Языковые преграды: как русский язык влияет на жизнь мигрантов в России
Еще лет тридцать с небольшим назад мигранту — выходцу из какой‑нибудь национальной республики жить в России было куда проще, чем нынче. Во-первых, все были гражданами одной большой страны, и почти все (за исключением разве что жителей совсем уж глухих и отдаленных деревень) — двуязычными. То есть дома и в быту говорили на родном языке, образование получали и с госорганами общались на русском. Да и удобно это было: в любой чужой республике (которых, напомним, было «15 сестер») универсальным языком межнационального общения оставался русский, благодаря чему любой азербайджанец мог легко договориться с якутом, а молдаванин — с казахом. Так и жили.
ФОТО Максима КИМЕРЛИНГА/ТАСС
За тридцать лет независимости друг от друга прежние поколения неплохо образованных, владевших русским и понимавших российское жизнеустройство бывших советских граждан состарились, и на наш рынок вышла новая генерация трудовых мигрантов. По большей части — из числа сельского населения (городские и образованные или дома неплохо устраиваются, или ездят на заработки в Турцию и Дубай), без профессий и квалификаций, не владеющие или плохо владеющие русским языком. Они приезжают, надеясь на то, что устроиться, оформиться и сдать входной экзамен им помогут «свои» из диаспоры, родственники или знакомые знакомых. Для немалой части таких понадеявшихся дело в итоге оборачивается неприятностями: как минимум утратой легального статуса, задержаниями, штрафами, выдворением и попаданием в «черный список» с закрытием въезда. Но и не попадающие до поры до времени под проверки иностранцы имеют мало шансов на успешную интеграцию в новое для себя сообщество: они много работают, живут, как правило, стесненно и скученно — тут уж не до учебы. И тем более — не до занятий со своими детьми, которым надо как‑то поступать и потом осваивать программу в русской школе…
Закрытая анклавная жизнь с общением только на своем языке, организуемая диаспорами или просто управляемая влиятельными в своей среде людьми по своим правилам, несет риски не только и не столько для мигрантов, но и для принимающей стороны — то есть нас. Такую среду невозможно контролировать. И даже узнать, понять, что за процессы в ней происходят и какие «лидеры мнений» влияют на массы. Единственное, что могут правоохранители, — устраивать массовые проверки, вылавливая нелегалов по одному и направляя их в суды для наложения административных взысканий и возможного выдворения. Но это, как говорится, погоды не делает. Сделать ее благоприятной и безопасной может только реальная интеграция иностранных работников в жизнь города и страны. А она без русского языка, как ни крути, невозможна.
В Петербурге благотворительный Фонд поддержки и развития просветительских и социальных проектов (ПСП-фонд) не так давно реализовал проект, по итогам которого были изданы две брошюры: «Мигранты советуют мигрантам» и «Мигрантки советуют мигранткам». Чтение, надо признать, убедительное и, главное, полезное. Причем о важности знания русского языка говорится едва ли не в каждом совете. И особенно — в женских.
«Чем лучше вы знаете русский язык, тем проще вам будет в России. От оформления документов и прохождения собеседования для устройства на работу до поиска жилья и общения с соседями. Хорошая русская речь и отсутствие акцента мне не раз помогали». Дженнет, Туркмения.
«Надо понять, готов ли к миграции ребенок. Самое главное, конечно, язык. Хотя детям проще учить новый язык, чем взрослым, но желательно, чтобы он хоть немного говорил по‑русски. Чем лучше ребенок знает русский язык, тем быстрее он сможет влиться, тем проще ему будет знакомиться и общаться с местными ребятами. Школьная программа обычно отличается от нашей на родине. Ребенку нужно будет догонять ее самостоятельно, с вашей помощью или с помощью репетиторов». Гульбахар, Таджикистан.
«Будьте готовы к тому, что вашего ребенка-школьника могут принять классом ниже, потому что он может не справляться с программой. Если вы не хотите этого, то вы должны заниматься со своим ребенком, помогать ему осваивать программу и в изучении русского языка…». Шохиста, Таджикистан.
«Благодаря хорошему знанию русского языка я с самого начала довольно легко знакомилась с местными людьми, которые меня окружали на учебе, работе, по соседству. Могу даже сказать, что мне проще было общаться с местными, чем с соотечественниками. Я видела, что могу научиться чему‑то новому. Некоторые позитивные вещи у меня как раз происходили благодаря знакомству с россиянами. Одна знакомая помогла найти работу, а другая — моя коллега на работе — помогла найти жилье». Мадина, Азербайджан.
«Сидеть в своем окружении для мигрантов опасно. Например, когда случился карантин, я бы без своих социальных контактов не справилась. Как подружиться? Мне помогло волонтерство, бесплатные кружки и разные мероприятия по интересам». Марал, Туркмения.
«Многие мигрантки, приезжая в Россию, продолжают вращаться в мигрантской среде. Хочу сказать, что это сильно ограничивает ваши возможности. Вы будете жить в этом «пузыре» и плохо понимать российские реалии, российские обычаи, российский рынок труда и многое другое. Поэтому находите способы вырваться из этой замкнутой среды». Айкынаш, Киргизия.
Почему некоторые дети из семей мигрантов не ходят в школу?
Случается, что это решение родителей, считающих, что вместо учебы подросток вполне может работать, помогать семье. Но более распространенная ситуация — это когда ребенка-иностранца школы «отфутболивают», ссылаясь на нехватку мест.
Учителей понять можно: плохо говорящий и не способный понять услышанное-прочитанное ученик — большая проблема и для педагога, и для класса, и для школы. А если таких детей не один-два, а больше? Например, в Ленинградской области в 13 из 370 школ доля учащихся начальных классов, не знающих русский язык, составляет около 10 %.
Для решения этой задачи нужны специальные региональные программы. Обучающие курсы для детей, для которых русский язык не родной, наработаны давно — необходимо только выделять средства на это. Принципиально важно, что обучение русскому языку или «подтягивание» ребенка-иностранца по другим предметам должно быть бесплатным для семьи, иначе программа просто не будет работать.
Пока государственные программы разрабатываются, помогать детям-инофонам взялась благотворительная общественная организация, которая так и называется — «Дети Петербурга». Давно взялась — еще в 2012 году. На сегодня ею организованы 14 образовательных площадок (в основном в библиотеках) в разных районах города, на которых раз или два в неделю с небольшими группами детей занимаются волонтеры. Ведут уроки очно или онлайн: по русскому как иностраннному (развитию речи) либо в рамках школьной программы — по русскому, английскому, математике, биологии, химии… Еще у «Детей Петербурга» каждый год работает летняя школа: пять смен городского лагеря и один выездной, во время которых ребята не только осваивают русский и получают помощь по предметам школьной программы, но и принимают участие в арт-лабораториях, творческих занятиях и других активностях. Такая учеба дает очевидные результаты. Например, после прошлогодней удалось устроить в школу всех младшеклассников. Всего за 11 лет существования здесь успели поработать около полутора тысяч волонтеров.
Если бы родители маленькой Камилы обратились к «Детям Петербурга» летом, только приехав в Россию, она гарантированно сейчас посещала бы школу. Но вместо этого они попались в сети посредников-мошенников, которые пообещали за кругленькую сумму «устроить» ребенка учиться. На самом деле к системе образования эти люди не имели никакого отношения и, взяв деньги, сначала пропали, а потом просто дали случайный номер школы, в которую Камилу не приняли. Теперь с девочкой занимаются русским языком волонтеры, а ее маме и папе помогают устроить дочь в школу.
Девятилетняя Камола, которая никогда нигде не ходила в школу, стала в прошлом году первоклассницей. В этом поучаствовали восемь «детепетербургских» педагогов — те, кто занимался с Камолой русским и математикой в библиотеке и в летнем лагере, а потом несколько раз ходил вместе с родителями в отдел образования, звонил в школы, сверялся с МФЦ…
Дети, которых не берут в школы, рискуют остаться без образования в принципе. Поэтому «отказников» здесь ведут — последовательно и упорно — до устройства в образовательное учреждение, превращаясь в своего рода соцслужбу.
«Если родители водят детей к нам на занятия, ситуация с русским у ребятишек улучшается, но это в любом случае не замена школе. Наши программы — это мостик к образованию для сотен детей и поддержка для их родителей», — говорят организаторы проекта.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 55 (7631) от 27.03.2024 под заголовком «Язык интеграции».
Комментарии