголовком «Эхо «Самодержца пустыни»».