Сергей Владимирович ЯКОВЕНКО

ФОТО Александра ДРОЗДОВА

Зарплата
для мамы и тети

Первую Деревню-SOS (SOS тут – и традиционное «Спасите наши души», и social support, общественная поддержка) организовал в 1949 году в Австрии Герман Гмайнер: ходил буквально по дворам, собирая на кров осиротевшим в войну детям. Сейчас «Детские деревни-SOS» – самая крупная международная благотворительная организация, поддерживающая детей-сирот.

В России шесть таких деревень. Первая появилась в подмосковном Томилине 20 лет назад. Наша, на пять лет младше, разместилась под Пушкином. 12 коттеджей, в каждом – семья из шести детей; большинство из них друг другу не родные и, формально говоря, социальные или буквальные сироты. Плюс мама. Точнее, SOS-мама, работающая по трудовому договору. Живут по принципу «как в обычной семье», дети ходят в детсады и школы. С нашим собеседником мы встретились после того, как пушкинская Деревня отметила день рождения – с гостями, подарками и посадкой небольшого березового леска.

– Сергей Владимирович, торжества закончились, можно «выдохнуть»? Хотя у вас работа такая, что не расслабиться...

– Да, сразу начались «суровые флотские будни»: 20 человек уходили со мной в лодочный поход по Вуоксе, начинались отъезды детей в летние оздоровительные лагеря, выезды детей к SOS-мамам на их родину погостить – у нас есть и иногородние «мамы»: из Ростовской области, Краснодарского края... У детей старше 14 лет началась трудовая практика: мы считаем, что подросток должен заработать свои первые деньги, поэтому устраиваем их в подростковые бригады через Молодежную биржу труда.

– Детские деревни-SOS: как бы вы охарактеризовали этот проект?

– Если как проект – долгосрочная семейная опека детей, оставшихся без родителей. В Деревню «приходят» маленькие дети (самому младшему был год, сейчас самому маленькому – два с половиной), живут в SOS-семьях до 18 – 20 лет, и до 23 – 24 лет мы их продолжаем поддерживать, контролировать и помогать.

Но интересная ситуация. Четкого определения понятия «семья» в законодательстве нет – это скорее социолого-педагого-психологический термин. Однако в Семейном и Гражданском кодексах законодатель перечисляет «семейные формы устройства»: усыновление, опека и приемная семья. SOS-семьи Детской деревни, таким образом, не являются семейной формой устройства. Но мы считаем себя семьей, так как выполняем, пожалуй, все ее функции. Кроме разве что репродуктивной. А раз в законодательстве наша форма устройства не упоминается, возникает проблема: наши воспитанники остаются в Региональном банке данных детей, оставшихся без попечения родителей, а значит, к нам приходят на предмет усыновления и опекунства и могут их забрать. Потому что формально они – сироты.

Государство заявило, что сиротские учреждения нужно закрывать, все дети должны жить в семье. Но из десяти человек, которые приходят «смотреть» детей, восемь – одинокие женщины старше 35 лет. Вопрос: одинокая женщина – семья ли это?

– Детские деревни пересажены на нашу почву с западной. За 20 лет укоренились?

– Я пришел в Деревню в 2006 году. И мне, офицеру Военно-морского флота в запасе, тоже говорили: у вас там какая-то австрийская модель и непонятно, чему вы детей учите.

Я говорю: стоп, ребята. Если мы говорим об организационной модели – да, она австрийская. А если о модели бытовой – она универсальна и стара: мужики погибли в сражениях, мамки угнаны в полон, во всей деревне одна хата целой осталась, вот взрослая женщина и собирает вокруг себя всех детишек.

Модель универсальна настолько, что сейчас в 130 странах действует больше 550 деревень. Ни политики, ни религиозности – обычная жизнь. Кстати, первая SOS-Деревня в Советском Союзе стала строиться в Армении после спитакского землетрясения, в 1988 – 1989 гг. А в 1990-м Совет министров СССР (вот какой уровень!) определил, что и в СССР под эгидой Советского детского фонда имени Ленина и при поддержке международной организации «СОС-Киндердорф» будут строиться такие детские городки.

Сейчас Деревни есть во всех республиках бывшего Союза, кроме Молдавии.

– На вашем празднике один важный гость, поздравляя, все же отметил: печально, что, по правилам, SOS-мама не должна выходить замуж.

– Полная семья – это хорошо. Но... Сколько в России неполных семей? Сколько детей рождается вне брака? Детская деревня – слепок своего государства.

По поводу того, что SOS-мамы не могут выходить замуж. Могут. У нас одна «мама» вышла. Муж жил вместе с SOS-семьей в семейном доме, но тут уже получалась «управленческая коллизия». SOS-мама – должностное лицо, получает зарплату, исполняет обязанности по проживанию, воспитанию и развитию ребенка в своей SOS-семье. Я, как директор, могу SOS-маме помочь, подсказать. Отчитать, в конце концов. Причем каждую ситуацию разбираем с педагогами и психологами. А как быть с ее мужем, который «по должности» – не SOS-папа и в принципе посторонний для организации человек? В общем, прожили они в Деревне года четыре, и женщина решила уволиться.

– Как вы SOS-мам выбираете?

– Первая Деревня была создана 65 лет назад; сейчас, повторю, уже больше полутысячи деревень – это колоссальный опыт. Он аккумулируется и на уровне международной организации, и на уровне нашего учредителя – межрегиональной благотворительной общественной организации «Российский комитет «Детские деревни-SOS».

Схема подбора SOS-мам давно испытана. Первая ступень – формальная: женщина в возрасте от 27 до 43 лет, не имеющая своих детей или имеющая детей, которые выросли и живут самостоятельно. У некоторых наших «мам», кстати, родные внуки родились – приезжают иногда с моего разрешения в Деревню, живут со своими бабушками – нашими SOS-мамами, общаются с «деревенскими» детьми.

Но это, повторю, формальный отбор. Потом – очень много собеседований, теоретическая и практическая подготовка. Знаете школы приемных родителей? Человек прослушал 50 – 80 часов лекций психологов, медиков, юристов – и может брать ребенка из детского дома. Кандидат в SOS-мамы должна пройти трехмесячную теоретическую подготовку: шестидневка, по 6 – 8 часов занятий. Так называемая «Школа SOS-матерей», которую организует наш учредитель. Больше 500 часов. Занятия проводят в том числе профессора и доценты СПбГУ и педуниверситета им. Герцена.

А потом почти два года практической подготовки: прежде чем получить свою SOS-семью, женщина должна поработать SOS-тетей. Это первая помощница: у «мамы» выходной (один день в неделю) – «тетя» заменяет; в весенне-осенний период начинаются сезонные заболевания – «мама» одного к зубному ведет, «тетя» второго к терапевту. А родительские собрания в школах? Они же, как правило, в одно время: «мама» прибежит к одним, «тетя» – к другим.

– Отсев «мам» большой?

– Небольшой, потому что к испытаниям допущены очень немногие. В позапрошлом году я рассмотрел около сотни резюме, детально разговаривал по телефону с сорока претендентками, встретился с десятью и только двум предложил попробовать себя в роли «тети». Сейчас они уже SOS-мамы.

Речь не о наличии диплома. Общаемся с кандидатом – я, психолог, педагог; знакомим с SOS-мамами. Я заранее инструктирую наших: «Девочки, мы должны рассказать и о хорошем, и о тяжелом». В Деревне в глаза бросается хорошее, а розовые очки надо снять сразу. Есть повседневная жизнь. Большинство нормальных детей не хотят учиться; большинство нормальных детей не любят убирать за собой. Их нужно ко многому приучать. А это непростое дело.

Видели, на нашем празднике молодой мужчина проникновенную речь говорил? Это наш выпускник, он первый ребенок, пришедший в Деревню. Алеша. Это ж хулиган был, несчастье прямо. Но повзрослел, остепенился.

Поработав SOS-тетей, некоторые через месяц говорят: «Это не мое. Можно я уволюсь?». Некоторые «отпрашиваются» через полгода. Кто-то говорит: «Я не буду «мамой», но с радостью останусь «тетей». А некоторые решают: «Это то, что я искала».

– Кто, кстати, эти «мамы»?

– Одна женщина была на хорошем посту в РЖД, другая – редактором глянцевого журнала, третья – ветеринаром, четвертая – водителем троллейбуса, пятая – преподаватель...

– А детей как набираете? На празднике все такие миленькие, думаешь: этим-то повезло, а скольким сиротам мест в Деревне не хватило.

– Миленькие? Ну да! Идемте с нами поход, там вы их увидите по-настоящему. В суровых лесных условиях.

Насчет «нехватки мест»: Деревня всегда может принять новых детей. Мы не отбираем «по способностям», «по здоровью» и т. д. Мы детей «подбираем».

Объясню. В семье три мальчика и три девочки. Старший вырос – семью надо пополнить. Кем? Логично: мальчиком. Причем младше младшего. Допустим, органы опеки или приют сообщают нам, что есть маленький мальчик. Выезжают наши психолог и социальный педагог, знакомятся. И выявляют, что он гиперактивный. Это ничего, но в семье уже два гиперактивных мальчугана – за сколько минут эта троица поставит на уши весь дом? Или наоборот: мальчик тихоня – и за сколько минут двое гиперактиных поставят на уши его? Так и пытаемся подобрать ребенка в семью.

Кроме того, мы смотрим ресурсы «мамы» (у каждого человека есть сильные стороны и слабые) и семьи. Дети тоже иногда не дружат: я своего брата – он младше на 6 лет – в раннем детстве колошматил; так он, тоже флотский офицер, и сейчас любит сделать такую трагическую мину и объявить: «Сереж, эта детская травма осталась со мной на всю мою жизнь!»

Детей направляют к нам по решению глав местных администраций и муниципальных образований. Братьев-сестер мы берем в один дом. Недавно взяли четверых: старший брат, три сестрички. Причем были такие ситуации: взяли двух сестер, и вдруг выясняется, что есть еще одна в доме ребенка, родная мама от нее отказалась. Нашли эту сестричку, с разрешения органов взяли в семью.

– Ребенок вырастает – и что дальше?

– Начинается вторая ступень. После 9-го класса ребенок поступает в техникум или колледж, а они находятся в городе – и ребята переезжают в город, в Дом молодежи-SOS. Вроде студенческого общежития. Там живут обычно четыре года, с 16 до 20 лет: получение профобразования, трудоустройство и начало трудовой деятельности. Студенты могут жить в Доме молодежи до окончания институтов.

А потом третья ступенька, «полунезависимое проживание». Наш выпускник живет на собственной жилплощади, работает, но мы еще три года наблюдаем за ним. В трудных ситуациях финансово помогаем – до 10 тысяч в месяц. До 23 лет можем сопровождать.

В Петербурге, как в любом крупном городе, много соблазнов. Есть среди наших дети, которые совершали правонарушения. За нашу историю – два парня. Такое и в обычных семьях бывает: три поколения ленинградских интеллигентов, а чадо вырастает... С девчонками тоже могут быть проблемы: у некоторых печальный опыт их мам, которые позволяли себе непозволительное.

Они все наши, мы за каждого переживаем. Эмоциональные связи между SOS-мамой и ее «ребенком» остаются на долгие-долгие годы. Многие приезжают потом уже со своими детьми, то есть уже с SOS-внуками (их у нас уже 16) к SOS-бабушкам.

– Усыновленных, бывает, возвращают в детдом: приемные родители не справляются. А Детские деревни как поступают?

– Если мы взяли ребенка, он у нас живет. Обычной жизнью. Но приучаем к ответственности и к тому, что у него есть не только права, но и обязанности. Я старшим детям – лет с 11 – 12 – иногда говорю: «Твои права наступают только после того, как ты выполнишь свои три простые, но емкие обязанности – хорошо учиться, уважать старших и горячо любить свою Родину. Вот тогда у тебя будет право буцать мячом по стене моего кабинета». Что они периодически и делают, хотя у них есть футбольное поле.

В особо тяжелых случаях протестного или асоциального поведения есть варианты: в городе несколько профтехучилищ, которые принимают после 9-го класса, при них – детдом. В эти лицеи поступают и воспитанники государственных детских домов. И мы нашего «незаконопослушного» парня предупреждаем: «Если какие-то серьезные нарушения – знай, что не по нашей прихоти окажешься в том детдоме». И паренек начинает задумываться, где он хочет жить. Ну и в Домах молодежи подростково-юношеский коллектив уже с более осознанным поведением и жизненными целями. И коллектив этот, и педагоги-наставники начинают положительно влиять на паренька. Мы за все эти годы всего шестерых перевели после 9-го класса в профлицеи с детскими домами.

– Шесть Деревень в России. Почему так мало? Дорого?

– У меня в Деревне сейчас живет 91 ребенок. Бюджет – 45 миллионов рублей в год. Один из детдомов Петербурга, в котором 50 детей, имеет бюджет в несколько раз больше нашего. Что эффективнее? Да, в детдоме дети «в шоколаде»: дорогие планшеты, ноутбуки – а он сможет себе потом зарабатывать на планшеты-ноутбуки?

Почему не строят... В Белоруссии четыре Деревни, учредителем одной из них является государство – и от других трех не отличается. Первые 10 лет пушкинская Деревня не получала ни копейки государственных денег. Мы обращались в инстанции за поддержкой – нам отвечали: «Вы негосударственное учреждение».

С 2010 года комитет по социальной политике стал выделять нам субсидию. 20% от нашего бюджета. Это покрывает расходы на питание и одежду. В этом году получили 10%: кризис, помощь НКО уменьшается. И субсидии – дело такое: выиграешь – не выиграешь. А у пацанов башмаки летят каждый месяц.

И кто будет строить Деревни? Государство? Или сама организация «Детские деревни»? В 1990-е помощь Запада была оправданна: сложности в стране. Наша Деревня была «юбилейной», строилась в год 50-летия организации, 15 стран жертвовали на нас деньги – и частные люди, и компании. Организация сейчас ставит цель: не строить новые Деревни, а выйти на самофинансирование в России. Многие страны, где миллионеров на тысячу населения меньше, чем у нас, – они собирают деньги самостоятельно.

У нас народ-то отзывчивый. Осенью один дядька на «Ниве» постоянно приезжает, раскрывает багажник: яблоки привез. Уже многие годы приходит дедушка один, раз в квартал: с пенсии конфеты покупает.

Мне могут сказать: государство и так помогло, у вас земля на 49 лет в аренде. Но у меня же там не казино! Вот за путевки в лагеря – спасибо большое.

– Сергей Викторович, а как вы, флотский офицер, стали директором Деревни?

– Я Нахимовское окончил. И последнее место службы – Нахимовское, где все вокруг детей крутилось. Но флотское во мне осталось. Так что если рядом речка – записывайте меня в поход с моими. Я первый.

Подготовила Анастасия ДОЛГОШЕВА

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 154 (5527) от 21.08.2015.