Чтобы произведение жило. Как сохраняют музыку блокадного Ленинграда

«Музыкальное произведение не экспонат, который нужно хранить в музейной витрине под стеклом или в архивных фондах. Музыка обязательно должна звучать! Только тогда она живет», — убежден петербургский пианист, композитор, лауреат всероссийских и международных конкурсов, исследователь музыкального искусства блокадного города Иван АЛЕКСАНДРОВ. В рамках выставки «Музыка осажденного города», организованной сотрудниками Памятного зала монумента Героическим защитникам Ленинграда (куратор — Андрей Козлов), Иван Александров вместе с коллегами провел цикл концертов. Всего их было шесть, каждый — уникален. Звучала музыка из прошлого, написанная ленинградскими композиторами, на чью долю выпала война. Слушатели после признавались, что и представить себе не могли, сколько было создано шедевров в тяжелейшие дни осады города.

ФОТО Unsplash

— Иван, как вы начали заниматься музыкой блокадного Ленинграда?

— Все началось благодаря Сергею Слонимскому, нашему выдающемуся композитору. Я родился в Курской области в музыкальной семье. В Петербург приехал в 2006 году учиться в Консерватории. Поступил как пианист в класс профессора Екатерины Алексеевны Муриной. Я с детства пишу музыку и всегда мечтал научиться делать это профессионально. О композиторе Слонимском знал лет с девяти — был влюблен в его музыку. Но даже не мог представить, что когда‑то смогу у него учиться.

Сергей Михайлович прослушал мои сочинения и сказал, что берет меня в свой класс. И я начал ходить к нему на факультативные занятия. По программе факультатив рассчитан на год, но мне посчастливилось учиться у великого мастера семь лет.

Сам Сергей Слонимский на протяжении многих десятилетий, начиная еще с 1970‑х годов, многое делал для возрождения музыки композиторов Ленинграда XX века. Он считал, что скоро обязательно наступит петербургский ренессанс. Переживал за незаслуженно забытых музыкантов. Своих учеников призывал к тому, что надо поддерживать память о тех, кто по тем или иным причинам был вычеркнут из культуры страны. Учитель начал приобщать к своей миссии и меня — на первых порах в качестве исполнителя. Со временем я стал его «правой рукой», помогал ему в различных делах. А на концертах исполнял произведения полузабытых ленинградских композиторов. И постепенно, шаг за шагом, открыл целый мир ленинградской музыки середины XX века. Поражался и до сих пор поражаюсь тому, как то поколение сумело передать ощущение времени в музыке. Это такое важное свойство талантливых людей. Слова Бетховена о том, что «музыка должна высекать огонь из души человеческой», как раз и о ленинградских творцах.

Несколько лет я делал музыкальные вечера от даты к дате, зачастую случайно. Но когда в феврале 2020 года не стало Сергея Михайловича, то, можно сказать, принял от него факел и стал заниматься этой темой более целенаправленно. Погрузился в исследовательскую работу, сидел в библиотеках и архивах, пересматривая огромное количество материала и собирая нужную информацию по песчинке.

— Казалось бы, о музыке блокадного города написаны целые научные труды, книги. И все же нередко приходится слышать о том, что течение времени унесло и множество фактов о жизни композиторов военных лет, и немало их творений.

— И это моя боль. Как человек, привыкший к систематизации, решил составить для начала каталог. На сегодняшний день в моем списке значатся 266 композиторов блокадной поры. Биография, творчество одних изучены достаточно полно. О других мы не знаем почти ничего или имеем отрывочные сведения. А от кого‑то осталось только имя, даже без дат рождения и смерти.

Жил до войны в Ленинграде начинающий композитор Дмитрий Эйхенбаум, сын всемирно известного литературоведа, доктора филологических наук Бориса Эйхенбаума. Буквально со студенческой скамьи юноша ушел добровольцем на фронт. В 1943‑м погиб под Сталинградом. Куда делись нотные рукописи Дмитрия? Никаких следов не обнаружено. Возможно, они лежат в каком‑то архиве, может быть, хранятся в личных материалах его отца, но, боюсь, наиболее вероятный ответ — ничего не уцелело.

Ленинградский композитор Леонид Портов погиб от истощения в начале 1942 года. Он оставил дневник. Документ поразительной силы хранится в музее «А музы не молчали…». Там есть такие слова: «Чтобы не думать о голоде, пишу струнный квартет». Где это сочинение? Не теряю надежды найти партитуру.

Назову еще одно имя — Анатолий Андреев. О нем сегодня знают, может быть, только узкие специалисты. Известно, что он был учеником великого Дмитрия Шостаковича. Подававший большие надежды композитор погиб в 1942 году. Его произведения не издавались. Рукописей на данный момент мною не найдено. Но это не означает, что все потеряно безвозвратно. Вдруг ноты где‑то лежат и ждут своего часа?

Нам известно, что Дмитрий Шостакович поддерживал многих коллег. Благодаря ему до наших дней дожило произведение талантливого Вениамина Флейшмана. Он учился в Ленинградской консерватории у Дмитрия Дмитриевича, был его любимым учеником. За два года до войны начал писать оперу «Скрипка Ротшильда» по рассказу Антона Чехова, но не успел полностью закончить труд. Ушел защищать город в числе первых добровольцев. Погиб в сентябре 1941‑го под Ленинградом.

Дмитрий Шостакович завершил и оркестровал оперу своего ученика. Впервые она прозвучала в 1960 году. Сегодня ее ставят на многих сценах мира. Считаю, что это подвиг учителя. Но другие произведения — романсы, фортепианные прелюдии Вениамина Флейшмана — где они? Где сочинения других композиторов, погибших на фронте или в дни блокады? Увы, большинство их рукописей утеряны навсегда.

— Вы — востребованный исполнитель и преподаете в Санкт-Петербургской государственной консерватории. Как успеваете все совмещать?

— Честно сказать, не успеваю. В наших архивах хранится очень много неизученных материалов. Ведь даже о таких мэтрах, как Гавриил Попов, Вадим Салманов, мы знаем далеко не все. Работы непочатый край. Несмотря ни на что, выкраиваю время. Моя мечта — найти единомышленников, добровольных помощников. Хочется расшевелить инертность наших исполнителей и музыковедов, многие из них не любят заниматься малоизвестными композиторами.

Когда‑то Александра Бушен, музыковед, писатель, супруга великолепного блокадного пианиста Александра Каменского, написала: «С первого военного дня музыка вошла в духовную жизнь и в быт Ленинграда естественно и безоговорочно. Вошла как бодрящее слово, как радость; вошла как утешение, как неизменный друг». В память об этом останавливать исследования нельзя.

— Чья судьба тронула ваше сердце больше всего?

— Выделить кого‑то трудно… Один из самых любимых композиторов — Юрий Кочуров, человек с трудной судьбой. Всю блокаду он пережил в городе. Чудом уцелел, переболел дистрофией, потерял зрение к концу жизни, а умер в 1952 году, когда ему было всего‑то 44 года. Вся его музыка глубоко лирична. Его отец был известным оперным певцом, дружил с Федором Шаляпиным, и, может быть, поэтому в его творчестве сильно вокальное начало.

Не так давно открыл для себя несколько новых произведений Юрия Кочурова. Например, романс «Проводы», написанный в 1942 году. Произведение потрясающей силы! Удивительно: на словах «Враг твой встретится с тобой» звучит цитата немецкого композитора Франца Шуберта. Так Юрий Кочуров, у которого мать была немкой, сам воспитанный на немецкой культуре, выразил всю горечь и переживания, что немцы вторглись в СССР. Печально, что сочинения Кочурова находятся в «запасниках», исполняются редко. А без исполнения музыка мертва.

В программу первого концерта цикла «Музыка осажденного города» я включил многими любимую песню «За дальнею околицей». Ее слушали, пели в войну и долгие годы после победы, поют и сегодня. У песни особая история. В 1938 году поэт Глеб Акулов (он погиб в первые дни войны на фронте) показал стихи композитору Николаю Будашкину. Но тогда песня не была исполнена. Будашкин с 1939 года проходил службу в армии в Ленинграде, провел здесь всю блокаду. Тут в начале 1942‑го песня впервые и прозвучала, сразу став символом любви и верности влюбленных, разлученных войной.

Меня потрясла судьба Юлии Вейсберг. Юлия Лазаревна, кстати, ученица Николая Римского-Корсакова и его невестка, — одна из первых в мире профессиональных женщин-композиторов. Музыку начала писать еще до революции. Сочинения ее имеют сложный, интересный язык. Когда в 1920 – 1930‑е годы она пробовала творить в русле соцреализма, все равно просвечивал утонченный музыкальный язык. До войны ее сочинения часто звучали в различных концертных программах. Она была еще и прекрасным пуб­лицистом, переводчиком. В конце 1941 года вместе с сыном попала под обстрел. Оба получили смертельные ранения.

Сведения о биографии Юлии Вейсберг неполные. В одних источниках сказано, что у нее было два сына, один погиб на фронте, другой — вместе с ней. В других указано, что попавший под обстрел сын был единственным. Непросто воссоздать ее биографию по разрозненным фрагментам. Разрознена информация и о произведениях Вейсберг.

Еще одно открытие — Юлий Кремлев. Его все знают как известного музыковеда, а он был замечательным композитором, но совершенно неизвестным. Удалось найти его сочинение, написанное осенью 1941 года, — «Вальсы зимних сумерек». В нем порази­тельно точно, тонко передана напряженная атмосфера начала блокады. Трудно передать чувства, которые испытываю, когда удается найти то, что считалось потерянным. Несколько раз исполнял это произведение в разных залах, слушателям очень нравится. Пос­ле каждого исполнения ко мне подходят люди, просят поделиться нотами.

— Возможно ли издать рукописи блокадных композиторов?

— Я — генеральный директор Международного центра современной классической музыки имени С. М. Слонимского, это некоммерческая организация, денег у нас нет, но мы пытаемся работать в данном направлении. Пока, правда, заняты больше исполнением музыки, чем изданием, ибо для этого нужны деньги. Сейчас я веду переговоры с издательством, хотим совместно подать заявку на президентский грант. Если удастся его выиграть, то будем издавать антологию фортепианной и вокальной музыки блокадных композиторов. Хотя бы два-три тома.

— А концерты будете продолжать?

— Очень надеюсь, что цикл «Музыка осажденного города» прозвучит в следующем сезоне в Мариинском театре. Тем более что в концерты вошла только малая часть найденного материала. В новом учебном году постараемся организовать и концерты в Санкт-Петербургской консерватории, возможно, там же прочту цикл лекций о блокадной музыке.

Интересно, что в ходе работы удалось сделать открытия, связанные с другими городами. Не так давно провел концерт в Волгограде, где бываю довольно часто. Нашел около сорока композиторов, рожденных в Царицыне — Сталинграде или участвовавших в битве за этот город. Когда исполнял в Волгограде их произведения, даже профессиональные музыканты говорили, что многие имена никогда не слышали. И как все пересекается: оказалось, что многие авторы связаны и со Сталинградом, и с Ленинградом.

И еще один цикл концертов «отпочковался» от «блокадного». Я родился в слободе Михайловка Курской области, учился в музыкальном училище в Орле. Нашел на сегодня более семидесяти композиторов Курска и Орла! В Орловской филармонии в этом сезоне прошло уже два концерта музыки орловско-курских композиторов, среди которых знают в основном Свиридова, братьев Калинниковых, Блантера и еще пять-шесть имен. В моих концертах прозвучала музыка уже более двадцати композиторов — мне нравится открывать людям сокровища их родного края.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 88 (7417) от 18.05.2023 под заголовком «Чтобы музыка жила».