Медсанбат в лесной глуши. Поисковики обнаружили воинское захоронение в поселке Рапполово
Не доезжая нескольких километров до Токсова – поселок Рапполово. Возле него в лесу лагерь поисковиков – не только из Петербурга, но даже из Самары и Нижневартовска. Они приехали, чтобы поставить точку в истории, начавшейся здесь в сентябре 1941 года. А привел их сюда краевед Геннадий Давыдов.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
– Рапполово – поселок маленький, все друг друга знают. Поэтому и на виду была местная жительница Варвара Семеновна Луккенен, которая всю жизнь ухаживала за могилой в ближайшему лесу. Многие недоумевали: зачем, почему? А история на самом деле очень трогательная, настоящий подвиг верности, – говорит Давыдов.
Во время войны в том лесу находился медсанбат, и Варвара Луккенен, жившая на хуторе недалеко от Рапполова, работала в нем санитаркой. Там, в госпитале, она влюбилась в раненого бойца, которого выходила после ранения. А потом, всего через несколько месяцев, его привезли с передовой ослабевшего от голода и спасти уже не смогли. С тех пор, до самой смерти в 2004 году, Варвара Луккенен ухаживала за его могилой. Была верна ему всю жизнь, замуж так и не вышла...
Геннадий Давыдов заинтересовался: что же за медсанбат находился в лесу близ Рапполова? Оказалось – 123-й стрелковой дивизии, еще во время «зимней» войны заслужившей орден Ленина. Великую Отечественную она встретила на границе за Выборгом, затем отступала с боями в глубь Карельского перешейка, пока в сентябре 1941 года не «зацепилась» за Лемболовские высоты... До Рапполова, где разместился медсанбат, от передовой было двадцать километров, и раз в три дня с линии фронта приходил грузовик с ранеными. Правда, в первую блокадную зиму дивизия понесла больше потерь не от вражеского огня, а от голода.
Тех, кто умер в медсанбате, поначалу хоронили на гражданском кладбище в Токсове. Там сегодня существует воинский мемориал. Но, после того как осенью 1941-го наступил голод и пришлось забить всех лошадей, возить на погост было уже не на чем. Тогда и появилось захоронение возле госпиталя. В архивных документах оно значилось следующим образом: «Лес. Рапполово, 1,5 километра».
– За период с сентября 1941 года до начала ноября 1942 года, когда медсанбат ушел вслед за дивизией, возле него был похоронен 241 чело век. По архивным документам – в 67 могилах. И отдельно – еще сорок бойцов, которые умерли, пока их везли с передовой в медсанбат. В медицинских документах они не были учтены, – поясняет Геннадий Давыдов.
Ветераны 123-й дивизии, с которыми краеведам удалось пообщаться лет десять назад, рассказали, что медсанбат был большой: не меньше десятка блиндажей, каждый – на 30 – 40 раненых. А один из врачей, как говорили, был родственником писателя Владимира Ивановича Даля, который, кстати, был хирургом по образованию.
– Мы стали проверять эту информацию, – говорит Давыдов, – и выяснили: речь шла о праправнуке Даля – фронтовом хирурге Льве Сергеевиче Журавском. Жил он после войны в нынешней Твери. Написал воспоминания, которые его сын издал в 2000-х годах – спустя тридцать лет после смерти отца. И целая глава в них была посвящена как раз медсанбату в Рапполове. Из них следовало, что он находился на возвышенности, с которой 8 сентября 1941-го, как утверждал автор, был хорошо виден черный дым над Ленинградом: то горели Бадаевские склады...
После войны, в середине 1950-х годов, с этим воинским кладбищем произошла та же история, что и с большинством других на Карельском перешейке, оказавшихся «бесхозными». Их «укрупняли», перенося останки на мемориалы в черте населенных пунктов. Но, как это часто, увы, бывает, к заданию подходили формально: переносили только часть захоронений, ставили галочку в документах и на том успокаивались... Варвара Луккенен сама упросила не трогать могилу ее возлюбленного, чтобы она и дальше могла за ней ухаживать.
Вот и получилось: согласно документам, все погребенные в лесу близ Рапполова нынче числятся перезахороненными на мемориале в Вартемягах, фамилии даже выбиты в камне. Туда приезжают их потомки, чтобы возложить цветы, совершенно не представляя, что останки их родных по-прежнему лежат в лесу...
– Сегодня пришло время исправить то, что было сделано в 1950-х годах, – считает командир поискового отряда «Атака» Кирилл Королев. – Либо завершить перенос, либо привести в порядок оставшиеся могилы и создать мемориал в лесу. А то сейчас рядом – груды мусора, что просто кощунственно.
Чтобы проверить, сколько именно захоронений осталось на прежнем месте, и была предпринята поисковая экспедиция, организованная при поддержке областного комитета по молодежной политике.
Выяснилось, что не тронута почти половина могил. Практически все они братские. Ни медальонов, ни «подписных предметов» пока не обнаружено. Среди находок – лишь солдатский кожаный ремень и трехкопеечная монета...
Вместе с командиром «Атаки» мы побывали и на том холме, где находился медсанбат. О нем напоминают большие ямы от блиндажей: отчетливо «читаются» входы и боковые стенки. Видно, что здесь уже побывали «черные копатели»... На поверхности брошены поржавевшие футляры, очень похожие на те, в которых хранили стерилизованные шприцы.
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Невдалеке от заплывших блиндажей – следы капонира: по всей видимости, именно там было укрытие для грузовика, на котором привозили раненых. Видна и почти заросшая дорога, которая когда-то вела через лес прямо к медсанбату.
Что же касается найденного захоронения в лесу, то теперь уже местным властям надо будет решать, что с ним делать дальше.
– В Рапполове проводили опрос жителей, – добавляет Королев, – и мнение большинства – перенести останки на воинский мемориал в Вартемягах. Почему? Лес неухоженный, если могилы оставить там, то все «зарастет» мусором...
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 134 (6732) от 03.08.2020 под заголовком «Медсанбат в лесной глуши».
Комментарии