Человек родился!
Уникальный случай: в Первом медицинском впервые в Петербурге (и второй раз в стране) женщина, перенесшая пересадку печени, родила.
ФОТО Дмитрия Соколова
Небольшой ликбез. Жил себе человек, Оля Галена; из-за перенесенного гепатита развивался цирроз печени; долгие годы Оля была на поддерживающем лечении — пока не настал момент, когда врачи постановили: нужна другая печень, иначе Оле не жить. Полгода ждали подходящего органа.
А тем временем жил себе другой человек, нам оставшийся неизвестным. Он умер. И вот печень этого человека, которого больше нет, не только позволила жить Оле, но и девять месяцев работала на двоих: на Олю и на ее сына. Полтора года назад 28-летняя Оля родилась второй раз; две недели назад родила сама.
Да, еще: если беременным надо особенно заботиться об иммунитете, то Оля исправно свой иммунитет снижала — иначе нельзя, организм отторгнет чужой орган, поэтому подавляющие иммунитет лекарства на всю жизнь. И вот нате вам, несмотря ни на что — человек родился.
Что пацан родится 29 апреля, знали заранее: понятно, что при таких условиях — только кесарево. Руководил процессом Борис Новиков, главный акушер-гинеколог Петербурга. Не мог не присутствовать на процессе Дмитрий Гранов, зав. кафедрой хирургической гепатологии Первого медицинского (это он и пересаживал Ольге печень).
— Я Дмитрию Анатольевичу на операционном столе сообщила, что сына назову в его честь, — говорит Оля (красивая, вполне стройная и, кажется, освоившаяся с новой ролью). — Дмитрий Анатольевич подумал, что я это говорила в бреду.
Нет, не в бреду: парня назвали Дмитрием.
— 34-я женская консультация Олю вела, а у нас-то была обычная плановая операция кесарево сечение, — комментирует Борис Новиков. — Просто трансплантология достигла таких высот, что гарантирована не только успешность операции, но и качество жизни после нее. Ребеночка получили жизнеспособного; небольшого, правда, веса, но мы и не рассчитывали на гиганта, родители у Мити тоже не Шварценеггеры.
...Закон в области трансплантологии по-прежнему несовершенен, но не в том смысле, в каком его обычно представляют. В России действует презумпция согласия: орган умершего человека может быть пересажен, если умерший при жизни не высказывал протеста. В Великобритании, к слову, подумывают принять схожий закон. Наш закон невнятен в том смысле, что заявить о том прижизненном протесте человека может кто угодно. Хоть сосед по даче. И в та ком случае орган не станет донорским и также умрет.
Считается, что органное донорство в Петербурге — по качеству (не по количеству!) на современном европейском уровне. Петербург не шарахнула та истерия, которая несколько лет назад началась в Москве после одной известной телепередачи, когда трансплантология в столице просто прервалась на год. Сейчас в Москве делают 100 пересадок.
У нас — 10 — 15. Надо бы — 50: вирусный гепатит, бьющий по печени, в XXI веке не только не сдал позиции, наоборот, набирает силу.
— У нас в стране такой случай родов пока эксклюзив, — говорит Федор Жеребцов, руководитель группы трансплантологов Российского научного центра радиологии и хирургических технологий. — В мире это уже не такое необычное дело. Трансплантология — локомотив. Казалось бы, ну что вкладывать в это огромные деньги, лучше больше костылей сделаем. Но ведь если мы провели 8 трансплантаций — это не значит, что специально оборудованная реанимационная или операционная в остальное время простаивает. Другие операции проводятся на этом суперсовременном оборудовании — и поэтому качество их, естественно, выше.
— Это, конечно, поступок, — подытоживает насчет Ольги Дмитрий Гранов. — Смелость нужна была. И это воодушевляет: то, что после таких сложнейших процедур люди думают не о том, как сложно было и что может быть еще сложнее, а о новой жизни.
...Операция «роды» для Ольги длилась 50 минут — в 15 раз меньше, чем операция по пересадке печени.
Дима, по выражению Гранова, «красивый мужчина», родился 49 см роста, 2 кг 650 граммов веса. Сейчас набирает мощностей. Весьма спокоен. Питание искусственное (Ольга ведь лекарства принимает). Поел — и давай икать.
Оля говорит: сын в отца, Виктора, пошел и внешне и характером.
Они поженились пять лет назад. Думали, детей своих не будет— какие дети, если вон что с печенью творится. Теперь, говорит Оля, надо еще девочку, в противном случае бабушки-дедушки Диму избалуют.
Только вот что. Диме сейчас негде жить. Возвращаться туда, где живут Ольга и Виктор, с ребенком — таким уникальным ребенком, которого «родили» мощнейшие медучреждения страны, — нельзя. Потому что живет семья в многонаселенной коммуналке: 6 комнат, 12 соседей; один из соседей болел туберкулезом. А у ребенка сейчас снижен иммунитет, и у него медотвот от многих прививок
— Был закон о том, что мне, как инвалиду 1-й группы после пересадки органа положена дополнительная комната, — говорит Ольга. — Теперь такого закона нет.
Снимать жилье не потянут: работает сейчас только Виктор. Влезать в ипотеку — нереально (по той же причине). Становиться на очередь невозможно: оба живут в Петербурге давно, но чуть меньше полагающихся «для очереди» десяти лет. Пока бабушка-дедушка на даче, Оля, Виктор и Дима обитают в их квартирке во Всеволожске. Осенью к их услугам будет только коммуналка, где жить нельзя.
Можно считать это обращением к властям. Господа, одно чудо уже произошло. Не без помощи государства — трансплантация печени 800 тысяч федеральных рублей стоит. Сегодня без вашей дальнейшей помощи — ну действительно, ну никак. Постарайтесь: первенец у вас все-таки.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 87 (4125) от 15 мая 2008 года.
Комментарии