Где-то между
Красный баннер, сообщавший, что БАН исполнилось 300 лет, на здании в прошлом году «повесили от некоторого отчаяния». Как говорит едва ли не самый «многолетний» директор библиотеки Валерий ЛЕОНОВ (дольше в должности был только первый начальник БАН Иоганн Даниель Шумахер), «не чувствовалось в обществе и у властей даже поверхностного понимания важности этого юбилея». С Валерием Павловичем беседуем о том, как в диковатой России библиотека стала доступной раньше, чем в просвещенных Франции и Англии; как «Ньютон» с «Коперником» ехали по Дороге жизни; как при неладах с Украиной проводить совместные семинары – и о том, как библиотека все же отметила три века своей истории.
ФОТО Алексея МЕЛЕНТЬЕВА
– Тяжелым выдался юбилейный год?
– Было много надежд, но из-за реформы РАН библиотека вышла из Академии наук и как институт теперь входит в ФАНО, Федеральное агентство научных организаций, а наше положение пока... Был такой фильм хороший американский Somewhere Between, «Где-то между». Вот и у нас так. Мы уже не при академии, но и в ФАНО пока не освоились.
В библиотеке нашлась старая проржавевшая коробка, а в ней кинопленка; на «Леннаучфильме» еще есть мастера, которые умеют с этим раритетом обращаться, – оказалось, это фильм 1964 года о 250-летии библиотеки! Там в числе прочего отражено внимание властей: БАН тогда была награждена орденом Трудового Красного Знамени, грамотой Президиума Верховного Совета СССР, многих сотрудников отметили государственными наградами.
Сейчас все было намного скромнее. Но благодаря А. И. Мелуа, генеральному директору научного издательства биографической международной энциклопедии «Гуманистика», в серии «Великая Россия» вышел биографический словарь сотрудников Библиотеки Академии наук за 300 лет. Например, Рубен Абгарович Орбели, старший из знаменитых братьев-ученых Орбели, основоположник советской подводной археологии, пришел в библиотеку в 1922 году, шесть лет в ней работал. И мы провели научную конференцию «Библиотека Российской академии наук: 300 лет служения науке», в которой участвовали коллеги из Германии, Франции, Болгарии, Белоруссии, Литвы, Азербайджана...
– Украинские коллеги приехали?
– Не смогли. Хотя доклады были заявлены. Мы с украинцами уже 13 чтений провели по раскрытию украинской части Славянского фонда БАН. Я являюсь почетным членом АН высшей школы Украины, в октябре этого года мне в украинском консульстве вручили награду – медаль к 200-летию со дня рождения Т. Г. Шевченко... У нас в библиотеке традиция такая: когда украинские исследователи приезжают к нам, я открываю конференцию на украинском языке (я им свободно владею, вырос там), они, соответственно, приветствуют на русском.
Очень теплое поздравление с 300-летием прислали нам коллеги из украинской Национальной библиотеки им. В. И. Вернадского. Сейчас трудно с поездками, но знаете что – вот у меня в плане уже записано на 2015 год: 12 – 14 мая очередной семинар о культурном наследии Украины и России.
Я продолжу: в БАН открылось полсотни юбилейных выставок – из Центральной библиотеки и библиотек академических институтов. Мы попытались выделить критические точки в жизни БАН, даже по-новому оценить роль И. Д. Шумахера – ее первого библиотекаря.
– А как раньше оценивали?
– Его принято было ругать: «немчура», не давал развиваться отечественной науке, зазывал иностранцев.
Он приехал в Петербург 24-летним, стал разбирать первые книжные поступления из Москвы, из провинции – две тысячи книг. У него были прекрасные наставники: лейб-медики Петра I Р. К. Арескин и Л. Л. Блюментрост, будущий президент Академии наук. Петр I послал Шумахера за границу «смотреть знатнейшие библиотеки», и по приезде Шумахер доложил, что нужно «двоякие книги на новые менять», то есть предложил книгообмен.
С Шумахером был заключен пожизненный контракт! Это давало особый статус, он не был человеком, которого можно запугать, выгнать. 45 лет жизни отдал библиотеке. Умер в нищете. Мы не знаем, где он похоронен, не знаем, как он выглядел. Знаем только его почерк. Я столько лет пытался найти его портрет – представлял себе, как начинаем сессию – и показываем портрет Иоганна Даниеля Шумахера... Но не теряем надежды.
Сейчас практика «пожизненного директорства» только в библиотеке конгресса США, причем нынешний директор Джеймс Биллингтон официально называется просто Librarian, библиотекарь.
– По сравнению с другими важными мировыми библиотеками 300-летняя БАН не такая уж и древняя.
– Я вот тоже думал: 300 лет – как их ощутить? Два миллиона 628 тысяч часов. Более 8 тысяч сотрудников, 33 директора, фонды – 21 млн экземпляров, из которых около 8 млн на иностранных языках.
В XVIII веке это была первая государственная, первая публичная, первая академическая библиотека России. В «Санкт-Петербургских ведомостях» в 1728 году было написано: вход каждому свободен.
Королевская библиотека в Париже (теперь Национальная библиотека Франции) старее нашей, но стала общедоступной только в 1735 году. Библиотека Британского музея, тоже национальная, стала открытой в 1753 году. Знаменитая библиотека имени Залуских в Речи Посполитой стала национальной и доступной только в 1774 году.
– Удивительно: Россия огромная, дикая – и такая прогрессивность.
– Но к тому времени уже были экспедиции на Камчатку С. П. Крашенинникова, были поездки историографа Г. Ф. Миллера по Сибири – и публикации об этом. И что важно: изначально все печаталось не на русском языке – на латыни, английском, немецком и французском. Это сразу позволяло говорить с Европой на одном языке. Из Британского философского общества Ганс Слоан пишет Шумахеру: извините, на Ла- Манше лед растаял, мы не можем передать сейчас литературу для обмена и передадим ее позже... 1754 год, еще 20 лет до основания Соединенных Штатов – Бенджамин Франклин присылает из Филадельфии в Академию наук свою книгу «Эксперименты по электричеству» с надписью «от автора», как известно, он стал первым российским почетным академиком из США.
Библиотека конгресса США была основана только в 1800 году, в ней было меньше сотни книг на русском языке. И американцы прекрасно понимали значение сибирской библиотеки Г. В. Юдина (коллекция была продана самим собирателем в 1907 году и стала основой Славянского отдела библиотеки конгресса США. – Ред.). 88 тысяч томов! Я всегда привожу этот пример: Ленин, пользуясь в Сибири только библиотекой Юдина, работал над книгой «Развитие капитализма в России». Ее библиографический список насчитывает более 500 названий!
В 1795 году Екатерина II решает создать новую библиотеку – публичную, Императорскую, которая теперь Российская национальная, ее основой стала как раз коллекция Залуских после раздела Речи Посполитой, и до сих пор между Россией и Польшей идут споры о той коллекции. Но я упомяну Йозефа Анджея Залуского в другом плане, как пример гениальности Шумахера. В 1747 году Библиотека Академии наук пережила первый пожар – как восполнять книги, тем более что они в основном иностранные? Шумахер предложил: привлекать в Императорскую академию в качестве почетных членов иностранцев-библиотекарей, имеющих богатые личные библиотеки, и лиц, возглавлявших учреждения, в которых имелись библиотеки.
– А книги вроде взноса-подарка.
– Можно понимать и так. В 1748 году Й. А. Залуский и библиотекарь Ватикана Анджело Кверини были избраны почетными иностранными членами Императорской академии наук.
А какие подвиги были в относительно недавней истории БАН! В 1943 году по Дороге жизни везли в Москву книги Ньютона и Коперника – на сессию, посвященную 300-летию со дня рождения Ньютона и 400-летию со дня смерти Коперника. Другой случай – я о нем уже как-то рассказывал: в том же 1943-м, когда на Пулковских высотах было затишье, из медсанбата к нам на выставку новых поступлений пришли будущий академик Д. Н. Насонов и будущий профессор В. А. Александров – и увидели в шведском журнале Acta zoologica свою статью, посланную в редакцию еще в 1940 году. Журнал тоже был доставлен по Дороге жизни. Ученые его на передовую попросили, товарищам показать.
– Ваше директорство пришлось на смену государственного строя, теперь вот на академическую реформу.
– Я директор 28 лет. Чтобы увидеть какие-то результаты, как говорил Корней Чуковский, «в России надо жить долго». Было время, когда директора в библиотеке сменялись в два, три, пять лет. Только Иннокентий Иванович Яковкин руководил 19 лет.
Я за долгие-долгие годы – первый директор с библиотечным образованием. Когда после пожара в феврале 1988 года мы проводили документальную проверку утраченных фондов – директор без библиотечного образования ее бы не возглавил.
Наверное, моя судьба в то время была схожа с судьбой Шумахера: он два года был под следствием, я – полгода. Жуткая вещь, этот 5-й подъезд Большого дома на Шпалерной. Шестичасовой допрос. Меня водитель ждал, часа через четыре поинтересовался: что-то директор все не выходит. А ему: ну, значит, арестовали.
В те годы очень многое приходилось делать на свой страх и риск. Мы открылись через месяц после пожара! В 1994 году сделали доступным спецхран – я понимал, что библиотека должна жить, и если 13 тысяч горожан после пожара брали книги домой, сушили, спасали, они показали, что библиотека для них – это часть жизни, родное.
– На что БАН сейчас нужны деньги, на чем категорически не сэкономить?
– Первая и главная задача – завершить строительство нового здания. Сейчас все заморожено. Пока мы были в системе РАН, деньги нам выделялись, мы уже установили часть стеллажей, оборудуем хранилище. Хотели все завершить к 300-летию, но вряд ли получится раньше 2016 года.
Просили выделить деньги на ремонт фасада нашего нынешнего здания: почти 100 лет оно стоит, прошло через войну, блокаду, бомбежки, наводнения, пожар – ни разу не было ремонта фасадов. И город тут помочь не может: мы федеральное учреждение.
Второй финансовый пункт – комплектование. Чем комплектовать, решаем мы, но ФАНО выделяет средства, а мы получили деньги за 2014 год только в конце сентября. Я должен знать, на что могу рассчитывать. В смысле зарплаты мы тоже остаемся на задворках: пришла молодая аспирантка исторического факультета – а я ей больше 12 тысяч предложить не могу.
О том, что еще остаются книги, которые требуют восстановления после пожара, все уже как-то забыли. Мы и после пожара оказались один на один со своей бедой, и если бы не помощь американского Института консервации имени П. Гетти... Знаменитый предприниматель Арманд Хаммер в 1988 году позвонил Раисе Горбачевой, и был решен вопрос о командировании специалистов библиотеки конгресса – их без виз пустили!
– Четвертую сотню лет библиотека разменяла. Что дальше?
– Для меня дальнейшее развитие – это вопрос времени и финансов. У нас полтора миллиона электронный каталог – маловато, зато все авторефераты, вся оперативная научная литература доступна. Уже есть программа, как сохранить ядро комплектования: какие журналы и базы данных приобретать, чтобы получить максимум нужной литературы.
Библиотека не может быть старой. Она всегда есть отражение состояния общества. Но идеально было бы, чтобы она чуть опережала.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 006 (5379) от 19.01.2015.
Комментарии