На краю пропасти. Почему в России не могут пресечь наркоманию на ранней стадии?
На недавней встрече с журналистами заместитель главного врача Городской наркологической больницы (ГНБ) Елена Куркова привела любопытную статистику. Распространенность наркомании в Петербурге на 12 % выше, чем в среднем по России, а показатели первичной заболеваемости (эпизодическое потребление) гораздо ниже среднероссийских. Это говорит о том, что начальную стадию опаснейшей болезни мы «благополучно» пропускаем, а схватываемся лишь тогда, когда человек, по сути, стал наркоманом и нуждается в серьезном лечении. Говоря языком специалистов, имеет место явный провал по части профилактики.
Фото: Pixabay
Лечиться? Не хочу!
Для сведения: на сегодняшний день в Петербурге официально зарегистрированы около 10,5 тыс. наркопотребителей. Из них 9 тысяч — больные наркоманией. Для того чтобы получить реальную картину, признает Куркова, эти цифры можно смело умножать на 5, а то и на 10. Столь высокая степень латентности объясняется просто: регистрация (а точнее, как сейчас положено говорить, постановка на диспансерный учет) у нас происходит на добровольной основе. А прийти и сдаться медикам, пока руки-ноги двигаются, мало кому в голову придет. Потому что люди твердо знают: учет — это клеймо на всю жизнь.
А вот когда тебя привезут на скорой помощи в больницу с «передозом», на грани жизни и смерти, тогда уже деваться будет некуда. Волей-неволей в статистику попадешь. Между тем наука идет вперед — синтетические наркотики, которых, кстати, в этом году впервые стало больше, чем прежних опиатов, тяжелые симптомы дают позднее, чем они. Хотя зависимость от «синтетики» наступает раньше. Таким образом, потребитель чувствует себя молодцом (и, соответственно, никуда не обращается) чуть не до самой «отключки». А там уже, что называется, поздно пить боржоми…
Впрочем, даже в критической ситуации современный наркоман встречи с врачом-наркологом (и, само собой, постановки на учет) может избежать. То, что сегодня потребляют (а нынешние потребители в отличие от прежних не придерживаются «монодиеты», а глушат все подряд и вперемешку), сплошь и рядом вместе с зависимостью дает острые интоксикационные психозы.
Понятное дело, с такими симптомами вместо ГНБ больной едет в психиатрический стационар. Определенный процент (как правило, дети обеспеченных родителей) отправляется также в частные наркологические клиники и тоже в официальную статистику не попадает.
Есть, однако, граждане, которых обратиться к наркологу обязывает суд, — такая мера предусмотрена одной статьей КоАП и тремя — УК. Но если процент «уголовников», выполняющих это предписание, с каждым годом растет (с 49 % в 2019‑м до 60 % в 2021‑м), то «административщики» им все больше манкируют (соответственно, 39 и 16 %). Неудивительно: в первом случае человеку грозит вместо условного срока реальный, а во втором — только штраф.
В итоге наркомания, которая по факту, скорее всего, растет, на бумаге, однако, бурного роста не показывает. А обращаемость в ГНБ (между прочим, по оснащенности одну из лучших клиник России) постоянно падает. Там всерьез этим обеспокоились и в 2019 году создали специальную рабочую группу по мотивации. Работает она не с самими наркоманами, а с теми, кто имеет с ними дело: специалистами по соцработе, сотрудниками скорой помощи, ФСИН и т. д. Этих людей специально обучают тому, как убедить потребителей наркотиков лечиться. В числе прочего применяется принцип «низкопорогового консультирования» — когда в качестве «учителей» выступают бывшие наркоманы. Однако, судя по всему, взрывного эффекта эта мера также не дала.
Воспитать… родителей
Путь к сердцу наркомана — минное поле. Врач-нарколог-психотерапевт автор популярных книг по наркологии Сергей Белогуров ходит в эту «зону» постоянно. Там, свидетельствует он, мир, буквально «вывернутый наизнанку»: чувство отверженности и изоляции, страх, неуверенность в себе, неспособность долгое время самостоятельно поддерживать мобилизацию сил.
Как такого человека убедить обратиться к врачу? Да не просто прийти, а полностью пройти всю программу лечения и последующей реабилитации — сначала медицинской, потом социальной. Ведь многие, даже если их принесут в клинику на носилках и там спасут от смерти, едва оклемавшись, сбегают обратно — в подвалы, к заветным шприцам.
Белогуров науку убеждения постиг до тонкостей. В основе — базовые психологические приемы: увлечь, отвлечь от негатива и переключить на позитив. Все это за многие годы отработано на практике, но… мешает непоследовательная политика государства. Да, само по себе наркопотребление — лишь административный проступок, за который можно получить максимум 15 суток ареста. Но все, что этому потреблению сопутствует (приобретение наркотика, его хранение, перевозка, пересылка и т. д.), закон расценивает как тяжкие преступления, за которые предусмотрены огромные сроки. И страх перед этим наказанием, признает Белогуров, человека практически парализует. На приеме у врача он порой боится рассказать даже, где он живет и кто его родители.
Последние, кстати, могли бы стать первым звеном в профилактической цепочке и пресечь беду на самом начальном ее этапе. Кто, как не мать и отец, казалось бы, должны лучше всех знать своего ребенка, чувствовать изменения в его поведении… Увы, большинство из современных родителей в этом плане весьма беспечны — наркотики, мол, где‑то далеко, это не про нас.
Между тем профилактику наркопотребления, убежден Белогуров, нужно начинать еще с детского сада. 4 – 5‑летний ребенок уже должен знать, что есть «опасная еда» — нельзя совать в рот таблетки из домашней аптечки, даже если они выглядят как сладкое драже. В 3 – 4-м классе детям уже можно рассказать о вреде алкоголя, а спустя год-два постепенно поведать и о запретных веществах другого рода. Однако делать это нужно грамотно, не провоцируя повышенного интереса и желания попробовать.
Но самый ответственный момент наступает, когда дети становятся подростками. Конечно, при нормальном развитии тема наркопотребления у них далеко не на первом месте. Их больше волнуют взаимоотношения с друзьями и родителями, развлечения, проблемы пола… Но, когда в этот правильный мир вмешаются наркотики, а папа с мамой этого не почувствуют и не узнают (а то и узнают, но отмахнутся — мол, детское баловство, с кем не бывает), к 15 – 16 годам ребенок оказывается вполне сформировавшимся наркоманом.
И вот только тогда родители «прозревают». Увы, многих из них ожидает тяжкий путь борьбы за своего ребенка, часто — с призрачными шансами на успех. Постепенно и их психика деформируется — они становятся созависимыми. Для того чтобы освоиться в этой новой реальности, им необходима специальная психологическая поддержка. Но запоздалый ликбез (в числе прочих специальные занятия ведет с ними и Белогуров) их детям помогает далеко не всегда. Отчаявшиеся родители начинают искать возможности для полной изоляции детей — и такие услуги (уже за гранью закона) при желании можно найти. Надо ли говорить, что это — тупик?
Кого обманываем?
Предмет многолетних дискуссий — нужно ли проводить в образовательных учреждениях поголовное тестирование обучающихся на наркотики? Да, конечно, все понимают, что это чрезвычайно эффективная профилактическая мера. Если выявить наркопотребителя на ранней стадии, есть много шансов, что до зависимости дело не дойдет. И государство вроде бы с этим согласно. Есть федеральный закон 120‑ФЗ «Об основах системы профилактики безнадзорности и правонарушений несовершеннолетних», а в нем статья 14, в которой прямо говорится: «Органы, осуществляющие управление в сфере образования, в пределах своей компетенции… обеспечивают проведение мероприятий по раннему выявлению незаконного потребления наркотических средств и психотропных веществ обучающимися в общеобразовательных организациях и профессиональных образовательных организациях, а также образовательных организациях высшего образования». Казалось бы, что еще нужно — иди и выполняй.
Однако дьявол, как всегда, в деталях. Есть еще другой закон — 3‑ФЗ «О наркотических средствах и психотропных веществах», который, по сути, дает возможность процедуру тестирования не проводить. Статья 53.4. «раннее выявление незаконного потребления наркотических средств и психотропных веществ» предполагает два этапа — социально-психологическое тестирование, на котором выявляются «группы риска», и профилактические медицинские осмотры, где ведется целевая работа с этими самыми группами. Оба они требуют информированного согласия в письменной форме — самого обучающегося, если ему уже исполнилось 15 лет, либо одного из родителей или иного законного представителя ребенка, если он этого возраста не достиг.
Так вот, если на первый этап дают согласие большинство, то на второй большинство дают отказ. Аргумент родителей незатейлив: «Если у моего ребенка что‑то обнаружат, объявят его наркоманом и поставят на учет, как ему дальше с этим жить?! А если это ошибка? А если ребята просто побаловались, что же им теперь за это — на всю жизнь клеймо?!».
По ту же сторону баррикад — администрации многих учебных заведений: у нас, дескать, такой заразы нет и быть не может. А если кто‑то что‑то и найдет, то это злостная клевета! Понятное дело, никакой вменяемый директор школы не захочет класть голову на плаху, признав, что в ее стенах хоть один человек потребляет запретное зелье. Увы, косвенно этот «саботаж» поддерживает и Минздрав. Как посетовала Куркова, на предложение ГНБ включить тестирование в ежегодный профилактический осмотр оттуда последовал отказ.
В итоге проверка на наркотики проводится выборочно — там, где обнаружено максимальное число «групп риска». В нынешнем году «под прицел» попали 119 образовательных организаций. ГНБ направила письма в районные антинаркотические комиссии. Но далеко не все откликнулись на это с энтузиазмом — Приморский, Выборгский и Центральный районы во взаимодействии явно не заинтересованы.
Стоит ли удивляться тому, что латентность наркопотребления среди несовершеннолетних у нас практически стопроцентная. Судя по официальным данным, ситуация просто идиллическая: на пятимиллионный город в прошлом году — менее 150 наркопотребителей и всего 17 (!) наркозависимых моложе 18 лет. Между тем, по данным Роспотребнадзора, в минувшем году количество острых отравлений наркотиками среди несовершеннолетних в Петербурге по сравнению с предыдущим годом увеличилось в два раза — с 41 до 82. Общая заболеваемость подростков 15 – 17 лет наркологическими расстройствами за год на 100 тысяч подросткового населения выросла у нас с 16,3 до 21,8.
«Тьмы низких истин нам дороже нас возвышающий обман…» Вот только кого мы обманываем? Похоже, самих себя.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 114 (7197) от 27.06.2022 под заголовком «На краю пропасти».
Комментарии