Как филологи оценивают грамотность наших граждан
«Ситуация с грамотностью хоть чуть‑чуть, но улучшается», — неожиданно отметили эксперты накануне Дня грамотности, его отмечали в мире 8 сентября. Это еще не самое занятное. К примеру, у кого с грамотностью «так себе», так это у среднего поколения. Того, которое обычно фыркает в адрес «безграмотной» молодежи. У которой в свою очередь все не так плохо.
ФОТО Pixabay
Быть дирижером речевого оркестра
С экспертами, конечно, можно поспорить, исходя из своего повседневного опыта. Но у них — «большие данные». К примеру, данные ЕГЭ по всей стране. Или результаты сочинений — эту письменную работу вернули как часть школьных выпускных испытаний.
Можно бурчать про натаскивание и зазубривание, но тут, наверное, как с физзарядкой. Если регулярно отжиматься-приседать, пусть с неохотой — мышцы все равно укрепятся. Десять раз тебе учитель в сочинении исправит диковинного уродца «вообщем» — и на одиннадцатый усвоишь разницу между «в общем» и «вообще».
Другое дело, что грамотность — это не только орфография и пунктуация, напоминает Михаил Корышев, декан филфака СПбГУ. Это и умение пользоваться уместными выразительными средствами. Ученый приводит образ: «быть дирижером своего речевого оркестра». И тут эксперт наблюдает положительную динамику — в молодежной среде.
— У среднего поколения все неровно. Я бы сказал, удовлетворительно, но не более того, — отмечает он.
— То, как пользуются русским языком в повседневной жизни горожане, мягко говоря, далеко от идеала. Речь становится менее выразительной и очень заштампованной.
«Доказывать, что грамотность наших школьников сильно понизилась, — значило бы ломиться в открытую дверь. Это обнаруживается на приемных экзаменах в высшие учебные заведения и техникумы; на уровне грамотности машинисток и переписчиц, недавно окончивших школу, /…/ и вообще везде, где приходится наблюдать людей, обучавшихся письму последнее время…» Эту цитату приводит Алексей Дунев, доцент кафедры русского языка филфака РГПУ им. А. И. Герцена. По упомянутым «машинисткам и переписчицам» можно догадаться, что цитата давняя. Так и есть: Лев Щерба, статья «Безграмотность и ее причины», 1927 год. Это к тому, что вряд ли в какие‑то времена удовлетворенно заявлялось: «Слушайте, да мы прямо молодцы, исключительная грамотность!».
Выживает ли «индолентный»?
Забавно, что нынешнюю ситуацию с грамотностью оценивают как «критическую»… как раз молодые. Во всяком случае молодые филологи. Так говорит Алексей Дунев. Специалисты постарше вполне невозмутимы:
— С позиции опыта можно сказать, что ничего страшного не происходит, язык развивается.
С 1990‑х годов мы пережили «время расширения языкового сознания», вариативности норм.
— Мы привыкли смотреть на грамотность с позиции отсутствия ошибок в письменном тексте. Но языковая грамотность гораздо шире, — продолжает Алексей Дунев. По его словам, у автора романа больше риска наделать ошибок, чем у того, кто составляет заявление по образцу. Тому, кто доносит до нас некую оригинальную мысль, мы простим оговорки.
Эксперты абсолютно верят в могучесть и мудрость русского языка. К примеру, в отношении заимствованных слов.
— Русский язык очень гостеприимный. Легко впускает в себя заимствования: сейчас время англицизмов, было время французского языка, польского, тюркских, — комментирует Алексей Дунев.
Если оценить, сколько у нас исконно русских слов и заимствованных, то последних больше. Но в русском языке занятное словообразование: пришедшее слово тут же обрастает «семьей», и вот уже к «компьютеру» присоседился «компьютерный», «компьютерщик» и так далее.
— Я бы подошел к заимствованиям дифференцированно, — поддерживает коллегу Михаил Корышев. — Вот есть слово «индолентный». За ним стоит такой английский фон, который дает почувствовать значение слова — безразличие, отстраненность, эмоциональную холодность, — комментирует он. — Заимствование приживается, когда выражает что‑то гораздо экономнее, чем слова из родного языка.
Посмотрим, что будет с этим «индолентный»: может, русский язык прочувствует в нем тонкий оттенок и возьмет в активный оборот — как было, скажем, со словом «вульгарный», который, помните, Пушкин не знал «как перевести». Или поиграет да выбросит.
Тем, у кого слух настроен на все эти «надеть-одеть», доводится слышать аргумент вроде «ну и что, что с ошибкой? вы же поняли, что я хотел сказать». Контраргумент: в этом конкретном случае — поняли, а вот, допустим, между «что бы ты ни делал» и «чтобы ты не делал» — ого-го какая разница. Это же слом коммуникации, угроза взаимопониманию. Но Михаил Корышев не согласен: язык мы все‑таки используем для общения и само общение все «выравнивает».
С матерными словами тоже все непросто. К грамотности-безграмотности использование мата не относится никак, говорит Алексей Дунев. Правда, по словам Михаила Корышева, мат вполне может служить показателем «речевой беспомощности». Это когда выбрал «словечко» не потому, что оно в конкретной ситуации емко, ярко и содержательно выражает эмоцию, а когда человек просто не умеет выразить эмоцию иначе.
Соцзаказ и госзаказ
Вот что действительно более-менее ново для языка (любого) — это, как бы лучше выразиться, торопливость, спешка.
С развитием технологий общение действительно «засоряется», формулирует Михаил Корышев. С одной стороны, нет времени обдумать фразу. С другой — переписка в мессенджерах и соцсетях создает ощущение «доверительности» общения, собеседник как бы рядом и «поймет, что мы имели в виду». Возникает новая особенность: неприятие пауз, нетерпеливость.
— То, что мы видим в соцсетях, — не диалог, а квазидиалог.
Но, уверен эксперт, при определенном соцзаказе общение и в соцсетях может стать другим. Представьте себе, что станет неприлично вступать в интернет-дискуссию без смягчителей вроде «как мне кажется…», «я во многом с вами согласен, но…». Если станет неловко писать неграмотно.
К соцзаказу можно отнести мобильные приложения, которые развивают грамотность (их вполне активно скачивают), набирают популярность речевые курсы.
Тот же «Тотальный диктант» родился как общественная инициатива. Сейчас это «самый крупный в мире общественный проект, посвященный русскому языку», — констатирует Екатерина Славгородская, координатор участников ТД в Петербурге. В этом году диктант писали 1 млн 300 тыс. человек в 50 странах. В нашем городе — 7607 человек: это «очники», а многие пишут онлайн. Правда, по ТД судить о грамотности (лучше она становится или хуже) сложно: каждый год текст составляется так, чтобы затрагивать разные правила. Неудивительно, что и процент отличников год от года примерно одинаковый, 5,5 %.
Возвращается интерес к семейному чтению, уверяют эксперты.
— Есть понятие «читательская грамотность», — говорит Ксения Егорова, представитель Российской национальной библиотеки. — Умение анализировать прочитанное, высказывать свое суждение… Ребенок с помощью чтения учится использовать определенные формы и конструкции, понимает, какие бывают жанры.
Чтение важно для того, чтобы «настраивать свой речевой оркестр на разные лады в зависимости от ситуации», развивает Ксения Егорова образ, предложенный коллегами. Интернет-текстов тоже не надо бояться, они расширяют наше речевое понимание действительности.
— Я посмотрела результаты опросов ВЦИОМ и других аналитических агентств: они отмечают, что все больше молодых читают бумажные книги.
В смысле — не электронные
Ксения Егорова возглавляет в РНБ Центр библиотерапии и историко-когнитивных исследований чтения и письма. «Библиотерапия» — это, как вы понимаете, лечение не библией, а книгой. В центре работают психологи-библиотерапевты, проводят в том числе онлайн-консультации. Эта работа, говорит Ксения Егорова, основывается на трудах физиологов: через чтение специально подобранных текстов можно прожить многие кризисные ситуации.
Письмо как навык изучают в РНБ больше десяти лет: как учили писать в XIX веке, как «ставили руку» в ХХ. По названию центра можно понять, что изучать намерены и то, как в стране обучали навыкам чтения — «многие вопросы мало исследованы, в том числе с точки зрения нейронауки».
Есть и госзаказ — представители вузов перечисляют «языковые» проекты, которые инициирует и финансирует государство. То же возвращение сочинения в старшие классы. В ближайшее время выйдет большой толковый словарь русского языка как государственного (его готовит коллектив СПбГУ), потом — словарь антонимов и омонимов. Институт лингвистических исследований работает над большим словарем синонимов.
Вот еще, говорят эксперты, издать бы новую академическую грамматику. А то последняя такая выходила аж в 1980 году.
Читайте также:
В Русском музее состоялось собрание Ассоциации художественных музеев России
Наши книги имели успех на «Красной строке» в Екатеринбурге
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 173 (7749) от 16.09.2024 под заголовком «Грамотные все стали…».
Комментарии