Я русский бы выучил...
Вчера в Петербурге сдавали пробный ЕГЭ по русскому языку. Из 40 тысяч 451 человека примерно десять были не школьниками: комитет по образованию предложил журналистам тоже пройти испытания — «подтвердить квалификацию»».
ФОТО Дмитрия Соколова
Прийти в школу № 260 из прессы решились очень немногие.
— Нельзя пользоваться мобильными телефонами и другими техническими средствами... — зачитывает правила методист и кидает красноречивый взгляд на телекамеры.
Сидим по одному. По команде в 10.14 вскрываем конверты. Начался мандраж, категорически необъяснимый: журналисту сдавать ЕГЭ — все равно что прийти в зубную клинику просто за справкой и бесстрашно сидеть в коридоре вместе со страдающими от пульпитов.
И ведь, как ни крути, критиковать можно: сдашь ЕГЭ плохо — напишешь: «Бедные дети! Даже я, умный, не справился». Сдашь хорошо — напишешь: «И дурак справился бы!».
...Журналистский контингент был не слишком разнообразный: СМИ подстраховались и командировали сотрудников, которые в силу относительной молодости помнят, чему их учили в школе.
Кое-кто из нас готовился к ЕГЭ (благо примерные задания есть и в книжных магазинах, и в Интернете). Ваш корреспондент приобрела книжку по ЕГЭ и так гордилась своей обязательностью, что забыла в ту книжку заглянуть. Вследствие чего ЕГЭ должен был показать мне (пишущей грамотно, но не вызывающе грамотно), какие
из знаний доказали свою твердость в процессе моей жизнедеятельности.
Журналисты расслабились на экзаменационной части «А» — там надо было, например, указать вариант, где уместнее употребить слово «практичный», а не «практический». А затем, как убийца из-за угла, выскочило задание «Б»: «В каком предложении придаточную часть сложноподчиненного предложения нельзя заменить обособленным определением, выраженным причастным оборотом?».
Лица погрустнели.
— На кону профессиональная репутация! — уже для третьего дубля повторяла на телекамеру барышня-корреспондент, отвлекая и себя и нас от ЕГЭ. — Ведь именно русским языком журналисты зарабатывают себе на хлеб!
После этих слов захотелось немножко застрелиться. Без повторения правил и того, что считать причастием, частицей, наречием и т. д., даже правильно пишущий чувствует себя сороконожкой, которую спросили, как это она не спотыкается.
— Слово «матросы» через «а» или через «о»? — трагически шепчет выбитая из колеи коллега.
И я отчего-то думаю: «Конечно, через «о»! В противном случае это были бы матрасы»...»
На втором часу экзамена — задорное желание списать. Остановили методисты и то соображение, что мы не знали, кому с кого выгоднее списывать.
Часть «С», наконец-то! Небольшое сочинение-рассуждение. Мне досталось сочинять по мотивам предложенного отрывка об адмирале Ушакове, флотоводце, проведшем 40 кампаний, а потом опала, равнодушие современников и вместо морей речушка Мокша. И старость.
И пошла писать губерния! Мною было высказано все, что я думаю и об адмирале Ушакове, и о его современниках, и о моих современниках. Как потом сказали методисты, журналистские сочинения почти наверняка не отвечают нужным критериям. Правда, как сказала директор Регионального центра оценки качества образования Евгения Михайлова, школьники как раз усекли все критерии: в прошлом году часть «сочинение» петербургские выпускники сдали в целом блестяще.
...Все было по-взрослому, то есть по-школьному. Как и в аудиториях, где ЕГЭ сдавали старшеклассники, у нас конверт со всеми работами запечатывался только в присутствии «не менее трех сдающих».
Часа через полтора после трехчасового экзамена Региональный центр оценки качества уже напоминал Центризбирком: из районов города сюда привозили работы, чтобы приступить к сканированию (300 копий в минуту).
Результаты работ (и школьников и журналистов) будут известны 29 апреля. Это будут баллы, не переведенные в пятибалльную шкалу, так как шкалирование не действует на пробных экзаменах.
О своих результатах я уже догадываюсь. Будут интересоваться в редакции — пожалуй, привру.
Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 73 (4111) от 22 апреля 2008 года.
Комментарии