Анастасия Долгошева

Карьера и образование 31 октября 2006 Время прочтения ⁓ 5 мин.

Высшая школа не справляется

По крайней мере она не справляется «со своей основной функцией кадрового обеспечения текущих и перспективных потребностей научно-технической сферы». Такое заявление в разных вариантах не раз звучало на прошедшем в Петербурге собрании научно­-педагогической общественности.

Аспирантов много. Да не тех

— Разрыв в технологическом развитии между Россией и странами-лидерами не только не сокращается, но по некото­рым направлениям продолжа­ет увеличиваться, — конста­тировал Дмитрий Ливанов, замминистра образования и науки. И добавил, что «техно­логическое лидерство, во вся­ком случае по тем направле­ниям, которые для нас при­оритетны, — это вопрос наци­ональной безопасности». А также сообщил научно-педа­гогической общественности, от кого в данном случае зави­сит национальная безопас­ность: от нее, общественнос­ти, и зависит.

— Именно сектор высшего образования призван создать систему генерации новых знаний, технологий, которые бы­ли бы конкурентоспособны на рынке, — пояснил заммини­стра. — Именно система выс­шего образования призвана готовить профессиональные кадры, необходимые нашим компаниям. Но сегодня струк­тура и уровень подготовки кадров не соответствуют за­просам экономики ни сегод­няшнего дня, ни той экономи­ки, которая будет создана за­втра.

Ливанов, правда, отметил, что вузовский сектор сейчас развивается более активно, чем другие секторы россий­ской науки (тем самым минис­терство еще раз пожурило на­уку академическую), но тут же добавил, что «картина крайне неоднородна», и в стране де­сятки, если не сотни вузов, чью научную деятельность «не­возможно признать значитель­ной».

Пример. За последние де­сять лет число сотрудников на­учных организаций, занятых непосредственно исследова­ниями и разработками, сокра­тилось на 23%. Это притом что рост числа аспирантов и док­торантов в стране «небыва­лый». И где вся эта ученая мо­лодежь, если полностью уком­плектовано кадрами менее 50% организаций в академи­ческой, отраслевой и вузов­ской науке?

Дело в том, что ученая моло­дежь большей частью состоит из «гуманитариев». И какими бы классными специалистами они ни были, стране, очевид­но, позарез нужны кадры с не­сколько иным складом ума — «технари» нужны. Тем не ме­нее вузы активно поставляют стране ученых с «социально-­гуманитарной направленнос­тью». Во многих технологичес­ких и технических (!) вузах та­ких аспирантов едва ли не треть.

— Получается, что государ­ство за счет средств налого­плательщиков поддерживает имитацию научной деятель­ности во многих вузах и науч­ных организациях. Наличие аспирантуры для многих из них становится едва ли не единственным фактором де­монстрации научной деятель­ности, — отметил заммини­стра.

В том, что касается высоко­квалифицированных кадров, и Петербург то ли голодает, то ли сидит на жесткой дие­те.

— Сегодня в Петербурге около 70 тысяч вакансий спе­циалистов, — сказал вице-гу­бернатор города Сергей Тара­сов. — Кадровый голод испы­тывают многие отрасли эконо­мики Петербурга. С учетом то­го, что приходят новые инвес­торы, восполнить эту потреб­ность достаточно сложно, при­том что город является неким «пылесосом»: молодежь из многих субъектов Федерации приезжает сюда на учебу и ос­тается работать в нашем горо­де. Но по-прежнему этого не­достаточно.

Невыгодно и унизительно

Характерно, что собрание про­ходило именно в техническом вузе — Горном институте. Ха­рактерно даже не потому, что попрекали в основном «техна­рей», и не потому, что прези­дент Путин как-то назвал этот вуз «одним из образцовых». А потому, что Горный готовит кадры для минерально-сырье­вого сектора экономики. И как отметил ректор вуза Влади­мир Литвиненко, «этот сектор — основное конкурентное пре­имущество нашей страны». И добавил: «Увы», — поскольку другими преимуществами за последние 20 лет Россия не обзавелась.

— Надо честно сказать: се­годня Россия — добывающая страна, которая реализует самую невыгодную, самую унизительную форму исполь­зования ресурсов — экспорт­но-сырьевую, — заявил рек­тор.

Эффективность эксплуата­ции почти любого нашего месторождения сегодня — всего 20 — 30% по сравне­нию с мировыми стандарта­ми. Из-за этого только с одно­го крупного месторождения Россия может себе позво­лить терять до 4 миллиардов долларов в год. Мало того: сырье, которое мы продаем за рубеж, перерабатывается уже там — следовательно, там (а не у нас) в десятки раз увеличивается прибавочная стоимость этого сырья и там (а не у нас) растет количест­во рабочих мест.

Казалось бы, руководство страны обозначило курс: пере­ходить от экспортно-сырьево­го к ресурсно-инновационно­му пути развития экономики. То есть уменьшать экспорт первичных ресурсов и энерго­носителей и увеличивать экс­порт продукта уже обработан­ного и, соответственно, более дорогого. Но, посетовал рек­тор, государство не сформи­ровало стимулы перехода к этому пути. Если с больших трибун чиновники и предста­вители добывающих компаний горячо заявляют, что просто ужас как необходимо техноло­гическое обновление произ­водств, то на деле создание научного продукта не поддер­живается. И нет никакой на­дежды на то, что Чубайс, Алек­перов или Миллер побегут за­втра по вузам: «Ребята, без ва­ших разработок мы зашли в ту­пик! Помогите!».

— Нельзя, чтобы на нас, на науку, смотрели как на проси­теля, — продолжил Владимир Литвиненко. — Мы равноправ­ные участники экономическо­го сектора, с которыми нужно считаться. И добывающие и перерабатывающие предпри­ятия должны четко понимать, что это общая кооперация, на­правленная на повышение устойчивости как высшего об­разования и науки, так и на по­вышение устойчивости самих же предприятий.

По словам ректора Горного института, вузы уже не могут просто создавать научный продукт: практика показывает, что этот продукт пылится на полке. Грубо говоря, бизнес заявляет: молодцы ученые, что придумали новую техни­ческую загогулину, но мы ведь не давали вам этого конкретного заказа, мы пока и так справляемся.

Бизнес не верит

Добывающие компании могли бы вкладывать часть прибыли в новые разработки — все же за два года цена на нефть по­высилась примерно на 80%. Но это с одной стороны. С другой — и налог на добавоч­ную стоимость возрос почти в два раза, и экспортная пошли­на увеличилась в 3,5 раза, и транспортные услуги подоро­жали на 40%, — так что ком­паниям «как бы не до разви­тия».

И дело не только в этом. Сейчас в России выбрано семь приоритетных направле­ний. Но, как сказал Александр Хлунов, представитель Мин­обрнауки, бизнес не верит в правильность выбора именно этих направлений и для себя их приоритетными не считает. Точнее, не считал до сих пор: сейчас по поручению прези­дента страны будет разраба­тываться национальный науч­но-технологический прогноз, причем с участием предпри­нимательского сообщества. И впервые в этой программе бу­дут предусмотрены предло­жения бизнеса. То есть, как пояснил Хлунов, «не ученые будут предлагать свои воз­можности, а бизнес будет вы­двигать свои потребности».

На старт

Тем временем государство продолжает наставлять выс­шую школу на путь истинный, то есть путь инноваций: как сказал представитель «Рособ­разования» Евгений Бутко, вот-вот стартует второй кон­курс инновационных программ российских вузов.

Напомним: в первом конкур­се из 200 вузов-претендентов победу одержали 17. До конца этого года они должны отчи­таться, как расходовали выде­ленную половину выигранных грантов, и лишь в случае адекватного расходования средств получат оставшуюся сумму.

Бюджет конкурса на 2007 — 2008 годы вдвое больше преж­него: 20 млрд рублей. Иннова­ционные программы должны быть «крупнокалиберные»: ву­зы могут запрашивать на свои проекты не менее 200 млн руб­лей. Верхняя планка — 1 млрд рублей.

И, как подчеркнули предста­вители Министерства образо­вания и науки, именно эти два года, 2007-й и 2008-й, для рос­сийской науки и экономики «будут в значительной степени определяющими».

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 204 (3751) от 31 октября 2006 года.