Первая Татьяна

Память о прекрасных певицах прошлого, как правило, недолговечна. Однако Александре Валериановне Панаевой, блиставшей в музыкальных салонах Петербурга в последней четверти XIX века, повезло: среди ее поклонников оказался князь Сергей Михайлович Волконский, прекрасно владевший пером.

Такой запечатлел Александру Панаеву-Карцеву художник К. Е. Маковский в 1889 году. Из коллекции Русского музея.

Заглянем в его мемуары, написанные в эмиграции и не раз переизданные в наше время. Князь упоминал, что в гостиной Юлии Федоровны Абаза на набережной реки Фонтанки, 23 (об этом музыкальном салоне мы рассказывали в публикации от 14 августа 2015 г. «Когда музик, не надо чай»), он не раз слышал Александру Панаеву. А впервые певица очаровала Волконского, когда ему было всего семнадцать лет. Это случилось во время Русско-турецкой войны, в 1877 году на благотворительном концерте в пользу Красного Креста в великолепном дворце Белосельских у Аничкова моста...

«Вышла на эстраду не женщина, вышло видение: высокая, стройная, черная, с синими глазами, тонкая талия, восхитительный бюст, - вспоминал Сергей Волконский. - Она держалась прямо, уверенно, вся сосредоточенная в своем искусстве, смело смотрела в залу, но публика для нее не существовала...»

Волконский называл Панаеву «одной из удивительнейших певиц». Недаром именно ей он посвятил свой романс «О пой, моя милая», написанный в 1903 году (рукописный оригинал хранится в отделе рукописей РНБ).

На протяжении долгой творческой жизни певица, известная также под сценическим псевдоним Сандра, брала уроки пения в Париже у Полины Виардо, много выступала в Италии, причем совместно с легендарным оперным тенором Анджело Мазини, давала концерты в Лондоне, Москве, Варшаве. Особые отношения связывали Панаеву с П. И. Чайковским - она была его преданной поклонницей. Волконский вспоминал: «Он писал для нее; она первая исполняла его произведения по рукописи. На прелестном портрете ее, работы Константина Маковского, она изображена с нотами в руках - на обложке имя Чайковского».

Именно Панаева была первой исполнительницей партии Татьяны в «Евгении Онегине». «Когда появился в печати «Евгений Онегин», я пришла в неописуемый восторг от этих лирических сцен и вскоре выучила всю роль Татьяны, работая над ней с любовью и увлечением, а затем стала уговаривать Ю. Ф. Абаза исполнить эту оперу (не предназначавшуюся для сцены) у нее, хотя бы у рояля. Она охотно согласилась и с энергией принялась за дело. Мы спели всю оперу, за исключением петербургского бала, с громадным успехом...» - вспоминала Панаева.

Чайковский посвятил певице семь романсов, а его друг, поэт Алексей Апухтин, - стихотворение «К поэзии» (1881). В нем были и такие строки: «Позабудь роковые сомненья // И, бессмертной сияя красой, // Нам последнюю песнь утешенья, // Лучезарную песню пропой!».

В 1884 году певица вышла замуж за двоюродного племянника П. И. Чайковского - кавалергарда Георгия Карцева (отсюда ее двойная фамилия - Панаева-Карцева). Их сын погиб в 1914 году в самом начале Первой мировой войны...

К тому времени певица давно уже перестала выступать на сцене - она давала частные уроки. В числе ее учеников были известные певцы Иван Алчевский и Иван Сараджишвили, чье имя было присвоено Тбилисской консерватории.

После революции Александра Валериановна осталась в Петрограде, продолжала преподавать в музыкальных школах и техникумах. Приходившие к ней на занятия ребята, возможно, догадывались, что их педагог, скромная пожилая дама с благородной осанкой, - из «бывших», но лишь немногие знали, что она когда-то была звездой петербургских светских салонов и блистала на мировых оперных сценах.

К столетию со дня рождения П. И. Чайковского в газете «Ленинские искры» (в номере от 23 марта 1940 года) появился небольшой очерк «Первая исполнительница роли Татьяны». Завершался он так: «Несмотря на свой преклонный возраст, Панаева-Карцева еще трудоспособна и, как блестящий педагог, до сих пор дает уроки пения». Удивительно, какой долгой была ее жизнь: она умерла в блокадном Ленинграде в декабре 1941 года. Последним адресом Панаевой-Карцевой был дом № 30/9 по Суворовскому (тогда Советскому) проспекту. Место ее захоронения неизвестно.

В Российском государственном архиве литературы и искусства хранятся письма к Александре Панаевой известных деятелей прошлого, несколько фотографий с дарственными надписями. Записей ее голоса не осталось, он исчез навсегда...

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 226 (5843) от 02.12.2016.