...И вообще об односторонности

Вчера Александринский театр открыл 260-й сезон. При такой длительной и славной биографии юбилей дает возможность понять, в каком состоянии находится театр, какими должны быть пути его развития. Это важная дата не только для нас, но и для всей страны.

Театр – это абсолютно живой организм. Единственное, что может ему принести положительного преклонный возраст, – это опыт. В остальном наше искусство сиюминутное, каждый день мы должны начинать заново, работать здесь и сейчас. В исторической перспективе самое важное для нас – суметь достойно передать эстафетную палочку тех великих актеров, драматургов, режиссеров, которые составляли жизнь и суть первого российского театра на протяжении 260 лет. Не позволить себе опустить профессиональную планку, установленную нашими великими предшественниками. Сегодня у нас есть возможности для исследования классического материала на Основной сцене и для эксперимента в области синтеза искусств на Новой. Мы должны заботиться о том, чтобы они работали на общий творческий результат, продолжая дело первого российского национального театра в разнообразии художественных форм.

Широта эстетических взглядов – необходимое сегодня условие художественного развития. Казалось бы – аксиома. Но ситуация такова, что общая проблема сегодня как раз состоит в нетерпимости и односторонности взглядов, которые приводят театральное сообщество к расколу. К моему ужасу, этот раскол принимает все более жесткие формы. Это уже не дискуссия эстетического характера, представляющая полярные мнения. Нет, это борьба, в которой уже не соблюдаются этические нормы. Идет резкое размежевание на группы условно правых и левых, русофилов и русофобов, либералов и демократов, красных и белых... Ключевым словом, своеобразным хэштегом становится #Нетерпимость.

Деление на «наших» и на «не наших» имеет и финансовые выводы. Модно ссылаться на некоего налогоплательщика, которому вот такое-то искусство совсем не нужно и поддерживать его не следует, а вот от такого-то искусства будет сплошная польза, надо на него давать деньги. Но ведь налогоплательщик – образ собирательный. Как и народ, это

общность абсолютно разных людей, имеющих разные эстетические пристрастия, образование, цели в жизни. Этот неоспоримый факт игнорируется в жажде утвердить свой взгляд как единственно верный, и в этом тоже проявление нетерпимости. Мы имеем дело с очень опасной, прогрессирующей тенденцией. И ситуация обостряется с каждым днем.

Это видно и по тому, как трактуется некоторыми радетелями очень важный новый документ – Основы государственной политики в области культуры. Главная идея этого документа состоит в праве на многонациональное, стилистически разнообразное искусство, в нем прописан приоритет многополярности. Но в борьбе за право на нетерпимость лихо вырванные из контекста строчки превращаются в аргументы, национальное подменяется националистическим. В ход идут обвинения в русофобстве, в отсутствии патриотизма, в попрании нравственных основ.

Подобное уже было в начале XX века. Сейчас мы вновь стали свидетелями появления разнообразных сообществ, фондов, стоящих вроде как на разных политических платформах, а на самом деле очень часто движимых личными мотивами организаторов. И именно эти мотивы и защищаются зло, агрессивно. Цель – сделать свои взгляды, свои вкусы главенствующими, а лучше – единственно допустимыми. Мысль о том, что право на существование имеют и другие эстетические позиции или явления, не рассматривается. А ведь такой путь ведет к творческому оскудению и возможной гибели искусства – так как истинное творчество без разнообразия невозможно.

Тенденция нетерпимости все чаще проявляется в риторике многих публикаций в прессе. Точечно, словно случайно публикуются дилетантские мнения людей, высказывающихся о том, что не имеет никакого отношения к их профессии. И вроде и мнение частное, и человек малоизвестен, а сослаться-то в случае чего можно. Так появляются в федеральных газетах статьи вроде той, где доктор технических наук рассказывает, как неверно Додин ставит Чехова. Это все равно, как если бы мы с Додиным написали статью с анализом развития ракетостроения, начальственно указав на кажущиеся нам недостатки. Я расцениваю подобное как прискорбное отсутствие вкуса. Но проблема, разумеется, не в чьем-то личном мнении. А в том, что возвращается опыт использования мнений таких энтузиастов в печати. И иначе, чем частью той или иной кампании, подобные статьи просто не могут быть.

В этой борьбе используются и профессиональные реваншистские силы. Последний пример – статья в федеральной газете, опубликовавшей текст автора с давним и весьма сомнительным с этической точки зрения идеологическим стажем. Автор этот много лет назад прославился одиозной статьей о Мейерхольде, которую мы, тогда студенты, передавали из рук в руки, чтобы посмеяться. Статеечка была написана в стиле «Черная тень Мейерхольда – воинственного русофоба нависла над русским театром». Еще тогда она выглядела черносотенным бредом. И через годы невозможно упрекнуть этого автора в непостоянстве взглядов. Его труд, опубликованный уже в 2014 году, начинается все так же эпически: «Уже почти столетие сапог русофоба-оккупанта топчет Русскую землю, сея дыхание смерти».

Вопрос, зачем такое вытаскивают из нафталинового угла и вновь дают возможность высказать любимые, вынашиваемые с середины прошлого века идеи? Абсолютно понятно, что дружескую помощь тут оказал теневой коллектив экспертов по русофобии, возможно, даже подкинули фактуры для создания текста. А в результате публикуется материал, в котором личная эстетическая точка зрения представляется как единственно возможная. Стилистические изыски статьи при этом поражают возвращением в мир лексики сталинско-ждановского периода, вплоть до формулировок, отчасти будто заимствованных из словаря геббельсовской пропаганды: «дегенеративное искусство», например.

Стоит задуматься о причинах подобной близости в риторике, а следовательно, и идеологии. Ведь дело мы имеем отнюдь не с художественной критикой. Под видом защиты патриотизма, национальной идеи, «интересов народа и простого зрителя» идет активная попытка восстановления прошлого. Отсюда недалеко и до возвращения формулировки «враг народа», потому что от попытки присвоить себе право определять, что нужно, а что вредно для народа, очень близко до фашистского мракобесия.

Активно возрождается жанр статьи-доноса, публичных огульных обвинений, судьбу культуры начинают решать «экспертные» советы,

собранные из непрофессионалов. Так вскоре вновь можно будет услышать утверждение, что психологический реализм – единственно возможный способ существования на сцене. Ведь когда мы говорим о возвращении к худшему в нашем прошлом, то это не только риторика и лексика, но и те самые вроде бы навечно забытые теории бесконфликтности, поиски положительного героя и в эстетическом результате, как апофеоз – безапелляционное требование коллективного Ивана Ивановича из «Бани» Маяковского: «Сделайте нам красиво!».

Так что юбилеи нужны нам не только для того, чтобы принимать подарки и почивать на лаврах. Они необходимы, чтобы иметь возможность остановиться, оценить настоящее, представить будущее, вспомнить прошлое и не допустить повторения всего того худшего и тупикового, что было в нашей истории.

Сейчас есть желающие рассуждать, что Александринская сцена это цитадель психологического театра, а его, мол, сегодня здесь нет. Из-

ничтожен! Безжалостно! На старейшей сцене! Но, во-первых, хорошо бы помнить, что путать психологический театр с театром бытовым безграмотно. И я никогда не стану отрицать всю важность и необходимость психологического театра (более того, без психологии театр невозможен вообще), но невозможность бытового театра на первой классической сцене страны для меня очевидна, как не приемлема здесь бытовая пошлость и приземленность. А во-вторых, Александринский театр в исторической традиции стилистически многополярен. Этой сцене свойственна многожанровость, при которой помимо психологического театра должны существовать и условная театральность, и гротеск, и романтизм.

Хотелось бы верить, что Александринский театр по-прежнему сможет оставаться, цитируя классика, кафедрой, и мы сможем осуществлять наше главное предназначение – воспитание зрителя, его вкуса, его художественного кругозора, дать ему возможность получить самый разный театральный опыт, научить его делать выбор самостоятельно и стать эстетически свободным человеком, лишенным односторонности взглядов.

Кстати, сам Гоголь, защищаемый упомянутым автором с таким пылом от искажений на сцене, в своей статье «О театре, об одностороннем взгляде на театр и вообще об односторонности» советовал: «Друг мой, храни вас бог от односторонности. Односторонний человек самоуверен; односторонний человек дерзок; односторонний человек всех вооружит против себя. Односторонний человек ни в чем не может найти середины. Односторонний человек не может быть истинным христианином: он может быть только фанатиком. Глядите разумно на всякую вещь и помните, что в ней могут быть две совершенно противоположные стороны, из которых одна до времени вам не открыта». Возможно, всем нам имеет смысл к нему прислушаться.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 160 (5533) от 31.08.2015.