Анастасия Долгошева

Карьера и образование 16 марта 2006

Системная ошибка

В начале апреля петербургские студенты-программисты улетают в Сан-Антонио, штат Техас, на финал очередного чемпионата мира по программированию.

Мы привыкли считать, что в Петербурге самые башковитые программисты: в 2000 и 2001 годах абсолютным чемпионом мира стал СПбГУ, в 2004-м — СПбГУ ИТМО (бывший ЛИТМО). Команда этого вуза считается самой стабильной из отечественных, занимая в мировых рейтингах по результатам выступлений за последние пять и десять лет, соответственно, первое и второе места; кроме того, четыре раза команды ЛИТМО входили в призовые тройки. В прошлом году за успехи в подготовке высококлассных программистов коллективу преподавателей СПбГУ ИТМО была присуждена премия президента Российской Федерации.

Словом, казалось бы, за наших на чемпионате можно волноваться так, для проформы. Но Владимир Глебович ПАРФЕНОВ, декан факультета информационных технологий и программирования СПбГУ ИТМО и руководитель знаменитого центра подготовки одаренных программистов, утверждает, что в этой области у нас все не так распрекрасно, как нам приятно думать.

— На чемпионате мира 2005 го­да команда нашего вуза стала третьей, это результат, отлич­ный для других, но мы-то плани­ровали быть первыми. МГУ за­нял второе место. А чемпионом стал Шанхайский университет. Смотрите, какая тенденция: ког­да мы впервые выступали в фи­нале чемпионата в 1996 году, среди 25 лучших команд мира было 13 американских и ни од­ной китайской; в 2005-м среди тех же 25 лучших команд-финалистов оказались восемь китай­ских, семь наших, а американ­ских не было вообще! На пос­леднем финале, который, кста­ти, впервые за 30 лет проходил в Азии (в Шанхае), профессора из Штатов были в шоке: «Нам не за кого болеть!». Это очень сим­волично.

— В каком смысле?

— Считается, что в XXI веке Китай и Индия оставят позади себя и Штаты, и Европу. «Бе­лый человек» слишком рассла­бился, предпочитает не ду­мать, а, упрощенно говоря, «торговать подержанными ма­шинами и недвижимостью».

— Постойте, а как же Силиконовая долина в США?

— В Силиконовой долине значительная часть програм­мистов — китайцы, которые к тому же, судя по многочислен­ным сообщениям американ­ской прессы, умудряются все ноу-хау переправлять на роди­ну, сколько бы цэрэушники за ними ни следили. Да, всерьез обсуждается вопрос о прико­мандировании к каждой круп­ной компьютерной фирме со­трудника этой организации, препятствующего (правда, не­понятно каким образом) утечке новейших технологий в Китай. К тому же в 2000 году в США разразился экономический кризис, и теперь американские компьютерные корпорации, чтобы выжить, переносят зака­зы в те страны, где рабочая си­ла стоит дешевле, — в Индию, Китай и Россию.

Сами американцы, конечно, этим обеспокоены, в прессе ведется оживленная полемика: «Ребята, что мы делаем?! Рань­ше переносили экологически вредные производства, а сей­час— высокие технологии! Мы отбираем престижные и высо­кооплачиваемые места у своих! С чем останемся через 15 — 20 лет?». Но корпорации и компании-то частные, и, как мне го­ворили профессора из США на последнем финале, для прези­дента американской компью­терной фирмы существуют два показателя — прибыль и стои­мость акций, и ради н их он производство перенесет куда угодно, лишь бы сэкономить. Таков новый миропорядок. И наших программистов нет смысла переманивать в Сили­коновую долину, особенно с ле­та 2004 года...

— А что случилось летом 2004-го?

— В Россию пришли крупные мировые корпорации, которые раньше в нашу сторону и не смотрели. Теперь такие мон­стры, как Intel, Sun, Motorola, Borland, Siemens, Alkatel, LG и т. д., организовали в Петербур­ге свои центры разработки программного обеспечения, в которых работают несколько тысяч программистов высшей квалификации. Приведу при­мер. В ноябре прошлого года наш город посетил президент и главный исполнительный ди­ректор знаменитой корпора­ции Sun Скотт МакНили. В пе­тербургском центре корпора­ции работают сейчас около 400 программистов, и есть планы его расширения до тысячи че­ловек. Кстати, в аналогичном индийском центре у них 900 специалистов, а в китайском — 300. Так вот, цитирую МакНи­ли: «Если бы 15 — 20 лет назад я сказал, что наши ведущие разработчики будут работать в России, меня сочли бы сума­сшедшим».

— И сколько господин президент корпорации сэкономил, размес­тив разработчиков в Питере?

— В США такого уровня спе­циалисты получают 120 тысяч долларов в год, а у нас дашь тридцать — и прекрасно. Как оптимистично заявил вышеупо­мянутый МакНили: «Мы снижа­ем расходы и повышаем общую прибыль. Это дает отдачу: у нас сейчас есть 4,5 миллиарда дол­ларов наличными». Так что за­чем переманивать специалис­та на Запад, если выгоднее по­садить его здесь и сэкономить 90 тысяч долларов с человека. И это при том что приход в Рос­сию корпораций все равно увеличил зарплаты наших про­граммистов: рядовые получают 500 — 1500 долларов в месяц, а выдающиеся — до 5 тысяч. Практически как в Финляндии.

—   Ну и слава богу.

— Да, но, во-первых, индийс­ким программистам в 2005 го­ду заказов сделано на 16 мил­лиардов долларов, а нашим — всего на миллиард. Во-вторых, в Индии и Китае населения — по миллиарду, причем там мас­са молодых непьющих людей, готовых «костьми лечь» за го­раздо меньшую зарплату и, за­мечу, всем довольных, потому что если ты недоволен — сту­пай в деревню и занимайся вы­ращиванием сельхозпродук­ции. А китайские деревни про­изводят сильное впечатление, даже если взглянуть на них из окна автобуса.

А в России... Когда в Петер­бург пришли эти крупные ком­пании, оказалось, что мы их с трудом обеспечиваем кадра­ми! В городе около 400 фирм — разработчиков программного обеспечения, программистов — 10 — 15 тысяч, фирмы рас­ширяются на 15% в год, то есть ежегодно требуется полторы- две тысячи новых специалис­тов. Ау нас четыре ведущих ву­за (СПбГУ, СПбГУ ИТМО, Поли­тех, ЛЭТИ) выпускают вместе ежегодно 200 человек, которые учились на программистов с первого курса. В Петербурге хотят технопарки организо­вать, то ли на пять, то ли на де­сять тысяч программистов каж­дый, только не понятно, где мы эти тысячи возьмем?

Отмечу, что программирование — это занятие для очень- очень молодых. Молодой чело­век даже в двадцать с неболь­шим лет может оказаться слишком «старым» для начала целевой программистской под­готовки. Поэтому сейчас в Пе­тербурге чуть ли единственный источник новых кадров — это студенты. Если раньше продви­нутые фирмы принимали лю­дей только с опытом работы, то начиная с прошлого года они вынуждены брать студентов, причем со все более младших курсов. Программирование — бизнес жесткий и честный: по блату в частную фирму не по­падешь — ведь если проект за­валишь, то убытки будут вели­ки, поскольку можно лишиться новых зарубежных заказов. За­то можешь прийти хоть с дип­ломом церковно-приходской школы, и, если справишься с заданием, возьмут.

—   Если у нас так напряженно с кад­рами, откуда в Петербурге чем­пионы мира берутся?

— Эти ребята появились по­тому, что у нас в области точ­ных наук с советских времен пока еще работает (правда, «на последних оборотах») система поиска и подготовки одарен­ных детей. То, что советское образование было лучшее в мире, — миф. Как справедли­во заметил министр Андрей Фурсенко, в Советском Союзе было не столько самое лучшее образование, сколько самое необычное: масса гуманитар­ных наук пребывала в загоне, бизнеса не было и интеллекту­алам оставалось самовыра­жаться только в области точных наук. Но сейчас мы наблюдаем, как со все большей скоростью в нашем городе тают послед­ние людские ресурсы в про­граммировании. Не из кого на­бирать особо одаренных.

—   Как же вы выходите из положе­ния?

— Российская образователь­ная система и ее стандарты не рассчитаны на то, что человек начинает работать так рано, как программисты, — уже на чет­вертом курсе. И пока эти стан­дарты поменяют, мировой ры­нок программных разработок в ближайшие 3 — 4 года окажет­ся поделен без нас. Поэтому мы выбрали другой вариант дейст­вий. Мы сейчас выявляем в го­роде всех потенциально «бое­способных в области програм­мирования» студентов и школь­ников и организуем им допол­нительную вечернюю целевую подготовку. Чтобы в начале чет­вертого курса молодой человек был готов занять в фирме свою первую позицию разработчика. Причем если говорить об особо способных ребятах, то мы ис­следуем не только Петербург, но и всю Россию. Тут мы сталкиваемся в основ­ном с МГУ, вот и состяза­емся с ними в том, кто к себе очередную одарен­ность из Удмуртской Республики перетянет... Регулярно, каждый ме­сяц, проводим несколько Интернет-олимпиад, в которых может участво­вать бесплатно любой ребенок.

—   Так что все гении у вас подсчитаны.

— Не только гении; в программировании и ря­довые «солдаты» нужны.

Школ в Петербурге при­мерно 700, но тех, где серьезно преподают ма­тематику, — всего со­тня. И в этих школах мы учеников 7 — 11-х клас­сов пытаемся заинтере­совать и взять на учет. Сейчас у нас на курсах обучаются больше 1000 школьников.

— Курсы платные?

— К сожалению, про­сто нельзя сейчас учить бесплатно. Наш печаль­ный опыт показал, что «халява» в настоящее время в Рос­сии не воспринимается. Мо­лодой человек, получая «дар­мовые занятия», начинает их пропускать, не сдает кон­трольные испытания и т. д. Мы берем небольшие деньги — просто чтобы было другое от­ношение. Конечно, есть и ис­ключения, если ребенок— си­рота или талант из малообес­печенной семьи...

Когда ребята поступают в ка­кой-нибудь вуз, мы их на первом и втором курсах еще параллель­но доучиваем вечерами, а на третьем курсе обучение часто проводится за счет фирм. Там уже более интенсивная подго­товка — надо в течение всего учебного года не менее трех раз в неделю по четыре часа зани­маться. Но только так к началу четвертого курса можно выйти на начальный уровень подготов­ки, который требуется в петер­бургских фирмах.

—   Наверняка мальчишек в про­граммирование приходит больше.

— Да, мальчишек больше. К сожалению. Хотя есть, напри­мер, такая специальность «тес­тер» — проверить программу, выявить ошибки, — очень под­ходящая работа для девушек, поскольку тут аккуратность нужна. И мы призываем деву­шек: если знаете математику, выучим на тестера, будете по­лучать от 500 до 1200 долла­ров, работать среди интелли­гентной публики, мужей себе найдете программистов.

—   Мужья-программисты какие-то особенные?

— Они надежные — сидят себе за компьютером. И пьют мало. Потому что голова — ра­бочий инструмент... Но, что бы мы ни говорили, массового притока девушек не наблюдается. Не знаю, чего хотят. Мо­жет быть, в фабрике звезд уча­ствовать?

—   Вот эти ребята — чемпионы ми­ра — они «пятитысячедолларовые» специалисты?

— Сложно сказать. На 2 ты­сячи без вопросов готовы. А на пять — надо все-таки приду­мать какой-то продукт. Этим ребятам сейчас по 21 — 22 го­да, им уже надо думать, что дальше делать. И тут два пути: либо без затей работать за эти деньги, либо пойти в науку, где можно прогреметь на весь мир.

—   Вы мне как-то уже внушили, что «белые» не могут ничего приду­мать...

— Ну придумали же в хель­синкском институте новую опе­рационную систему Linux, кото­рая того и гляди «сожрет» Windows. Но проблема в том, что в науку идут очень немно­гие. Раньше было понятно: де­нег в вузах практически не бы­ло, но сейчас вроде бы и день­ги в науке появились, и минис­терство нашему вузу грант да­ло по одному из 15 наиболее важных инновационных проек­тов России, а все равно моло­дые пока не идут. Наверное, не верят в надежность всего это­го, ведь грант закончится, а фирма — это как бы навсегда.

—   Но вообще государство вас под­держивает?

—    В 1995 году на первый полуфинал в Амстердаме деньги искали сами. Три петербург­ские фирмы, продававшие тог­да компьютеры, согласились купить нам билеты, оплатили питание, и я говорил нашим: «Ребята, если сейчас не выиг­раем, больше денег не дадут и этот наш выезд будет послед­ним».

Мы заняли тогда первое мес­то в полуфинале и первыми из российских вузов вышли в фи­нал. И все как-то начало рас­кручиваться. Но парадокс в том, что, когда нам не помога­ли и не было компьютеров, бы­ли люди. Сейчас начали помо­гать, есть внимание властей (после победы в 2004 году нас принимали президент России и губернатор Санкт-Петербурга), есть компьютеры, отремонти­ровано много помещений, вез­де есть Интернет, но возник ко­лоссальный дефицит людей. Причем как преподавателей и ученых, так и подготовленных студентов. И молодежь в науку, повторю, не идет. А програм­мирование — область специ­фическая, технологии меняют­ся быстро, в 35 лет человек уже не может в очередной раз пере­учиваться и становиться анали­тиком или начальником. Собст­венно новые технологии пере­даются, по сути, от одних моло­дых к другим. И кто кому сей­час передавать будет? В Санкт- Петербурге в области теорети­ческой информатики остались примерно десять сильных уче­ных.

— Грустно как. Похоже на чудо­вищную системную ошибку. Лучше расскажите о чемпионате мира — как он проходит?

— Дается 10 задач, времени — пять часов. Учитывается пра­вильность решения и скорость. В команде три человека, сидят за одним компьютером.

К финалу пробиваются 5 ты­сяч команд из 3000 ведущих университетов 80 стран, то есть чемпионат — это такой смотр — отбор способных про­граммистов в мировом мас­штабе. И в то же время это воз­можность поработать на пре­стиж страны. Китайцы, вон, с национальным флагом приеха­ли ...

—   А что в этом такого удивитель­ного?

— Дело в том, что на чемпио­нате борются не страны, а университеты. И никогда никто на­циональный флаг не развора­чивал, в прошлом году это пер­вой сделала команда Шанхай­ского университета, чемпион мира. Я же говорю, символич­но очень... Но мы-то героичес­кими усилиями еще можем вы­ступить на высоком уровне два- три раза.

— И все? Да вы пугаете?!

— Не пугаю. Больше двух раз в финале одним и тем же лю­дям выступать нельзя. А каки­ми будут следующие поколе­ния наших студентов-программистов... В общем, болейте за нас в апреле. Тем более что распространенный в России язык программирования Па­скаль исключен из языков фи­нала, и нашим командам при­дется осваиваться в новых условиях.

Материал был опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости»
№ 44 (3591) от 16 марта 2006 года.