Инесса Юшковская

Гость редакции 06 ноября 2015

Олег КОРНЕЕВ

Фото предоставлено ОАО «Севморгео»

Чтоб не замутить воду

– Под эгидой трехстороннего меморандума (Россия, Финляндия, Эстония), подписанного министрами по охране окружающей среды в августе 2013 г., была разработана международная программа «Год Финского залива-2014». Для ее выполнения Министерство природных ресурсов и экологии России заказало научно-исследовательскую работу, одной из основных частей которой была разработка пилотного проекта по морскому пространственному планированию в российской части Финского залива. Координатором работ по выполнению данной НИР было определено ОАО «Севморгео» (входит в госхолдинг АО «Росгеология»), с 1999 г. являющееся Региональным центром Минприроды по мониторингу и охране геологической среды залива. Для выполнения работ была сформирована команда из питерских НИИ, взявших на себя мониторинг соответствующих компонентов экосистемы. За изучение биоты отвечали Зоологический институт РАН, биофак СПбГУ и общественная организация «Балтийский фонд природы». За состояние рыбных запасов – ГосНИОРХ (Государственный научно-исследовательский институт озерного и речного рыбного хозяйства). За загрязнение поверхностных вод и климатические тенденции в атмосфере – Северо-Западное управление по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды. За состояние геологической среды и ее загрязнение – Севморгео.

В рамках этой масштабной НИР было проведено 13 экспедиций. Впервые сделана многосторонняя диагностика экосистемы Финского залива и произведено картографирование в современной геоинформационной системе. Мы выявили очаги биоразнообразия и оценили степень хозяйственного давления на акваторию – изучили влияние рыболовства, дноуглубления, намывов территорий, движения судов и так далее. Эти карты наложили друг на друга, чтобы выяснить, не совпадают ли очаги биоразнообразия и техногенного давления.

– А если они уже совпадают, можно ли что-то с этим сделать?

– Экономике не запретишь развиваться, но и возможности среды выдержать это развитие тоже нельзя не учитывать. Экономическое и хозяйственное развитие не должно приводить к ущербу ни сегодня, ни для будущих поколений. Мы обязаны предложить правительству ряд мер, которые минимизируют ущерб экосистеме при таком конфликте. Собственно, это и является главной целью проекта.

– Как рассчитывали эти будущие пространственные конфликты между развитием отраслей народного хозяйства и состоянием экосистемы в российской части Финского залива? Основываясь только на текущей нагрузке?

– Перспективу до 2021 года прогнозировали, опираясь на уже опубликованные программы и стратегии развития разных отраслей – рыболовства, туризма, недропользования, транспорта, жилищного строительства, сельского хозяйства, промышленности и т. д. Проанализировав все, попытались определить основные угрозы заливу.

– И откуда они исходят?

– Прежде всего от намывов и дноуглубительных работ. А значит, это аванпорты Петербурга – все их планируется углублять, залив-то мелкий (примерные объемы капитального дноуглубления для создания подходных путей: Бронка – 35 млн кубометров, Ломоносов – 17 млн куб. м, Кронштадт – 4 млн). Плюс планы по намыву островов и прибрежных территорий. До 2021 года в российской части Финского залива планируется намыть: 244 га перед Васильевским островом, 16,6 га – перед Крестовским, в районе Сестрорецка – 370 га, в порту Усть-Луга в Лужской губе – минимум 15,4, в порту Бронка – 186, на побережье Ломоносова – 79,4 га, на южной оконечности острова Котлин в районе дамбы – 16,4 гектара. И самый масштабный проект – Морской фасад: из планируемых 414 гектаров намыто чуть более 170, еще предстоит намыть 244 га.

Все это, безусловно, негативно отразится на состоянии морской биоты.

– Но ведь каждый такой проект должен проходить профессиональную экологическую экспертизу, ОВОС (оценка воздействия на окружающую среду)...

– Он и проходит. Каждый в отдельности. Все эти проекты – и Бронка, и южная часть Кронштадта, и северный берег Финского залива – получили положительную оценку при ОВОС. А потом они разом начали работать, моментально замутив воду во всей Невской губе. В результате погибло большое количество фито- и зоопланктона.

Мы выяснили, что наиболее богатые и потому ранимые участки – севернее Кургальского заповедника, окрестности островов Мощный, Большой и Малый Тютерсы, акватория в районе Зеленой рощи, южная часть залива и мелководье Невской губы, являющееся местом нереста многих рыб. Теперь взглянем на очаги техногенной нагрузки. В Усть-Луге идет строительство порта и терминалов – мутьевые потоки из Лужской губы протекают как раз мимо Кургальского полуострова. У рыб взвесью забиваются жабры. Фитопланктон при отмирании приносит самый большой ущерб всему живому: разложение значительных биомасс водорослей сопровождается интенсивным потреблением кислорода и приводит к его дефициту в глубине, что ухудшает условия среды обитания для животных, обитающих в прибрежье. Исчезает кормовая база морских животных и птиц. Это признано серьезной экологической проблемой для многих районов Балтийского моря. Как показали проведенные исследования, в периоды разложения водорослей уменьшается численность местных видов бентосных животных и наблюдается их высокая смертность.

– Что советуют ученые?

– Выдавая экологическое заключение, разрешающее копать (углублять, намывать, добывать) в одном месте, к примеру, с февраля по март, не разрешать делать это больше никому в этот же период в радиусе влияния порядка 100 км. Такая рекомендация сформулирована в нашей работе.

– А как в целом обстоят дела с живностью в заливе? Рыбу не всю еще выловили?

– Рыболовство оказывает на состояние запасов незначительное влияние. Да и не так уж много ее вылавливается. Международные российско-финская и российско-эстонская комиссии по рыболовству ежегодно устанавливают квоты на добычу рыбы, так российская сторона в отличие от соседей их регулярно не выбирает (что, кстати, тоже не очень хорошо: при переизбытке рыбы ухудшается ее популяция, она уменьшается в размерах). Например, общая биомасса балтийской сельди (салаки), по данным ГосНИОРХ, составляет 6,6 – 15,8 тысячи тонн, вылов же не превышает 3,7 тыс. т. С корюшкой в восточной части Финского залива в последнее время дела неплохи: и биомасса промзапаса (73 млн экземпляров), и вылов (434 тонны) сейчас превышают средние многолетние показатели. А вот состояние промыслового стада судака оценивается как неудовлетворительное.

Если судить по существующим регулирующим рыболовство документам, объем вылова водных биологических ресурсов в Петербурге и Ленинградской области планируется увеличить с 34 тыс. тонн в 2012 г. до 50 тыс. тонн к 2020-му.

– Рыбаки жалуются на то, что уловы у них поедают безудержно размножающиеся морские звери. Это так?

– В последние годы во всем Балтийском море наблюдается большой рост численности тюленей и нерп. Но где они плавают в заливе, пересекаются ли между собой, до сих пор было неизвестно. Во время одной из экспедиций в 2014 году нерпа была обнаружена на Большом и Малом Тютерсах, серый тюлень в северной части Финского залива, в районе финской границы. На лежбищах возле Кронштадта тоже обнаружились и серые тюлени, и нерпы. Но сказать, сколько их, пока мы не можем. Государственный экологический мониторинг включает в себя наблюдение за атмосферным воздухом, поверхностными водами и геологической средой, а вот за биоресурсами нет, работа ведется эпизодически на основе отдельных контрактов и грантов.

– Сейчас ставка делается не столько на промысел, сколько на аквакультуру...

– Да, государственная стратегия предполагает увеличить ее объемы в 25 раз за ближайшие пять лет. А ведь рыборазведение – очень грязное производство, это вам любой аквариумист подтвердит. Значит, у нас оно должно быть привязано к глубоководным участкам, чтобы был постоянный обмен воды. Все глубокие участки – в Выборгском заливе. То есть прежде чем давать бизнесу разрешение на организацию рыбопроизводства, регулирующие структуры должны посмотреть рекомендации ученых.

– А в целом как оценивается состояние воды в заливе? Многие экологи-активисты утверждают: мы его уже «убили»...

– Объективная картина не так уж мрачна, хотя и не без проблем... Уровень эвтрофикации, связанной с поступлением в воду биогенов – фосфора, нитратов и нитритов, – из года в год уменьшается.

Но Нева ежегодно несет в залив 60 кубических километров воды, из которой выпадают тонны осадков. Главные очаги грязи в центре Невской губы – там находятся естественные впадины, куда стекает и где депонируется грязь из города. В ходе многолетнего мониторинга Севморгео собрало большой массив данных о загрязнении тяжелыми металлами, нефтепродуктами и техногенными радионуклидами как донных отложений Невской губы и открытой части Финского залива в пределах российской акватории, так и придонных вод тяжелыми металлами, нефтепродуктами, поверхностно-активными веществами и фенолом.

Анализ загрязнения донных отложений показывает, что медью, никелем и марганцем загрязнены практически все участки Финского залива, превышение концентраций этих элементов относительно их фоновых значений достигает 200 – 300%. Повышенные содержания нефтепродуктов относительно ориентировочно-допустимого значения (0,18 мг/г) в донных отложениях наблюдаются от острова Мощный до Петербурга включительно. Единственным тяжелым металлом, содержащимся в концентрациях выше ОДК, являлся цинк. Максимальные его содержания установлены на Зеленогорском плесе, что позволяет связать их с выносом взвеси из Невской губы. В иловой воде также содержится большой резерв тяжелых металлов. Максимальные концентрации кадмия, меди и цинка, превышающие ПДК в 2 – 4 раза, отмечены в районах Шепелевского и Сескарского плесов, также прилегающих к Невской губе.

Специалистами Северо-Западного УГМС (Управление по гидрометеорологии и мониторингу окружающей среды) составлена общая характеристика загрязненности вод рек, впадающих в Финский залив (биогенами, тяжелыми металлами, органическими веществами и синтетическими поверхностно-активными соединениями). Большую Неву, Малую Невку и Лугу они определили как загрязненные, Малую Неву, Большую Невку и Нарву – как слабозагрязненные, а Селезневку – как грязную (на ней вовсе нет очистных сооружений). Впрочем, в экспорте химических веществ в Финский залив в большинстве случаев зафиксированы высокие тенденции к снижению (83,3%). Это свидетельствует о значительном уменьшении антропогенной нагрузки на Финский залив со стоком российских рек.

Основной источник грязи – сельское хозяйство. Воды, текущие через Петергофский каскад, перед этим собираются с полей и территорий совхозных ферм – отсюда пестициды, тяжелые металлы... Одна надежда, что эта грязь постепенно естественным путем захоронится под все более чистыми слоями ила.

– А как с пресловутым «чернобыльским следом» в водах залива? Он «побледнел»?

– В центре Невской губы зафиксирована удельная активность техногенного радионуклида цезия-137 в 800 беккерелей на килограмм. Изначально было 1200. По СанПИНу, опасными считаются 10 тысяч и более, так что беспокоиться вроде бы не о чем. Но тут возникает другой вопрос: время полураспада цезия-137 – 35 лет, с 1986-го уже почти тридцать прошло. То есть его должно стать кратно меньше. Почему не стало? Поступает из каких-то других мест? Идет вторичное заражение? Этот вопрос пока без ответа.

Кроме загрязнений для хрупкой экосистемы залива есть еще множество угроз. Например, климатическая – изменение температуры и солености воды. Организмы-инвазийцы, заносимые в залив судами. Активное зарастание акватории в районе Кронштадта и литодинамика (разрушение берега) из-за действия дамбы – в Зеленой роще дорога уже буквально висит над водой... Многие из этих проблем вполне решаемы. Например, с береговой эрозией похожая ситуация была на Белом море и на Калининградском шельфе в районе месторождения Янтарного. Но там смогли инженерными решениями остановить эрозию береговой черты и укрепить берега.

– Конкретные решения диагностированных «болячек» Финского залива содержатся и в этой научно-исследовательской работе?

– В каждом конкретном случае нужно предпринимать определенные управляющие действия. Мы выработали их для всех регуляторов – Росрыболовства, Минтранса, Роснедр и так далее. Например, Министерству природных ресурсов и экологии рекомендовано увеличить сеть морских ООПТ в российской части Финского залива. Росприроднадзору по СЗФО – не допускать дноуглубительных, намывных и добычных работ в период нереста рыб и их одновременное проведение в другие сезоны в Невской губе, а также тщательнее наблюдать за судами, стоящими на рейдовых и якорных стоянках, для лучшего контроля разливов нефтепродуктов и мусора. «Водоканалу» Петербурга и населенных пунктов Ленинградской области, расположенных на побережье залива и на берегах рек, впадающих в Финский залив, рекомендовано продолжить модернизацию очистных сооружений с целью доочистки всех видов сточных вод от биогенных элементов. Службам государственного строительного надзора и экспертизы Санкт-Петербурга и Ленинградской области – ограничить строительство на территориях проектируемых ООПТ, не проводить строительные работы в береговой зоне в период гнездования птиц... прибрежных ландшафтов и в местах гнездования птиц...

– Эту работу вы передали заказчику – Минприроды. Есть ли рычаги у министерства, чтобы все наработанное реально применялось на практике?

– Минприроды не может управлять министерствами транспорта, сельского хозяйства, энергетики и так далее... Для реализации наших предложений необходим федеральный закон о внедрении в практику результатов морского пространственного планирования. Правительство РФ еще в 2013 г. поручило Министерству регионального развития разработать проект закона «О морском (акваториальном) планировании», но, как вы знаете, в 2014 году его расформировали. Кто дальше будет заниматься этим законом, пока неизвестно.

Впервые в истории Северо-Запада и нашей страны квалифицированно составлена объективная и достаточно полная картина того, как обстоят дела в акватории Финского залива. И городу было бы полезно ее знать при принятии важных планировочных и хозяйственных решений.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 208 (5581) от 06.11.2015.