Блокадные дневники ленинградских подростков представлены на выставке
Прекрасным дополнением к художественной панораме «Пропавшие в кинохронике», развернутой в пятом павильоне «Ленфильма» на Каменноостровском проспекте, стала выставка, на которой представлены два дневника времен Великой Отечественной войны. Особенность их в том, что их авторами были дети. Эти реликвии в прошлом году попали в руки автору панорамы, руководителю творческой мастерской «Невский баталист» Дмитрию Поштаренко. Обнаружил он их на блошином рынке возле станции метро «Удельная».
ФОТО автора
— Бываю на этой барахолке на протяжении двадцати лет почти постоянно, занимаясь поиском военной амуниции, предметов быта для создания панорам, и могу точно сказать: за все время это мое самое ценное приобретение, — рассказывает Поштаренко.
Увы, исторические нити были оборваны: тех, кто продавал эти дневники, с их авторами ничего не связывало. Ничего удивительного: на блошиный рынок зачастую попадают исторические реликвии, которые были выброшены с антресолей старых питерских коммуналок как хлам. Предприимчивые дворники, видя на помойках «какие‑то старые бумажки», нередко ради хотя бы скромного вознаграждения несут их продавцам на рынок…
Школьник Зима Колпаков назвал свой дневник «Война коммунизма с фашизмом и поведение семьи Колпаковых». Он начал вести его в самый канун войны, первую запись сделал 21 июня 1941 года. Тот субботний день семья провела в Павловском парке. А вот как мальчик запечатлел происходившее после выступления Молотова 22 июня, сообщившего о нападении гитлеровской Германии на СССР: «Все вздыхали и охали. В Павловске говорили, что все пропало — война!».
С дачи пришлось сразу же вернуться в Ленинград. Зима Колпаков записывал, что в городе начались воздушные тревоги, приходилось спускаться в бомбоубежище, рассказывал, как вместе с отцом, инженером-гидротехником, рыл окопы на Марсовом поле…
В июле 1941‑го семья Колпаковых покинула Ленинград. Мама была врачом, она сопровождала школьников в эвакуацию в Кировскую область. «На вокзале мы были посажены в пассажирские вагоны. Через некоторое время поезд тронулся. Многие родители долго бежали за поездом. А дальше пошло, как и должно быть…»
Свои записи Зима Колпаков вел до октября 1941 года. Фактически это хроника жизни эвакуированных ленинградцев. Затем записи прерываются. Следующая появилась лишь 14 сентября 1943‑го. Вместо детского размашистого почерка — совершенно строгое начертание букв. Колпаков писал, явно подражая взрослым авторам: «Да! Два года прошло с тех пор, как я написал последние строчки. Два года. Срок немалый. Много воды утекло с того времени, когда я в последний раз садился за дневник. Многое изменилось и в нашей жизни, и у родных, и на фронте. Да и я, не шутка сказать, буду учиться в седьмом классе…».
В 1945 году семья вернулись в Ленинград, только без отца, умершего во время эвакуации от туберкулеза.
Судьба Зимы Колпакова авторам проекта неизвестна, ее еще предстоит выяснить. А вот второй дневник, представленный на выставке, вообще остается анонимным.
Известно только, что автором была девочка, которой в 1941 году исполнилось четырнадцать лет, и записи она вела на протяжении последующих пяти. Судя по ним, автор пережила самую тяжелую блокадную зиму 1941/42 годов. Одно время все ее мысли были только о еде, о гибели близких от голодной смерти. 31 декабря 1941 года она оставила отчаянную запись: «Я не учусь. Бросила. Не знаю, что буду дальше делать. Ужасная тоска, скука. Пишу и плачу. Когда все это кончится»…
Летом 1942 года ее семья была эвакуирована в Самарканд. В родной Ленинград вернулась в 1944‑м. «Дневник должен быть прочитан после моей смерти» — написано на титульном листе. Внизу сделана приписка: «По этому дневнику читатель может убедиться, как растут мои взгляды на все…».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 185 (7514) от 03.10.2023 под заголовком «Потеряно и найдено».
Комментарии