До Вероны далеко

Четвертый фестиваль «Опера – всем» открылся, по традиции, на Соборной площади Петропавловской крепости. На сей раз прозвучала опера Чайковского «Мазепа» в постановке арт-директора фестиваля Виктора Высоцкого, а музыкальным руководителем, как уже знают читатели, выступил Фабио Мастранджело.

ФОТО Wongsiri Subhayon/shutterstock.com

За три своих предыдущих года фестиваль приучил публику к тому, что каждый год ей бесплатно предлагается ликбез в виде нескольких разных, не дублирующихся названий. Среди них уже были «Трубадур» Верди, «Иоланта», «Евгений Онегин» и «Пиковая дама» Чайковского, «Леонора» Бетховена, «Фауст» Гуно, «Золотой петушок» Римского-Корсакова, «Демон» Рубинштейна и многие другие. Программа показала, что руководство фестиваля не намерено ограничиваться только популярными названиями.

Этот принцип сохранился и в прог-рамме нынешнего года. В ней наряду с премьерами таких известных шедевров, как «Дон Жуан» Моцарта, «Турандот» Пуччини и «Любовный напиток» Доницетти, замахнулись и на «Мазепу» Чайковского – большую историческую оперу на сюжет «Полтавы» Пушкина. В России, да, пожалуй, и в мире, ее постановкой может похвастать лишь Мариинский театр, в репертуаре которого она идет много лет. К слову, в афишах «Оперы – всем» заметно неотступное следование афише Мариинского театра, вероятно, рассчитанное на привлечение городской публики, уже знакомой с обиходными названиями. Повторяющиеся названия свидетельствуют и о том, что многие участники фестиваля – певцы и оркестранты хорошо с ними знакомы, а потому в большей или меньшей степени продолжают доблестные традиции бывшего императорского театра.

«Мазепа» идет в Мариинском в классической постановке, реконструирующей спектакль 1950 года в декорациях и костюмах, музейно живописующих историческую эпоху Петра I. На «Опере – всем» «Мазепа» внезапно была объявлена «самой патриотической» оперой, которая появилась, конечно же, на злобу дня. Постановщики предложили, как всегда, очень условно-исторический, схематично-обобщенный, в чем-то приближенный к современности (пишущая машинка, на которой строчат донос, зажигалка, которой пытают Кочубея, да и гимнастерки расширяли смысловое поле влияния) вариант интерпретации. Он был призван в меру красноречиво поведать о том, что, по сути, в государственном укладе за столетия мало что меняется. Об этом, впрочем, написана и опера Чайковского, романтика и глубокого знатока человеческих душ, для которого на переднем плане всегда была частная история, личностная драма. Здесь она к тому же замешана на влечении девушки к старцу, что еще более усиливало драматургическую интригу. Хотя композитору неизбежно пришлось прописать и экстерьер – намеки на «геральдическую» музыкальную символику, фольклорные мотивы в виде южнорусских хоровых песен и плясок.

Те, кто не знал, что такое формат фестиваля «Опера – всем», возможно, воображал себе нечто более грандиозное, чем то, с чем пришлось столкнуться наяву. А масштабы сцены этого фестиваля пока очень далеки от большой сцены в «Арена ди Верона», на которую оргкомитет равняется и которой в перспективе мог бы стать, например, стадион «Петровский». Пока же фестивальная сцена крайне невелика, и для таких фресковых многофигурных композиций, каковую являет большой стиль «Мазепы», представляет немало сложностей. Все надежды возлагаются на мастерство режиссера, хореографа и художника-постановщика.

Зато эта сцена чрезвычайно удобна для телекамер, которые в состоянии охватить ее целиком, чтобы «отоварить» прямую трансляцию. Да и те, кто присутствовал на спектакле «живьем», не раз ловили себя на мысли, что смотрят не на тесную сцену, а на два экрана, расположенных по бокам и существенно увеличивавших изображение. Лаконичная оформительская поэтика больше напомнила камерный учебный театр в период кризиса, чем представительное городское мероприятие. Вероятно, неспроста Фабио Мастранджело во вступительном слове намекал председателю комитета по культуре Константину Сухенко, стоявшему рядом, на недостаточное финансирование со стороны городского правительства.

Портрет коварного гетмана Мазепы на тюремной решетке, расшитые рушники, булава, секира и ятаганы, висящие на ковре, страшные виселицы плюс неизбежные для Украины подсолнухи на белом «картонном» фоне выгородок – вот тот набор уловленных символов «культуры рядом» (не считая российского триколора, на короткое время будто по протоколу растянутого хористами в самом начале оперы), призванных возбудить у зрителей буйную фантазию.

Фантазии в первые минуты начало помогать внезапно появившееся солнце, но ветер и непогода оказались сильнее. Тем не менее чуть более двух с половиной часов без антракта слушатели покорно выслушивали предложенное. Оперу, длящуюся в оригинале четыре часа и данную в сокращении, пришлось резко сократить еще и из-за накрапывавшего дождя. При температуре чуть выше десяти градусов дождик вызывал однозначное желание поскорей согреться. Мужественных солистов, возможно, и согревало собственное горячее дыхание. Артисты, несмотря на далеко не звездный статус, старались изо всех сил. Лучше всех это получалось у талантливой молодой сопрано Ольги Георгиевой, исполнительницы партии Марии, которой, к сожалению, из-за дождя не дали в финале спеть главный хит оперы – Колыбельную.

Поражали заинтересованные лица молодых людей, явно впервые столкнувшихся с оперным шедевром Чайковского. Многие из них увлеченно делали фото на память. Любопытно было бы узнать, заглянут ли они после этого фестиваля в настоящий оперный театр. Не подумают ли о том, что опера – это все такое картонное и ненастоящее (кроме диковинного живого пения)? Или подождут еще год, чтобы бесплатно, стоя на булыжниках или сидя на траве, приобщиться к заманчивым оперным тайнам?

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 126 (5499) от 14.07.2015.