Досрочные парламентские выборы в Нидерландах принесли достаточно сенсационные результаты
Результаты показывают прежде всего явную победу крайне правой Партии свободы (ПС). Почему же проиграли находящиеся у власти либералы?
ФОТО Giu Vicente on Unsplash
Год турбулентности
Состоявшиеся выборы подводят итог 13‑летнему премьерству лидера праволиберальной Народной партии за свободную демократию (НПСД) Марка Рютте, занимающего должность нидерландского премьер-министра с 2010 года. Нельзя сказать, что на протяжении всего этого периода политическая стабильность царила в западноевропейском королевстве (к примеру, после прошлых парламентских выборов в 2021 г. кабинет формировался в течение девяти месяцев!). Но все‑таки Рютте возглавлял в общей сложности четыре коалиционных правительства, в которых его либеральная партия играла ведущие роли. Кстати, Рютте, идейный праволиберал, верящий в то, что именно «либерализм является ценностным ориентиром единой Европы», в минувшем году стал самым «долгоправящим» главой правительства в истории своей страны, что тоже о многом говорит.
Однако всякая стабильность имеет свою оборотную сторону. Голландцам, похоже, надоело засилье старых право- и левоцентристских партий. Именно так можно интерпретировать итоги региональных выборов в марте нынешнего года, когда абсолютно «свежая» и даже на тот момент не представленная в парламенте политическая сила — евроскептическое Фермерско-гражданское движение (ФГД) одержало верх во всех регионах королевства и благодаря этому результату получило самую крупную фракцию в сенате — верхней палате нидерландского парламента — генеральных штатов.
Вторым актом политической турбулентности стал кризис в рядах правоцентристского правительства. Рютте и его НПСД не удалось убедить своих партнеров по кабинету ужесточить национальное законодательство по приему беженцев. К этому времени взаимоотношения НПСД со своими партнерами по правительству — леволиберальной партией «Демократы-66» и правоцентристским Христианско-демократическим призывом (ХДП) — заметно испортились. В итоге в июле кабинет ушел в отставку и Марк Рютте публично заявил о том, что после законодательных выборов он покинет большую политику.
Ну а нынешние выборы в нижнюю палату генеральных штатов — палату представителей, а точнее, их результаты, без сомнения, знаменуют уже третий акт политического кризиса в стране. Выборы создали совершенно новое соотношение сил в нидерландской политике.
Экономика процветает. А общество?
Поражение правительственных партий и победа оппозиции в странах Западной Европы — дело абсолютно естественное и обыденное. Но все‑таки, как правило, это происходит на фоне серьезных просчетов действующей власти во внутренней политике или в ситуации явного социально-экономического кризиса. Скажем откровенно: вряд ли правильно говорить об этом применительно к современным Нидерландам.
Как отмечает экономист ассоциированный профессор Амстердамского университета Питер дер Шойнен, «экономически Нидерланды развиваются достаточно успешно». Да, как и в других странах Старого Света, в 2020 году имел место «коронавирусный спад», однако уже в 2021‑м валовый внутренний продукт вырос на 5 пунктов, а в прошлом году еще на 4,5 %. Со средним показателем ВВП на душу населения 65 тысяч евро в год Нидерланды входят в число пяти наиболее богатых стран — членов Евросоюза. Общественный долг составляет не более 50 % ВВП, общественный дефицит минимален, как и уровень безработицы среди трудоспособного населения; он составляет менее 4 %…
Базирующиеся в королевстве всемирно известные корпорации после падения из‑за пандемии коронавируса быстро пришли в себя и наращивают дивиденды. Голландская экономика и финансовая система имеют сильный запас прочности, а в таких сферах, как агропромышленный комплекс, химическая промышленность, индустрия, фармацевтика, электроника, нефтеперерабатывающий комплекс, логистика, Нидерланды занимают самые высокие позиции в мире. При этом основным внешнеторговым партнером для страны являются государства — члены ЕС, на которые приходится около 55 % всего товарооборота королевства.
Резкий рывок антисистемных правых радикалов я бы все же связал не столько с экономическими сложностями, сколько с социальными проблемами, в частности, с увеличивающимися сложностями в деле интеграции «неевропейской» иммиграции в нидерландское общество. Особенно эта проблема стоит в ведущих центрах страны — Амстердаме, Роттердаме, Гааге, где этнические голландцы составляют уже около половины жителей. Любопытно, что, согласно религиозной переписи населения, всего 5,5 % постоянных жителей страны записались как мусульмане, но мы прекрасно знаем, как крайне правые силы умеют в своих интересах играть на национально-религиозной теме… Нидерланды не исключение.
Бастион евроатлантизма
После 1945 года Нидерланды превратились в одного из самых верных союзников Соединенных Штатов на нашем континенте и одновременно с самого начала приняли активное участие в процессе западноевропейского строительства. При правительствах Рютте эта стержневая внешнеполитическая линия Амстердама, пожалуй, лишь только подтверждалась. Практически ни одна крупная парламентская партия не ставит под вопрос участие своей страны в североатлантическом пакте. Нидерланды активно участвовали в последние годы в различных операциях блока, подданные королевства служат на натовских базах в ряде восточноевропейских стран. Кстати, некоторые эксперты считают, что уходящий премьер-министр Рютте имеет серьезные шансы быть вскоре назначенным на должность генсека НАТО.
Также и в отношении ЕС Нидерланды последовательно при кабинетах Марка Рютте выступали в поддержку различных интеграционных начинаний. Что, впрочем, не мешало Амстердаму придерживаться жесткой позиции в отношении стран, нарушающих финансовые «критерии конвергенции» Евросоюза. Но нужно учитывать, что обычные голландцы все же меньшие «европеисты», чем их правительство. В конце концов ведь именно рядовые жители Нидерландов и Франции в 2005 году «похоронили» Европейский конституционный договор! И вот как раз на такой стихийный народный евроскептицизм и ориентируются лидеры победившей ПС, в программе которой тема «некзита» (выхода Нидерландов из ЕС и еврозоны) продолжает фигурировать вплоть до сегодняшнего дня.
Логично, что следование твердому евроатлантизму привело к тому, что власти страны активно поддержали антироссийские санкции, хотя до середины 2010‑х гг. уровень российско-нидерландских торговых связей был весьма высоким и многие голландские корпорации немало потеряли от этого курса. Но если, как заявляет министр иностранных дел Ханке Брюинс Слот, «значимо показывать нашу солидарность с Украиной», то занявшая на выборах первое место ПС, наоборот, возражает против оказания военной помощи Киеву.
Успех несистемных партий
Любопытно, что практически все правительственные партии в результате голосования 22 ноября заметно ослабили свои позиции. Впервые более чем за десять лет НПСД потеряла статус первой партии Нидерландов, финишировав лишь на третьем месте с 15,2 % голосов. Союзник праволибералов по прежнему правительству ХДП (к слову, в эпоху холодной войны христианские демократы были самой влиятельной политической силой в королевстве) вообще потеряли две трети мандатов и набрали скудные 3 процента голосов, из прежних 24 мандатов сохранили лишь 9 мест леволибералы — партия «Демократы-66».
Зато в фаворе оказались те списки, которые можно отнести к несистемным. В первую очередь это «свободники», показавшие самый лучший результат в своей 17‑летней истории — 23,6 % голосов и 37 депутатских кресел (плюс 20 мандатов) в палате представителей. Общее четвертое место с 12,9 % голосов получила новая формация правоцентристской ориентации — Новый социальный контракт (НСК), переманивший, судя по всему, большую часть христианско-демократического электората. Прошло в парламент и ФДГ, правда, с результатом гораздо более скромным, чем весной на региональных выборах.
Так или иначе, но явная победа возглавляемой харизматичным 60‑летним Гертом Вилдерсом ПС — это очень серьезный сигнал для политической элиты Нидерландов, свидетельствующий, что все больше жителей, в общем‑то, очень богатой западноевропейской страны недовольны тем, как идут дела. Впрочем, радикализм требований партии Вилдерса делает ее сложным партнером для большей части других прошедших в парламент партий (а всего в 150‑местную палату депутатов прошло 15 политических списков!). ПС резко выступает против «мусульманской колонизации» и требует запретить строительство мечетей в стране, ратует за лишение совершивших преступления выходцев из иммиграции нидерландского подданства, однозначно поддерживает действия Израиля в секторе Газа, твердо критикует экологическую политику властей (как сказано в одном из политических документов ПС, «больше никаких ветряных мельниц!»). Разумеется, правопопулистская повестка разделяется частью населения (в конце концов в целом за крайне правые партии отдали голоса свыше четверти избирателей). Но на сегодняшний день основная часть как правоцентристских сил (в первую очередь НПСД), так, и, что логично, левый центр (альянс Партии труда и партии «Зеленые левые» занял на выборах второе место, получив 15,7 % голосов, и это дало ему 25 парламентских мандатов) не готовы допускать в правительство Вилдерса и его «свободников». Очевидно, Нидерландам предстоят месяцы трудных парламентских переговоров…
«Коричневеет» ли небо над Европой?
Как верно подметил известный западноевропейский специалист по политическим партиям профессор Брюссельского свободного университета Паскаль Дельвит, «прорыв Партии свободы стал своеобразным эхом на другом конце Атлантики на победу в Аргентине либертарианца». В самом деле, сегодня мы вправе говорить о том, что тенденция к усилению крайне правого и правопопулистских трендов имеет, что называется, глобальное измерение. Но как раз примеры и Хавьера Милея, и партии Герта Вилдерса в Нидерландах показывают, сколь разнообразны и «многоцветны» сегодня крайне правые в мире и Европе.
Вряд ли принятая еще в советской науке прежняя схема, когда всех крайне правых приравнивали к неофашизму, сегодня работает. Любопытно, что и новоизбранный аргентинский президент, и лидер ставшей самой популярной в Нидерландах ПС в отличие от классического фашизма, что называется, пляшут от… свободы. Они хотят не больше, а меньше государства, тогда как любая версия фашизма буквально зацикливалась на этатизме.
Да, для всех крайне правых, как и в прошлом, характерны нетерпимость (для того же Милея — к более левым, для Вилдерса и его соратников — к иммигрантам-мусульманам), жесткий антикоммунизм, очень многим свойственна ксенофобия. При этом ПС показала, что крайне правая партия с достаточно радикальным внутри- и внешнеполитическим арсеналом может стать народной партией, пользующейся поддержкой более 20 % жителей страны. В данном случае речь о том, что электорат ПС социально разнообразен. Собственно, на сегодня, кроме этой партии, в голландском королевстве другого аналогичного претендента на «народный» статус просто нет.
Поскольку в последнее время во Франции Национальное объединение превратилось в основную оппозиционную силу, в Италии именно радикальные правые играют в правительстве важную роль, продолжает расти популярность «Альтернативы для Германии» в ФРГ, заметно укрепились правопопулистские партии в Северной Европе, а на юге правонационалистические силы также наступают, результат ПС в Нидерландах стоит оценивать именно в общеевропейском контексте. И тогда мы приходим к выводу, что в ближайшее время традиционным политическим силам в Старом Свете будет явно не просто…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 227 (7556) от 30.11.2023 под заголовком «Нидерланды: рывок «несистемных»».
Комментарии