Ультрамарин на фоне терракоты

Весной 2015 года в Москве будет показана необычная премьера «Евгения Онегина». Камерную джазовую версию оперы для четырех музыкантов и трех солистов сочинили режиссер Василий Бархатов и пианист Алексей Филимонов. Костюмы для спектакля готовит известный петербургский дизайнер одежды Стас ЛОПАТКИН. Он рассказал обозревателю Вадиму МИХАЙЛОВУ о профессии модельера, быстрой моде, тонкостях психологии в работе с клиентами.

ФОТО Александра ДРОЗДОВА

– В вашей опубликованной биографии первые слова – «окончил швейное училище»...

– Поступая в училище, я не знал, чего хочу. До этого учился в художественной школе, в театральной студии. Хотел попробовать что-то еще. Понравится – останусь, не понравится – уйду. Мама научила шить в детстве. Для жены военного, да еще на севере, умение шить необходимо и естественно.

– После училища вы окончили художественно-графический факультет Герценовского университета. А как занялись сценографией?

– Попал в театр случайно еще студентом. Меня пригласили на один спектакль, попробовать. По каким-то причинам областной ТЮЗ в Гатчине остался без художника, и я должен был за месяц сделать декорации к «Русалочке». Сам рисовал эскизы, сам расписывал.

Проработал там год, сделал четыре спектакля, уже с костюмами, но не считал это занятием надолго.

– И создали собственную студию одежды?

– Еще студентом принимал заказы, это был способ зарабатывать. Художником быть дорого, надо покупать краски, холсты. Потом клиентов становилось все больше. А потом понял, что не буду художником-станковистом. Мне скучно и неинтересно в тиши мастерской, нужно постоянное движение, чтобы вокруг были люди, общение, быстрая оценка моих работ. В живописи это невозможно. Когда еще художника оценят?

– Чем вы привлекли внимание клиентов?

– Вопрос, скорее, к ним. Никакой стратегии у меня не было и нет. Не старался никого специально приманивать, не пользуюсь рекламой. С детства помню желание окружить себя красивыми вещами. К одежде было такое же отношение. Она должна быть красивая, качественная как снаружи, так и внутри. Глаз цепляет хорошее.

– Про ваш стиль написано в сетях: романтичный, сочетающий практичность и аристократизм, использующий причудливый крой, строгий силуэт, кружева и нежные цвета. Правильно?

– В принципе верно, хотя слово «романтизм» мне не нравится. Драма мне ближе.

– В вашей одежде должна быть драма?

– Создаю историю с сюжетом, как режиссер. Например, в ежегодном проекте «Ассоциации в Царском Селе» темой показа 2014 года была «англомания». Я выбрал пьесу «Буря» Шекспира и соединил ее с историей Марии Стюарт. С помощью причесок «убрал» лица, намекая на казнь шотландской королевы.

– «Буря» была создана только для показа?

– Для себя, хотя впоследствии вещи из коллекции могут быть проданы. Мой принцип – делать, что я хочу. Клиент должен захотеть то же самое.

– То есть приходит дама «с претензиями» и вы обращаете ее в свою веру?

– Сейчас клиентки знают меня и понимают, что придется со мной согласиться. Иначе...

– ...вокруг много других студий?

– Конечно.

– Вернемся к вашим клиентам, их много?

– Если считать всех, кто заказал хотя бы одну вещь, то несколько тысяч в разных странах.

– Кто они?

– Творческие люди. Даже соглашаясь на мои предложения, они приносят свои идеи. Изделие рождается в диалоге. Необходимое условие работы со мной – клиент должен себя любить вне зависимости от внешних данных. Иначе лучше к нам не заходить.

– У вас есть предпочтения в тканях, в цветах?

– Нет любимого цвета. Важно сочетание, необязательно в одном изделии. Речь о впечатлении, которое производит платье в сочетании с фоном, на котором окажется женщина, вышедшая погулять. Например, на фоне кирпичной стены (терракота) хорошо смотрится ультрамарин.

Что касается тканей, то всегда натуральные – хлопок, шелк, шерсть. В качестве подиумной истории мне нравятся современные декоративные ткани, например, появились швейцарские разработки тканей с голографическим принтом.

– Ваша студия – это команда?

– Конечно.

– Как она подбирается?

– Как обычно. Дается объявление – «требуется портной». Отсматриваю много людей, даю им задания. Но все равно, команда создается здесь в студии, в процессе обучения.

– Что покажете летом 2015 года на «Ассоциациях в Царском Селе»?

– Пока сообщу – вам первому – рабочее название: «Шинуазри» – китайщина. Сейчас тема модная и политически оправданная.

– Если говорить упрощенно, существует два типа художников. Рабочий день одних начинается с чтения новостей. Другие ничего такого не делают, а пользуются багажом, накопленным в молодости. К какому типу себя относите?

– Ко второму. В моем мире главенствуют давно прочитанные книги. Маркес, я его иллюстрировал и коллекции ему посвящал, Достоевский. Могу их спокойно перечитывать. Хотя, конечно, слышу и вижу, что происходит вокруг.

– Несколько лет назад появилось понятие «фастфэшн», «быстрой моды», когда коллекции создаются не к сезонам типа «зима», «лето», а гораздо чаще...

– Правильная тенденция, она мне нравится. Появилось больше возможностей для самовыражения. Дизайнеры делают то, что они хотят сегодня, не подстраиваясь под сезоны: сначала шубы, потом – сарафаны...

– Как изменился мир моды за последние десятилетия?

– Индивидуальная работа быстро сокращается. Сейчас существует огромный сегмент супермассовой одежды и очень ограниченный – элитной.

– Как отразился экономический кризис на мире моды?

– На этот вопрос нет простого ответа. С одной стороны, было хорошо, когда много шили, много покупали. С другой, бесконечное потребление заводит в тупик, вещей становится все больше, в этом потоке клиент теряет представление о должном качестве изделия. Речь не о шитье, говорю про дизайнерские идеи.

Кризис остановил процесс бесконечного потребления, дизайнерам он дает шанс для развития, для улучшения качества работы.

– Маленький мир моды влияет на весь большой мир?

– Мне хочется так думать. Но сегодня никакое искусство на него не влияет.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 033 (5406) от 26.02.2015.