Аполлон и Санта-Чечилия. Невероятные выступления итальянцев в России

Всемирно известный итальянский маэстро Даниэле Гатти в Концертном зале Мариинского театра и хор Римской академии Санта-Чечилия под управлением Франческо Ланциллотты в Большом зале Филармонии два вечера подряд собирали полные залы восторженной петербургской публики.

(с) Мариинский театр. Фотограф Наташа Разина. 2018 г.

Российские меломаны до сих пор не поняли, каким чудом занесло сюда одного из самых востребованных дирижеров современности, сотрудничающего с лучшими оркестрами мира. Кому-то показалось, что причиной тому, возможно, чуть больше свободного времени, образовавшегося у маэстро после скандальной статьи в «Вашингтон Пост», обличившей его в харассменте. Кто-то и вовсе решил, что Гатти собирается на какое-то время связать свои планы с Мариинским театром в качестве музыкального руководителя одной из премьер нового сезона. Как бы то ни было, но на протяжении почти двух часов не только слушатели, но и музыканты оркестра Мариинского театра были во власти этого симфонического чудотворца.

Музыка балета «Аполлон Мусагет» Игоря Стравинского стала своеобразным программным манифестом Гатти. Только на концертах дирижеров такого уровня можно понять, что такое настоящий дирижерский дар, а не пускание пыли в глаза широкой амплитудой порхающих рук.

В Петербурге дирижеров немало, все они умеют с разной степенью элегантности делать пасы руками, но далеко не все дают слушателю понять, что дирижер - это не человек-праздник, не шоумен. Это музыкант, для которого оркестр не производитель нарядного шума, а инструмент, из которого еще нужно научиться извлекать стройные звуки. Оркестр Мариинского театра, на сегодня лучший в России, показал, как один и тот же коллектив в разных дирижерских руках может преображаться до неузнаваемости. Неоантичная эстетика «Аполлона Мусагета» так идеально настроила оркестр, что и цикл из трех «Ноктюрнов» Клода Дебюсси, и Вторая сюита из «Дафниса и Хлои» Мориса Равеля словно бы вырастали из магии Аполлона творящего. Правда, чувствовалось, что маэстро явно не хватило времени, чтобы более изысканно вписать женский хор в симфонический контекст финальной части «Ноктюрнов».

Кантатой Карла Орфа Carmina burana филармонического слушателя не удивишь, она регулярно исполняется, ибо неизменно эффектна. Но эффект эффекту рознь, что особенно почувствовалось, когда хоровые станки впервые занял хор Академии Санта-Чечилия, возглавляемой сэром Антонио Паппано. Кстати, маэстро Гатти тоже сотрудничал с этим коллективом. Но за пультом Большого зала Филармонии в тот вечер стоял Франческо Ланциллотта. Ему достался не первый, а второй состав филармонического оркестра - Академический симфонический, который временно живет без главного дирижера. В «Кармина бурана» нет сверхъестественных технических сложностей, формально она под силу даже не слишком опытным студенческим коллективам. Но ее необходимо исполнить так, чтобы не превратить в куплеты и припевы, а именно в такой структуре она написана. Главный принцип движения музыкальной драматургии - остинато, то есть постоянное повторение того или иного мотива, который в кантате для каждой части свой.

В этой остинатности отражается важное психологическое наблюдение Орфа над феноменом стада, которое «живет как все», лишая индивидуальности, заставляя подчиняться воле толпы. Карл Орф сочинил кантату в 1937 году, в то же время, когда испанский философ и социолог Хосе Ортега-и-Гассет писал свою знаменитую работу «Восстание масс». Умы человечества, оказавшегося тогда на пороге самой разрушительной войны, задумались над феноменом стада, над проблемой подавления и контроля, вопросами продолжения рода. «Кармина бурана» в той или иной степени тоже задается подобными вопросами, только сквозь призму искусства.

Эта кантата, ставшая любимым сочинением самого Орфа, была написана на стихи на разных языках из сборника, датированного примерно 1300 годом и найденного где-то в Баварии. Орфа привела в восторг идея музыкальной рефлексии над языковой и ментальной общностью европейцев, над их массовой психологией.

Хор знаменитой Римской академии Санта-Чечилия был привезен к нам благодаря содействию Фонда культурных и гуманитарных программ М. Л. Ростроповича под руководством Ольги Ростропович в рамках «Русских сезонов». В сравнении с более строгим, регламентированным немецким, английским и даже русским хором Carmina burana в исполнении итальянцев обрела неповторимый колорит вечного праздника жизни, ее максимально интенсивного проживания. Слушая живой, сочный, не всегда причесанный, но всегда осязаемый, плотский звук римлян, глядя на их лица, выразительные взгляды, казалось, что на сцене благочинного Большого зала Филармонии вместе с обнаруженными в начале XIV века стихами этой кантаты находятся потомки тех, кем и о ком эти стихи были написаны.

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 217 (6326) от 21.11.2018 под заголовком «Аполлон и Санта-Чечилия».