Анастасия Долгошева

Карьера и образование 05 июня 2007

Учиться, учиться, и еще раз... работать

В стране началась череда единых государственных экзаменов — и это первый год, когда ЕГЭ проходит не в качестве эксперимента, а «на законных основаниях»». Теоретически теперь облегченно вздохнуть можно сразу после выпускного: ЕГЭ автоматически становится вступительным в вуз. При этом забывается, что окончательный результат (на который работала и школа, и вуз) — трудоустройство. Об этом говорили на «круглом столе» «Абитуриент-2007: от поступления в вуз до трудоустройства» в конференц-зале газеты «Санкт-Петербургские ведомости» представители исполнительной и законодательной власти, высшей школы и крупных коммерчески структур.

Базовые знания не говорят о готовности

Закон о ЕГЭ принят, но споры не прекратились.

— С моей точки зрения, столь длительный и плохо подготовленный эксперимент как раз осложнил жизнь аби­туриентам, — считает Илья Дементьев, проректор по учебной работе СПбГУ. — Да, закон нужно исполнять, но это не от­меняет необходимость обсуж­дений закона. Потому что если он не устраивает общество, он должен быть изменен.

В ходе эксперимента с ЕГЭ вузы как могли приспосаблива­лись: некоторые — своенравно. Напри­мер, Большой универ­ситет продумал систе­му приема вступи­тельных экзаменов, которая, по большому счету, и характеризу­ет отношение СПбГУ к ЕГЭ. Результаты еди­ного госэкзамена в Университете засчи­тываются, но по про­фильным предметам введены дополни­тельные испытания.

То есть на химфаке уч­тут и результаты школьного ЕГЭ по хи­мии, и показатели дополнительного экза­мена в вузе. Илья Де­ментьев объяснил: — Контрольно-из­мерительные мате­риалы ЕГЭ действи­тельно измеряют уро­вень школьных знаний по предмету. Но даже очень высокий уро­вень базовых знаний абсолютно не говорит о готовности человека закончить вуз и стать квалифицированным специалистом. Допол­нительные испытания в нашем Университете позволяют и нам и абитуриенту оценить, на­ сколько он готов к обучению в области химии, биологии, юриспруденции и т. д. Именно в эту маленькую дополнитель­ную часть наших испытаний и заложено то, что связано с бу­дущим трудоустройством.

Жесткую позицию по отно­шению к ЕГЭ занимают не пос­ледние (а вообще-то первые) вузы страны: помимо нашего СПбГУ, МГИМО, МГТУ им. Ба­умана.

Начальник сектора модерни­зации образования городского комитета по образованию Ле­онид Илюшин не согласен с тем, что эксперимент прошел плохо:

— В Петербурге он прошел хо­рошо, город с осторожностью осваивал единый государственный экзамен, и действова­ли мы вместе с сообществом вузов, с Советом ректоров, с комитетом по науке и высшей школе. И гарантируем абсо­лютную четкость прохождения процедур.

Леонид Илюшин (который уважает единый государствен­ный экзамен настолько, что старается не сокращать его на­звание до аббревиатуры) не осуждает стремление вузов проводить дополнительные ис­пытания.

— Другое дело, — продолжа­ет Илюшин, — что выпускник школы должен знать заранее об особенностях этих дополни­тельных испытаний. Уже в фев­рале в комитет звонят выпуск­ники и их родители, интересу­ются конъюнктурой поступле­ния, чтобы решить, какой пред­мет из необязательных выгод­нее сдавать в формате едино­го государственного теста. Но сейчас мы не всегда можем со­слаться на информационные службы вузов... Взаимодейст­вие школы и высшей школы в информационном плане очень важно: как будут приниматься вступительные экзамены, ка­ков был средний балл в про­шлом году, на что ориентиро­ваться? Нужно раскрывать кар­ты.

Два образования.
Хорошее и плохое

Изначально государство не выясняло у школьников, хотели ли они сдавать экзамены в тесто­вой форме. Но отношением к ЕГЭ все же интересовалось. Правда, результаты опросов крайне разнятся. Согласно данным комитета по образова­нию, большинство опрошен­ных находят тестовую форму удобной. Согласно данным со­ветника председателя Законо­дательного собрания Петер­бурга Владимира Еременко, «большинство преподавателей отторгают саму идею и форму ЕГЭ. Поддержка ЕГЭ в общест­ве низка».

Владимир Еременко ут­верждает, что главные надеж­ды, возложенные на ЕГЭ («снизит уровень коррупции в вузах», «создаст равные усло­вия для абитуриентов из раз­ных областей России», «сни­зит стресс»), не оправдались. Владимир Иванович полагает, что субъективизм просто перешел от преподавателя вуза (от которого зависела оценка на вступительном) к составителям тестов по ЕГЭ. И уверен, что некоторые вы­пускники заранее знают во­просы ЕГЭ, потому что «нет такой системы, которую не­льзя было бы взломать», прав­да, реальные факты приведе­ны не были.

На встрече с президентом Владимиром Путиным студен­ты дипломатично высказа­лись: ЕГЭ, дескать, вполне хорош, но он гасит творческую инициативу.

— У единого государствен­ного экзамена нет задачи вы­явить творческую инициативу, —        возражает Леонид Илю­шин. — Это как с правилами вождения автомобиля: мы сдаем на права, а дальше ве­дем себя на дорогах в меру своего воспитания и способ­ностей. Но правила должны знать все. Я продолжаю пре­подавать в вузах и всегда го­ворю студентам: в нашем ву­зе можно получить два обра­зования. Хорошее и плохое. Хорошее — это то, что возь­мете сами — из лекций, из об­щения с преподавателями, из самостоятельной работы.

Город, кто тебе нужен?

Пора вступительных экзаменов — это когда вузы подбирают себе студентов. Но это уже следствие того выбора, кото­рый сперва сделал абитури­ент, поступая в тот или иной вуз. Что до выбора будущей профессии (то есть того, ради чего, казалось бы, в вуз посту­пают), то она нередко видится абитуриенту такой: «чтобы зара­батывать не меньше 700 долла­ров в месяц».

Александр Палагин, пред­ставляющий центр содействия занятости и профориентации молодежи «Вектор» (кстати, центр был первым в Советском Союзе, сюда ежегодно обра­щаются 28 тысяч выпускников школ), говорит: строить свой профессиональный план нуж­но, исходя из ответов на три главных вопроса: «Хочу», «Мо­гу», «Надо».

— «Хочу» обычно выливает­ся в желание зарабатывать не меньше 20 тысяч рублей, си­деть в красивом офисе и про­чее, — перечисляет Палагин.

— Ответ на пункт «Могу» дает­ся в трех-четырех часовом психологическом тестирова­нии и зависит также от объ­ема школьных знаний. Пункт «Надо» показывает, что сей­час востребовано на рынке. Вот с последним пунктом — особая проблема. Город за последние 10 лет постоянно видоизменял свою цель: то мы становились столицей су­достроения — и срочно требо­вались судостроители; то сто­лицей туризма — и нужны бы­ли работники туристской сфе­ры...

В городе не сформулирован социальный заказ, и моло­дежь идет учиться не на вос­требованные специальности, а на модные. Сейчас моден пиар — и вузы, в том числе технические, учат на пиарщи­ков, не факт, что очень качест­венных.

Как считает Александр Пала­гин, вторая проблема в том, что и сами работодатели не сфор­мировали четкие требования к работникам. И получается, что вузы по своим стандартам го­товят специалистов, которые рынку не нужны. Вот пример «нестыковки»: первокурсники- программисты ухахатываются над пятикурсниками, которые четыре года учились тому, что нынче устарело, и теперь вы­нуждены вместе с первым кур­сом осваивать новшества; пройдет время — и уже над прежними первокурсниками, ставшими студентами 5-го кур­са, будут хихикать новые пер­вокурсники — по той же самой причине.

Работодатель, конечно, может указать: «Мне нужно, чтобы работник умел делать это и это». Но подчас «этому и это­му» вполне можно выучиться за 150 — 200 часов. Ни один вуз не даст свидетельство о полу­чении профессии, если про­цесс обучения занял 200 часов. В вузах на это отводится 720 часов.

— Работодатели должны сформировать свои стандар­ты, и вузы должны рассмотреть эти стандарты, — утверждает Александр Палагин.

Все усугубляется еще и тем, что в Петербурге нет безрабо­тицы. Петербургский парла­мент даже отменил закон о кво­тировании рабочих мест для мо­лодежи — за ненадобностью. Наоборот: в городе кадровый голод. В рабочих специальнос­тях. Петербург изголодался так, что еще года полтора на­зад многие рабочие специаль­ности перекрыли по своим фи­нансовым предложениям мод­ные специальности.

Вуз как цель для троечника

Однако пока работодатель по-прежнему выдвигает тра­диционное требование: «У сотрудника должен быть дип­лом о в/о». Даже в тех случа­ях, когда выполняемая рабо­та того не стоит. Требование к в/о усвоили и старшекласс­ники. В исследованиях моти­вации образовательной дея­тельности часто попадаются такие ответы петербургских школьников: учусь на тройки; любимого предмета нет; не­любимых — перечень; на вы­полнение домашнего зада­ния трачу полчаса; цель — по­ступить в вуз.

— Конечно, здесь рассогла­сованность, — говорит Леонид Илюшин. — Любой нормаль­ный вуз скажет: нам не нужен такой абитуриент. Даже за вне­бюджетные деньги. Что с ним делать после первой сессии — отчислять? У нас не датская система, где поступают в вуз абсолютно все желающие, а уже с первой сессии многих от­числяют.

После консультации в цент­ре «Вектор» старшеклассник выходит не с рекомендацией обучаться такой-то профессии в таким-то вузе, а со списком ряда специальностей и ряда учебных заведений — как выс­ших, так и среднеспециаль­ных.

— Если школьник хотел бы быть врачом, но по базовым знаниям по химии и биологии вряд ли может рассчитывать на поступление в медицин­ский вуз, мы ему сообщаем и о тех возможностях, которые дают средние специальные за­ведения, — рассказывает Па­лагин.

С чем собравшиеся спорить не стали, так это с тем, что луч­ше иметь дело с пятерочным фельдшером со средним спе­циальным образованием, чем с троечным доктором с в/о.

Илья Дементьев считает, что сейчас абитуриент вряд ли мо­жет самостоятельно решить проблему выбора профессии и университета.

— Сменились принципы эко­номического развития страны, так что нет возможности одно­значно прогнозировать разви­тие рынка труда, — отмечает Илья Александрович. — Поме­нялось представление о специ­альностях и направлениях. Как определить понятие «модный — не модный»? Модно — это то, куда идут многие? Куда идут постоянно? Куда идут богатые? Абитуриента нужно ориентиро­вать не в направлении «сколь­ко он будет получать денег», а в направлении «какая деятель­ность мне принесет удовлетво­рение». Это и есть главный кри­терий. Если человек ориенти­руется таким образом, то и биолог вполне может стать председателем совета дирек­торов банка. Высшее образо­вание — это не производствен­ный процесс, это формирова­ние человека, который опреде­ляется шире, чем просто «ква­лифицированный специалист».

Гора идет к Магомету

Представители фонда разви­тия студенческих инициатив «Гаудеамус» провели ярмарки вакансий на физическом и хи­мическом факультетах СПбГУ. И если в первом случае наблю­дался ажиотаж, участвовало более 25 компаний, то на хи­мическом факультете царила апатия. Налицо отсутствие ин­формации: работодатели по­лагают, что Университет вы­пускает исключительно химиков-ученых (а им нужны произ­водственники); вуз считает, что с него достаточно и того, что он дает высококачествен­ное образование. Однако, на­пример, химфак МГУ, два года назад уяснив, что гора должна потихоньку двигать к Магоме­ту, создал факультетскую службу маркетинга, которая продвигает выпускников на рынке. Вывод, которые сдела­ли представители «Гаудеамуса»: вуз должен обратить вни­мание не только на отбор, из­вините, «сырья» (то есть сту­дентов для себя), но и на ак­тивное продвижение уже «го­тового продукта» — своих вы­пускников.

Тем более что иных студентов-умников с их идеями мож­но продвигать с первых курсов.

Так, в частности, делается на Интернет-форуме студгородка в Петродворце, и в рубрике «работа» предприятия могут напрямую рассмотреть студен­ческие предложения.

Если пенять на невнимание работодателей, то можно при­вести и примеры обратного. Живейший интерес к выпуск­никам петербургских вузов проявляют «Моторола», «Евро­сиб», «Майкрософт. Рус», JTI... Например, «Майкрософт» раз­рабатывает программы стажи­ровок для студентов; фонд со­действия развитию предпри­ятий в научно-технической сфере (Фонд Бортника) помо­гает студентам реализовать их идеи; JTI работает со студен­тами 4 — 5-го курсов по краткосрочным контрактам, и за 3 — 4 месяца молодежь мо­жет понять свою готовность к работе в финансовой сфере. Представитель общественной общероссийской организации «Деловая Россия» Ринат Магдиев уверил, что его организа­ция весьма внимательно сле­дит за успехами студентов, в частности, СПбГУ ИТМО — благо Ринат Рауфович там ра­ботает.

Портфолио

На «круглом столе» был задан вопрос: не­ужто исключительная задача высшего обра­зования — подгото­вить к трудоустройст­ву? На это ответили: нет. Как и задача шко­лы — вовсе не подго­товить к вузу, а на­учить самостоятельно принимать решения. И в отношении буду­щей профессии, и в отношении образова­тельного маршрута.

— Прошла эпоха «корочек», когда мож­но было сказать: «Я закончил такой-то вуз — берите меня», — го­ворит Леонид Илю­шин. — Прошла эпоха анекдота «фирма «Тютькин и сыновья» ищет нового главного бухгалтера. Старого тоже». Работодатели внимательно следят за тем образованием, за тем опытом дея­тельности, которые получают студенты. В Петер­бурге появился красивый про­ект: фирмы взаимодействуют со школами, и ученики 10-х классов работают с бизнес-со­обществами.

Прошла не только эпоха «ко­рочек» — похоже, и аттестата о школьном образовании уже не вполне достаточно. ЕГЭ в любом случае не дает исчер­пывающее представление об абитуриенте. Гипотетически: если в вуз придут все поголов­но с одинаковым проходным баллом — это не будет озна­чать, что у всех одинаковый уровень знаний и способнос­тей.

Несколько лет назад в сфе­ре образования появился термин «портфолио» — «лич­ное дело» ученика, где зна­чатся его заслуги, в том чис­ле вне учебные (например, участие в КВН). Некий бонус к школьному аттестату.

Межрегиональная ассоциа­ция дополнительного образо­вания (МАДО), действующая более чем в ста городах Рос­сии, придумала способ со­ставления портфолио: учас­тие в проекте «Российский образовательный рейтинг». Школьник получает «банков­скую карточку», которая на­капливает не деньги, а дости­жения: победы в олимпиадах, конкурсах, учитывает грамо­ты, дипломы.

— Это, во-первых, создает мотивацию для школьников, потому что участие в олимпи­адах и конкурсах, отраженное в портфолио, будет иметь зна­чение при поступлении в вуз, — сообщают представители МАДО. — Во-вторых, появля­ется здоровая мотивация к со­ревнованию: каждый участник проекта по своему «банков­скому номеру» может на сер­вере посмотреть, каков его личный рейтинг в городе, в стране по тем или иным до­стижениям.

Как говорят в МАДО, стоило больших трудов убедить рек­торов обращать внимание на портфолио (и сейчас оно ос­тается необязательным). Но убедили — и вузы принимают к сведению портфолио в рам­ках основных специальнос­тей. Потому что парень с 95 баллами по информатике и парень с 95 баллами по ин­форматике и с кипой дипло­мов с олимпиад по информа­тике — это, как ни крути, два разных парня.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 101 (3893) от 5 июня 2007 года.