Галина Михайловна СЕДОВА
Фото предоставлено пресс-службой музея
Он жить хотел...
Весь минувший год на сайте Всероссийского музея А. С. Пушкина разворачивалась хроника последних месяцев земного пути поэта. Следуя ей, можно было погрузиться в его жизнь и узнать, как шла работа над «Петром Великим» и о том, как переживал поэт уход матери, о вселении пушкинской семьи в дом на Мойке, 12...
И, наконец, с удивлением осознать, что дети Пушкина стали свидетелями первой русской революции. Накануне дня памяти Пушкина мы узнали у одного из авторов проекта доктора филологических наук Галины СЕДОВОЙ, какого Пушкина хотят видеть сегодня.
- Галина Михайловна, какова была главная идея проекта «Последний год жизни Пушкина»?
- Оттолкнувшись от даты гибели, мы оглядели весь 1836 год. Этому времени была посвящена и моя докторская, и мои книги, одна из которых называлась по пушкинской строке «Я жить хочу...». Дело в том, что у специалистов было ощущение, что Пушкин весь этот год подспудно готовился к смерти. Но на самом деле это лишь версия барона Геккерна, одного из участников травли поэта. Он первый сказал, что Пушкину надоело жить и с помощью руки «моего несчастного Жоржа» он решил отправиться в мир иной. Геккерн был дипломатом, он сумел пронизать этой идеей сознание общества. И мои книги о последнем периоде жизни поэта, и этот проект «Последний год жизни Пушкина» доказывают, что все было не так.
Летом 1836 года Пушкин находился в потрясающем творческом состоянии. Лето было очень холодным, сырым, все пишут: «Это невыносимо. Холод, как в октябре!». А у Пушкина, как известно, самое плодотворное время - осень. И, наверное, лето 1836 года для него - как очередная Болдинская осень. И вот когда он находится в таком состоянии, на горизонте его жизни появляется Жорж Дантес, для которого Наталья Николаевна была лишь «ширмой», скрывающей его отношения с бароном Геккерном. Один из близких друзей Пушкина, князь Вяземский, сокрушаясь, что не сумел предугадать трагедию, попытался разобраться в ее предыстории. То, что ему удалось узнать, потрясло его не меньше, чем сама гибель Пушкина. «Адские сети, адские козни были устроены против Пушкина и жены его, - писал Вяземский. - Супружеское счастье и согласие Пушкиных было целью развратнейших и коварнейших покушений двух людей, готовых на все, чтобы опозорить Пушкину». И вот мы в своем проекте хотели распутать эту невероятную запутанную, полную страстей, домыслов, откровенной лжи историю, по поводу которой Анна Ахматова заметила: «На правду не похожа только сама правда».
- На Мойку, 12, приходят много людей. Их привлекают в первую очередь интимные подробности жизни Пушкина?
- Их манят и тайна, связанная с его гибелью, и ощущение родного человека, который здесь погиб. Ведь люди настолько привыкли с детства, что Пушкин - «наше все», что, безусловно, хочется узнать обстоятельства его жизни и смерти. И каждому хочется быть детективом. Нередко в конце экскурсии люди подходят к экскурсоводу и говорят: «А вот мне кажется, что все было не так».
- Вас не печалит, что людей интересует не столько творчество, сколько хитросплетения судьбы поэта?
- Сама личность Пушкина неоднозначна, он не дает составить единое мнение по поводу его пристрастий, его веры, и так далее. Каждый, исходя из своего мировоззрения, образования, воспитания, может придумать «своего» Пушкина. Конечно, печально, когда жизнь гения превращается в некий комикс, наполненный какими-то глупостями, домыслами, фантазиями. Но, с другой стороны, то, что Пушкин оброс мифами, которые продолжают жить, означает, что он нужен.
- Какой Пушкин востребован сегодня? В советское время из него сделали жертву и врага самодержавия.
- Любопытно, что менялся не только взгляд на Пушкина, но, соответственно, и его квартира, ставшая музеем. Действительно, в 1930-е годы, хотя был восстановлен кабинет поэта, со щитов, установленных на стенах других комнат, нам рассказывали о Пушкине и самодержавии, Пушкине и крестьянах, Пушкине и декабристах, Пушкине и Арине Родионовне. В начале 1960-х появилось понятие «мемориализация пространства», но в духе своего времени, все было условно. Вспомните, тогда Высоцкий выходил в спортивном трико, играя Гамлета, и этого было достаточно. Так и здесь: столовую обозначал стол, несколько стульев, буфетную - самовар. Тогда, в 1960-е годы, возник интерес к частной жизни поэта, к самой личности: заговорили о его самодостаточности, о том, что он пытался защитить свой дом. В начале 1990-х несчастные учителя едва ли не насильно 10 февраля приводили к нам свои классы. Дети бегали, играли в снежки и мечтали, чтобы поскорее все это закончилось. В середине 1990-х стали появляться люди, которые оглядывались со словами: «Мда, бедненько Пушкин-то жил». Этим людям надо было показать что-то другое, им условности 1960-х годов не хватало. И музей снова меняется...
- Многие помнят, каким событием стала экспертиза дивана, подтверждающая, что на нем умер Пушкин. А что сейчас?
- Диван по-прежнему интересует как чудо. Но на экскурсиях часто задают вопросы: «Чем он жил?», «Какие у него были взаимоотношения в семье?», «Как он вел себя накануне и после поединка?».
- Это все о человеческом достоинстве. В отсутствие современных безусловных кумиров ищем их в прошлом.
- Да, наверное, вы правы - ищут эталон, на который можно ориентироваться. Сейчас очень много молодых приходят, приносят цветы. Ведут детей. Иногда просят провести индивидуальную экскурсию: «Мы уже все прочитали, все знаем, можно, ребенок в кабинете Пушкина прочитает выученные стихи?».
«На ура» принимается экскурсия-игра в литературной экспозиции «Путешествие с котом ученым по пушкинскому Петербургу» для школьников первых классов. Кот ученый - наш сотрудник, доктор наук, между прочим. Этот проект мы запустили в сентябре. И вначале не все его приняли. А сейчас такой спрос, что уже два «ученых кота» ведут экскурсии...
- Эльдар Рязанов сетовал на то, что в музее Андерсена выставлена вставная челюсть сказочника. Все ли надо делать достоянием публики?
- Не думаю. Одно дело хранить какие-то артефакты в архивах музея, исследовать их, а другое - выставлять. Не обо всем всем надо знать. «Толпа... в подлости своей радуется унижению высокого... При открытии всякой мерзости она в восхищении. Он мал, как мы, он мерзок, как мы! Врете, подлецы: он и мал и мерзок - не так, как вы - иначе», - писал Пушкин. Ко мне как-то обратились генетики из Италии: «Дайте нам кусочек волоска Пушкина и мы определим все его болезни». Но зачем надо это знать? Что изменится для нас в восприятии Пушкина?
- А вдруг подтвердится версия, что он потомок вовсе не Ганнибала, а цыганского князя Визапура?
- Да нет, с этим-то все ясно. Непонятно, откуда родом сам Ганнибал - из Северной Африки или Южной, негроидной он или арабской крови. Но так или иначе, я думаю, что нам не нужны эти подробности - к чему ворошить бельишко гения? Для того чтобы мы могли измерять Пушкина по своей системе координат?
Вот тут недавно мне как консультанту ваши коллеги прислали текст, который начинается с такой фразы: «Даже друзья утверждали: «Невозможно быть некрасивее его: это смесь наружности обезьяны и тигра». Зачем начинать с такой фразы? Ее написала однажды внучка Кутузова Дарья Фикельмон, увидев Пушкина впервые у себя в салоне.
- Говорили, что он был очень обаятелен.
- Да, есть море свидетельств об этом. И, кстати, у Фикельмон дальше в той же записи мы читаем: «Когда он говорит, забываешь о том, чего ему недостает, чтобы быть красивым...». Но ведь в памяти остается негативное.
В начале 1990-х в музее-квартире снимали сцену музыкального фильма «Романс о поэте». Пушкина играл Николай Караченцов, а Наталью Николаевну - Ольга Кабо. Когда я увидела Караченцова - Пушкина, я немного отпрянула, и актер сразу понял: «Что-то не так?». У этого кинематографического Пушкина были всклокоченные бакенбарды, широченный нос, яростное выражение лица.
- Совершеннейший африканец.
- Карикатурный африканец. Оказалось, что художник фильма делал грим с одного апокрифического портрета, написанного спустя два десятилетия после гибели Пушкина. А ведь чего проще - хотите знать, как выглядел Пушкин на самом деле, подойдите к его посмертной маске. Слишком много домыслов вокруг личности поэта, но лицо-то его мы можем увидеть.
- В вашем проекте есть свидетельство, что Белинский весной 1836 года критиковал Пушкина: мол, он уже не тот, «былой поэт»... Если бы не случилась дуэль, был бы Пушкин кумиром молодежи?
- Иван Тургенев в зрелом возрасте сокрушался, что был увлечен Нестором Кукольником, а не Пушкиным. Для него, как и многих его ровесников, Пушкин хоть и был кумиром, но принадлежал уже другой эпохе, на смену которой пришло время противостояния имперской России. Пушкин видел все недостатки общественной жизни России, так и не получившей конституцию. Но именно он написал о русском бунте, «бессмысленном и беспощадном». Позиция Пушкина была позицией дворянина. Он мечтал о парламенте, но не о том, чтобы в процесс управления государством включался народ. Как бы Пушкин ни относился к монарху, он никогда не был против самой монархии. Тем не менее большую роль в том, чтобы Пушкина не забыли современники, сыграл поэт-демократ Николай Некрасов.
- Известно, что Лев Толстой писал: «Все лучшее - это Пушкин», а Некрасова не признавал как поэта и вообще он ему был неприятен за некую «серединную журнальную либеральность»...
- Некрасов был сложным человеком. Мы же помним, как он измучил Добролюбова, довел его до смерти, а потом написал: «Какой светильник разума угас! Какое сердце биться перестало».
- И вообще проигрывал своих крестьян в карты...
- С одной стороны, да. Но с другой - его отношение к крепостным не было чем-то из ряда вон выходящим. Вот все помнят пушкинское «Выпьем, добрая подружка бедной юности моей», а ведь Александр Сергеевич даже не знал, где могила Арины Родионовны, хотя был в Петербурге, когда ее хоронили. Она была крепостной, если можно так сказать - частью его повседневной жизни.
Ну, так или иначе, благодаря Некрасову демократическая молодежь обратила внимание на Пушкина, выбрав его вольнолюбивые стихи «Кинжал», оду «Вольность». А после революции в этом смысле огромную роль сыграла Надежда Константиновна Крупская, очень любившая Пушкина.
- Если бы Крупская любила Некрасова, «нашим всем» стал бы автор «Кому на Руси жить хорошо?»
- Не уверена. Еще Ходасевич говорил: «Имя Пушкина - то имя, каким мы будем аукаться в грядущем мраке». Вот и Крупская заметила, что Пушкина нельзя изымать из школьной программы, потому что через его поэзию можно давать нравственные уроки.
- Удивительно: Пушкин оказался культовой фигурой одновременно и советской России, и белой эмиграции.
- Эмиграция парадоксальным образом помогла сохранению памяти Пушкина на родине, пусть и косвенно. Во многом к ее спасению причастен Павел Милюков, который в 1922 году в парижской газете напечатал статью о том, в каком ужасном состоянии квартира гения.
- На которую нарком просвещения Луначарский отреагировал моментально...
- Да, он тогда ответил: «Мы должны избегать таких демонстративных глупостей», и велел срочно принять меры. В итоге коммуналку расселили и отдали вначале Пушкинскому кружку, а потом Академии наук. Эмиграция и в другом смысле способствовала признанию значения Пушкина в Советском Союзе. В 1937 году отмечали 100-летие со дня роковой дуэли. Было известно, что в Европе наши бывшие соотечественники очень серьезно готовятся к этой дате. И сталинское окружение, конечно, не хотело отдавать Пушкина белой эмиграции.
- Как заметил еще в 1899 году епископ Антоний, «все литературные, философские и политические лагери стараются привлечь к себе имя Пушкина». Галина Михайловна, проект, посвященный последнему году Пушкина, завершается?
- Да, мы его завершаем интернет-викториной. Будут заданы вопросы, и победит тот, кто внимательно изучил не только хронику 1837 года, но и музейные экспонаты, которыми мы «проиллюстрировали» страницы хроники.
- Кстати, об экспонатах - можно ли ожидать чего-то нового или уже все найдено и остается лишь сохранять?
- У нас есть список вещей, принадлежавших Пушкину, которые мы ищем. Всего несколько лет назад мы смогли купить одеяло, которое сейчас представлено в комнате детей Пушкина. Его связала крючком для своих внуков Наталья Николаевна. Кто знает, может быть, из небытия выплывет еще какая-нибудь реликвия. Например, знаменитый перстень, украденный в конце XIX века из сейфа библиотеки Александровского лицея. Во всяком случае мы не теряем надежды когда-нибудь его найти.
Подготовила Елена БОБРОВА
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 025 (5887) от 10.02.2017.
Комментарии