Звери без клетки. Международное право пасует перед политикой
С терроризмом человечество борется на протяжении всей своей многовековой истории. В XXI веке он был объявлен едва ли не главным мировым злом, на борьбу с которым брошены гигантские силы. Но... все тщетно. Мировая цивилизация со всем арсеналом ее технических, идеологических и политических средств оказывается бессильной против откровенных уголовников. Более того - их ряды постоянно растут, и находящееся в их руках оружие становится все более современным... Почему?
Фото: pixabay
Наш сукин сын
Для начала попробуем договориться о терминах: кто такие террористы? Единого мнения нет. Одни и те же люди для кого-то - закоренелые преступники, которых надо при первой же возможности «мочить в сортире», а для противной стороны - борцы за свободу или некие «священные» идеалы. И даже если они не в меру постреляли или повзрывали, их, дескать, надо понять и по возможности простить.
Найти компромисс между этими радикально отличающимися позициями невозможно в принципе. Неудивительно, что ООН (которая и задумана-то была, чтобы гасить и предотвращать международные конфликты) уже в течение многих лет со смыслом указанного термина определиться не может.
Договориться не удалось еще в 1972 году, когда создавался Комитет ООН по международному терроризму, - возникли разногласия по поводу квалификации деятельности различных национально-освободительных движений. Не дала ответа и Европейская конвенция по борьбе с терроризмом от 27 января 1977 года. В ней вместо «спорного» понятия приводится лишь перечень деяний, которые, на взгляд государств-участников, следует квалифицировать в качестве террористических актов. Точно так же общими словами ограничивается Декларация о мерах по ликвидации международного терроризма 1994 года, принятая на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. Тот же подход был использован и при принятии Договора о сотрудничестве государств - участников СНГ о борьбе с терроризмом 1999 года...
Идут годы, но и поныне ни один из действующих международных документов не содержит сколько-нибудь компактного или общепризнанного понятия «терроризм». И это несмотря на то, что с 1963 года в рамках ООН было разработано 16 международных соглашений (13 контртеррористических конвенций и три протокола), касающихся, казалось бы, угроз бесспорных - захвата заложников, преступлений на борту воздушных судов, финансирования и обучения наемников, использования бомб и ядерных материалов.
Размытость формулировок позволяет декларируемую благородную идею вывернуть наизнанку. Когда 15 октября 1970 года («авиационная» конвенция уже была принята!) отец и сын Бразинскасы захватили советский самолет Ан-24, убили стюардессу и тяжело ранили членов экипажа, «цивилизованный мир» объявил их борцами с тоталитарным режимом. И освободил от всякого наказания. В полном соответствии с известной формулой - «возможно, он сукин сын, но это наш сукин сын».
Однако, когда 11 сентября 2001 года вскормленные со штатовской ладошки «сукины дети» нанесли своим кормильцам удар в спину, мир вроде бы встрепенулся.
В рамках ООН был создан специализированный Контртеррористический комитет Совета Безопасности. Спустя два года Генеральный секретарь ООН Кофи Аннан учредил «Группу высокого уровня по угрозам, вызовам и переменам», которая должна была выработать предложения о путях укрепления международной безопасности. В числе прочих инициатив она предложила приравнять виновных в терактах значительного масштаба к лицам, совершившим военные преступления или преступления против человечности. А также призвала все государства ратифицировать международные конвенции по борьбе с терроризмом, заявила о необходимости выработки глобальной стратегии и принятии общей конвенции, которая в конце концов определила бы злосчастный термин.
Увы, в «антитеррористической» резолюции 1642 Совета Безопасности ООН, принятой 14 сентября 2005 года, эти предложения отражены не были. Так же, как и во всех последующих документах.
Результат налицо. Мир по-прежнему поделен на «хороших» и «плохих» террористов. Не успели мы договориться с международной коалицией о совместных действиях в Сирии, как на захваченном у бандитов оружии видим маркировку «Made in USA». Или обнаруживаем американский самолет-разведчик, координирующий атаку бандитских дронов.
Так с кем мы боремся - с «сукиными детьми» или с их хозяевами?
Цель и средства
Терроризм, как известно, попирает все писаные и неписаные человеческие законы. Велик соблазн играть с ним по тем же правилам (т. е., по сути, без оных), руководствуясь, как говаривали у нас в былые времена, «пролетарской ненавистью». Но кажущийся многим очевидным подобный путь - дорога в никуда.
Конвенция ООН от 10 декабря 1984 категорически запрещает пытки. Тем не менее методы «неформального обращения» с заключенными, подозреваемыми в терроризме, продолжают применяться во многих странах мира.
На слуху, к примеру, Израиль, нарушивший уже более 200 резолюций ООН по палестинскому вопросу. Еще в 1999 году верховный суд этой страны принял решение об абсолютной неприемлемости не только пыток, но и любых форм физического воздействия. Тем не менее, как свидетельствуют израильские правозащитные организации, служба внутренней безопасности Шин Бет широко применяет эти меры по отношению к заключенным. Узников содержат в одиночном заключении, лишают сна, заковывают в цепи, полностью раздевают при обысках и угрожают пытками и арестами членов семей. Жертвами подобного обращения становятся в том числе женщины и дети.
Аналогичным образом сегодня борются с «террористами-курдами» и власти Турции. Как сообщается в докладе управления Верховного комиссара ООН по правам человека, после попытки переворота в 2016 году президент Реджеп Эрдоган опубликовал более 20 указов, которые часто приводили к пыткам задержанных и вмешательствам в судебную систему. Авторы доклада считают, что сотрудники гражданской и военной полиции, жандармерии и сил безопасности по-прежнему массово нарушают права человека на юго-востоке страны: убивают и пытают, разрушают дома и культурное наследие курдов.
Но тон, разумеется, задают США. После событий 11 сентября администрация Буша объявила, что некоторые формы пыток для получения показаний от подозреваемых в терроризме являются оправданными. Это заявление вызвало в стране большую дискуссию. Тем не менее в 2002 году программа по применению пыток была официально одобрена. Как следует из документов, опубликованных недавно на американском новостном сайте Truthout, автором ее был работавший в ЦРУ по контракту психолог Брюс Джессен. В основу легла разработанная им ранее методика выживания для американских солдат, попавших в плен. Ее «вывернули наизнанку» и превратили в инструкцию по истязанию заключенных.
Тогда же открылась печально известная тюрьма на базе в Гуантанамо, где в течение многих лет без суда и следствия содержались сотни людей. Как там, так и в других зарубежных тюрьмах ЦРУ, заключенных подвергали психологическому давлению в разных формах и физическим мучениям. Наибольшую известность получила так называемая пытка водой, при которой человека привязывают к кровати и заливают ему в рот воду, чтобы он начинал захлебываться. Потом его откачивают и начинают задавать вопросы...
Уже много лет спустя небезызвестный сенатор-«ястреб» Джон Маккейн, который изначально против пыток не возражал, посетовал на низкую эффективность этого метода дознания. Сюрпризом, по его словам, стало то, «как мало эти действия помогли нашим попыткам предать правосудию тех, кто причастен к терактам 11 сентября, и предотвратить террористические атаки сегодня и завтра».
Преемник Буша Барак Обама тюрьму в Гуантанамо приказал закрыть. Однако приказ выполнен не был, и новый президент Дональд Трамп его и вовсе отменил. А директором ЦРУ - будто в пику мировому сообществу - назначил Джину Хэспел, руководившую пыточной тюрьмой «Кошачий глаз» в Таиланде и лично участвовавшую в пытках.
О международное право, таким образом, демонстративно вытирают ноги. И все якобы из самых лучших побуждений. Надо ли говорить, что при таком подходе под флагом «борьбы с терроризмом» можно вершить любые преступления и решать совсем иные задачи.
Беззубое правосудие
- Приходится признать: из международного права исключен очень опасный противник, который не носит военную форму и не ведет себя, как это принято во время военных действий, - заявил на последнем Санкт-Петербургском международном юридическом форуме партнер американской фирмы Coffey Burlington Кендал Коффи.
- Таких исключений быть не должно, - возразил ему Стефан Хуси, посол по особым поручениям по международной борьбе с терроризмом МИД Швейцарии. - Все должно решаться в Международном уголовном суде...
Казалось бы, швейцарский дипломат предложил вполне разумную вещь. В компетенцию Международного уголовного суда (МУС) входит преследование лиц, ответственных за геноцид, военные преступления и преступления против человечества. Римский статут, на основании которого суд был создан, ныне ратифицировали 124 государства. Но стала ли наша жизнь от этого безопаснее?
...14 ноября 2016 года прокурор МУС Фату Бенсуда в своем докладе признала, что в период с 1 мая 2003 г. по 31 декабря 2014 г. «вооруженные силы США и ЦРУ совершали военные преступления в Афганистане, включая пытки, жесткое обращение, надругательство над человеческим достоинством и изнасилования».
Формально под юрисдикцию данного суда США не подпадают, ибо еще в 2002-м отозвали свою подпись под Римским статутом. Тогдашний президент Буш заявил, что деятельность МУС нарушает национальные интересы страны. Читай: мешает делать что хочешь и где хочешь. Однако Афганистан, на территории которого совершались преступления, является полноправным членом МУС, и это давало судьям право начать расследование.
О его результатах, правда, с тех пор ничего не слышно. Зато известно, что 10 сентября нынешнего года, выступая перед участниками дискуссионной группы консерваторов Federalist Society, советник главы Белого дома по национальной безопасности Джон Болтон заявил, что готов ввести санкции против судей МУС, если они не прекратят расследование в отношении американских военных, в частности, в Афганистане. В числе возможных мер - запрет на въезд в США и блокировка их счетов на американской территории.
За 16 лет своей работы МУС, потратив более миллиарда евро, вынес всего четыре приговора (все - в отношении злодеев из Африки), один из которых потом сам же и отменил. Сейчас он ведет 11 расследований, а в предварительном порядке изучает еще 10 дел - преимущественно тоже «африканских».
- Деятельность МУС как эффективной площадки для борьбы с терроризмом вызывает большие сомнения, - заявила на форуме начальник отдела правового управления МИД Мария Заболоцкая.
По оценке нашего МИД, суд «не оправдал возложенных на него надежд и не стал подлинно независимым, авторитетным органом правосудия». Не случайно Россия тоже отозвала свою подпись под Римским статутом. Случилось это через несколько месяцев после того, как он начал расследование преступлений, которые «предположительно» были совершены нашей страной в Южной Осетии в 2008 году. Хотя к тому времени уже был известен вывод и Европарламента, и международной комиссии: инициатором боевых действий была Грузия.
Политическая ангажированность МУС сегодня уже сомнений не вызывает. На досудебной экспертизе там, к примеру, находятся два заявления Украины по поводу массовых преступлений, якобы совершенных на ее территории после 20 февраля 2014 года. Виновными в них Украина называет Россию и ополченцев Донбасса.
Рассматривать же многочисленные и всему миру известные преступления «Братьев-мусульман», «Движения Талибан», «Аль-Каиды» или ИГИЛ (все они запрещены в России) суд просто не имеет права, так как страны - участницы Римского статута не смогли договориться о едином определении терроризма. Не был выработан и механизм возможной реакции МУС на акты агрессии.
Стефан Хуси разводит руками: лучше, мол, такой суд, чем никакой. Тезис, прямо скажем, сомнительный - «кривое» правосудие дискредитирует самое себя.
Впрочем, по мнению многих специалистов, международное право сегодня и так буквально трещит по швам. Раздаются голоса, что, коли соблюсти его все равно невозможно, надо как-то «подстраиваться» под конкретную политическую ситуацию. Предлагаются варианты «оперативного» или «экстремального» права, в первую очередь для тех случаев, когда применяется военная сила.
- Сама попытка каким-то образом поколебать существующий миропорядок несет в себе достаточно много рисков, - заявляет доктор юридических наук и. о. ученого секретаря Института государства и права РАН Виктор Старцун. - Наш мир - очень хрупкий сосуд. Конечно, нужно стремиться совершенствовать международно-правовые основы, особенно в таких сложных вопросах, как борьба с терроризмом. Но кардинально менять эти основы, наверное, нет необходимости. Для начала надо посмотреть на существующие нормы и научиться их соблюдать.
Но вот этого-то, казалось бы, самого простого и очевидного, судя по всему, в обозримом будущем достичь не удастся. И в клетке для зверя, которую будут старательно сколачивать одни, другие непременно откроют заднюю дверцу.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 217 (6326) от 21.11.2018 под заголовком «Звери без клетки».
Комментарии