Импортозамещение «по любви». Российская IT-отрасль сформулировала, чего ей не хватает
Если вкратце: просто заменить своим IT-продуктом импортный — категорически недостаточно. «Два года в новой геополитической реальности: итоги и перспективы для IT-отрасли». Так называлась дискуссия ведущих отечественных разработчиков. Конкуренты, которые раньше друг с другом особо не общались, теперь договариваются о нуждах цеха в целом.
Развитие отечественного IТ-рынка подтолкнула еще пандемия. Так, в 2020 году интерес к российским аналогам «зума» вырос в 30 раз./ФОТО Сергея КОНЬКОВА/ТАСС
Россия — в привилегированном клубе
Еще в 2016 году постановление правительства РФ задало курс на импортозамещение программного обеспечения (или ПО, или софта). Тогда оно должно было затронуть государственные и муниципальные органы власти при проведении госзакупок. Спустя еще два года Минцифры издало подобные рекомендации уже для госкомпаний.
С 2022 года переход «на наше» стал острой необходимостью для всех, констатирует Валентин Макаров, президент «Руссофта» (это некоммерческое партнерство объединяет отечественных разработчиков, среди них есть и подсанкционные). Иностранные поставщики больше не поддерживают свой продукт — не обновляют, не чинят, не восстанавливают утраченные данные.
Есть сфера, которой переходить нужно быстрее, чем прочим. Это критическая информационная инфраструктура: та, что используют госорганы и госучреждения, объекты здравоохранения, образования, энергетики, а также транспорт, банки, добывающая и обрабатывающая промышленности и тому подобное.
— 2024 – 2025 годы — формально последний период для импортозамещения, — говорит Игорь Кириченко, исполнительный директор компании Naumen. Он напоминает о президентском указе: критическая информационная инфраструктура должна перейти на российское ПО к 1 января 2025 года (в чем‑то — до 1 января 2026 года).
Чтобы процесс шел быстрее, Российский фонд развития информационных технологий за два года направил на особо значимые IT-проекты 24 млрд рублей. В этом году из федерального бюджета на это предусмотрено 7 млрд 200 млн рублей. Айтишный рынок в России вырос в прошлом году на 22 %, до 4 трлн рублей, отмечает Рустам Рустамов, зам. гендиректора компании «Ред Софт» (у этой компании продажи увеличились больше чем вдвое).
В том, что касается самой горячей темы, искусственного интеллекта, Россия — в «привилегированном клубе», утверждает Артем Семенихин, партнер технологической практики «Технологии доверия». Не у многих стран есть компании, способные не только учить языковые модели, но и внедрять их, подчеркивает эксперт. В этом году в мире будут принимать принципиальные решения в области регулирования ИИ: если раньше он решал рутинные задачи, то сейчас берется за творческие — написать музыку, картину или роман, создать архитектурный проект. И крайне важно определиться с правилами, чтобы было этично и безопасно.
Еще одно направление — сервисы видео-конференц-связи (ВКС). Во время ковида все осваивали импортный «зум».
— Сейчас в компьютерах чиновников еще можно найти «зум», но это уже отголоски прошлого, — комментирует Дмитрий Одинцов, директор по развитию TrueConf, компании-разработчика отечественной платформы видео-конференц-связи. Через этот сервис каждый месяц проходит 10 млн групповых видеоконференций.
По словам Одинцова, в госсекторе импортозамещение ВКС уже достигло 95 %.
— Не надо заниматься шапкозакидательством, — считает Руслан Вагизов, директор ICL Services. Эта компания делает не только программы, но и «железо», и услуги оказывает, а международный опыт помог ей «сформировать сбалансированный подход к импортозамещению». Его суть вот в чем. Предприятия потратили огромные деньги, внедряя у себя импортное оборудование и ПО, — так пусть оно пока работает с российской сервисной поддержкой. Это позволит, по мнению Вагизова, выиграть время и сделать переход на отечественное более плавным.
— Импортозамещение из‑под палки возможно, но оно будет эффективнее, если «по любви», — резюмирует Дмитрий Одинцов. То есть если пользователи будут получать что‑то сверх того, чем просто замену «ненашего» на «наше».
Петербург тем временем стал в некотором роде столицей софта, заточенного на IT-обслуживание медучреждений. Эти продукты сейчас применяют в регионах по всей стране.
— Петербург всегда был лидером в части цифровой трансформации здравоохранения, многие задачи решал первым, еще до того, как это становилось трендом в России, — говорит Игорь Башков, гендиректор компании «Нетрика Медицина».
Получилось это благодаря тому, что в нашем городе была принята так называемая интеграционная система. Медиков не обязывали ставить в клинике какой‑то единый для всех софт. Каждое медучреждение выбирало удобное ПО «под себя». Стоматология — одно, роддом — другое, многопрофильный госпиталь — третье.
В свою очередь «Нетрика Медицина» обеспечивала интеграцию этих информационных систем так, чтобы они «говорили на одном языке». Конкуренция IT-компаний стимулировала развитие, наработанные решения (например, в области защиты информации) могут применяться не только в сфере здравоохранения, уверен Игорь Башков.
В чем «быстрого импортозамещения» не произошло, так это в средствах резервного копирования. Это технологии, которые позволят вам восстановить файлы, если накрылся компьютер и т. п. Сфера чувствительная: как вернуть пропавшие данные, если поставщик больше не поддерживает свой продукт?
Между тем количество отечественных разработчиков в этом сегменте тоже растет, отмечает Елена Бочерова, исполнительный директор компании «Киберпротект». По ее словам, российские предприятия и организации (хоть государственные, хоть бизнес) пережили стадии торга, гнева, депрессии — и перешли к стадии «принятия новой реальности». Если в 2022 году из опрошенных компаний примерно 80 % пользовались иностранными сервисами резервного копирования, то сейчас таких осталось 65 %. Динамика так себе, но, по прогнозам, в 2030 году российские сервисы копирования будут использовать уже 80 – 90 % организаций и компаний.
Самое трудное в импортозамещении — инженерное программное обеспечение, подчеркивает Михаил Бочаров, замдиректора по науке CSoft. Такие программные продукты используют конструкторы, инженеры, строители. Зарубежные разработчики прекратили поддержку своего софта. У Бочарова есть предложение: исключить из вузовских программ обучение зарубежному ПО — не всякому, а именно инженерному. «Мы же все равно должны перейти на отечественное». По словам Бочарова, его инициатива не вызвала понимания, но он уверен: «жизнь заставит».
Чтобы не закуклиться
Перейти на другое ПО — это не просто «убрать зарубежное — поставить отечественное». Елена Бочерова объясняет, что находится «под капотом» таких перемен. Перестроение всех систем, трансформация компаний.
Это же требуется и от самих разработчиков софта. В 2022 году зарубежные компании уходили, кадры высвобождались и переходили в российский цех. Для отечественных компаний это был эффект «низкой базы», с нее несложно впечатляюще расти. Но сегодня те возможности исчерпаны. И встает вопрос: за счет чего двигаться дальше? В «Киберпроекте» считают, что отрасли нужна дальнейшая господдержка и продление льгот, а от вузов и техникумов — кадры.
Президент «Руссофта» Валентин Макаров перечисляет другие препятствия для роста.
Первое. Деньги на импортозамещение ПО в первую очередь достаются крупным корпорациям. У них достаточно возможностей, чтобы не искать исполнителя на стороне (и тем самым стимулировать отрасль), а самим создать для себя IT-продукт.
— Но решение, сделанное в одной корпорации, никогда не будет продуктом, который можно продавать в других отраслях и тем более в других странах, — считает Валентин Макаров.
В результате года через два продукт устареет (он не будет развиваться, поскольку не конкурирует ни с зарубежным, ни с другим российским) — и опять понадобятся государственные деньги, чтобы наверстать отставание.
Второе. Да, после ухода зарубежных компаний российский рынок открылся для отечественных разработчиков. В 2022 году рост продаж у них был 35 %. Рост есть и сейчас, но он снижается и в течение четырех-пяти лет прекратится. Просто потому, что все уже перейдут на отечественный софт. Тогда, видимо, придет время озираться по сторонам и пытаться выйти на глобальные рынки. Но если IT-продукты изначально создавались «ради импортозамещения», а не с прицелом на экспорт, то они проиграют зарубежным. Те‑то как раз развиваются в условиях конкуренции.
— Без экспортного потенциала и работы с зарубежными заказчиками развиваться сложно, — согласен Дмитрий Одинцов. — Можно закуклиться. Тогда и российский заказчик перестанет получать новые возможности.
Можно, конечно, работать и внутри страны. Но, например, тот же российский рынок видео-конференц-связи — всего 1 % от мирового.
Третье. Россия показала, что способна выстоять не только против санкций, но и против «многократного увеличения кибератак», говорит Валентин Макаров:
— Это значит, что есть какой‑то ген технологического суверенитета, который позволяет в очень короткое время обеспечить импортозамещение и защиту своих операционных систем.
Эти способности оценили «дружественные страны», так что для российского софта вроде как открывается этот рынок. Но, чтобы он рос, надо вложиться. У многих «дружественных» нет денег, чтобы купить наш продукт. Обычно компания (неважно — западная, любая), продвигая себя на новом рынке, тем более небогатом, приходит с кредитами. На них клиент и покупает, а рынок —растет.
Валентин Макаров уверен: если российский софт не закрепится на новых рынках, вскоре туда придут разработчики из США, Китая и других стран. По мнению Макарова, экспорт компьютерных услуг должен стать национальной программой, чтобы айтишники получали такой же доступ к финансированию, как сейчас экспортеры товаров (ПО считается не товаром, а услугой).
Четвертое. Чтобы развиваться, IT-компаниям нужны деньги. Как и любым другим. Но другие компании (строительные, производства) могут получить кредит, в том числе льготный, потому что у них есть залог — строения, оборудование и прочее имущество. У IT-компаний такого рода залога нет. Поэтому в кредитах им часто отказывают. И прибыли сейчас не очень большие: средний зарубежный чек растет, а российский — не особенно, потому что наши айтишные компании подписали хартию о самоограничении цен на свой продукт для отечественного покупателя. Так что единственный источник денег для развития IT сейчас — льготы, говорит Валентин Макаров. В частности, нужно продлить льготу по налогу на прибыль.
Наконец, еще одно препятствие — порой не совсем объяснимые действия на уровне регионов. Упомянутую петербургскую интеграционную модель в сфере здравоохранения власти сменили на противоположную, «монолитную», говорит Игорь Башков. То есть клиники и поликлиники, некогда потратившие деньги на приобретение удобного им софта, теперь будут переходить на одну информационную систему, от московских разработчиков. В «Руссофте» констатируют: «Это грустная история. Будем еще бороться, чтобы смягчить это решение».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 63 (7639) от 08.04.2024 под заголовком «Импортозамещение «по любви»».
Комментарии