Особенности русского медведя
В непростые экономические времена нам хочется понимать, есть ли у общества ресурсы для мобилизации. Речь не о деньгах, а о готовности противостоять кризису. В сложной обстановке люди ведут себя по-разному: кто-то собирается с духом, концентрирует внимание на главном, а кто-то избирает путь депрессии. О том, способны ли петербуржцы выстоять в очередные «трудные времена» и какие слои общества могли бы стать драйверами будущего роста, заместителю главного редактора нашей газеты Александру ВЕРТЯЧИХ рассказал ректор Восточно-Европейского института психоанализа (Петербург), доктор психологических и кандидат медицинских наук, профессор Михаил РЕШЕТНИКОВ.
Источник: rusevik.ru
– Михаил Михайлович, замечены ли изменения, связанные с осложнением экономической ситуации, в психологическом настрое горожан в 2014 – 2015 гг.?
– Мне придется апеллировать преимущественно к пилотным исследованиям и экспертным оценкам, так как специального изучения этой проблемы не проводилось. Самый общий вывод неоднозначный: надо признать, что идут разнонаправленные процессы.
С одной стороны, уровень социальной тревожности постепенно растет. Однако роста протестных настроений не наблюдается. Специалисты объясняют это «прививкой», полученной в процессе украинских событий, и традиционной для российского социума способностью терпеливо принимать и переносить всяческие житейские невзгоды.
С другой стороны, следует выделить ряд дополнительных факторов сохранения социальной стабильности. Прежде всего рост патриотизма и восстановление национальной гордости, связанные не столько с присоединением Крыма, сколько с заведомо бесперспективными попытками Запада поставить нас «на колени». Никогда этого не было и не будет.
Если кратко охарактеризовать специфику нашей национальной ментальности, она состоит в следующем: «Русского медведя можно долго гнать, но загонять его в угол не стоит – он в такой ситуации разворачивается». И народ уже развернулся, восстановил почти утраченную в предшествующие годы национальную гордость.
Это следовало бы оценить как один из важнейших социальных феноменов двух последних десятилетий, потому что возрождаться можно только гордо! Эмоциональный подъем начала 1990-х был подорван бездумной приватизацией и затем утрачен. Сохранится ли нынешний – это самый главный вопрос внутренней политики.
– Чего больше всего опасаются работающие петербуржцы?
– Больше всего горожане опасаются кризиса в банковском секторе, уже идущего сокращения производств и штатов всех структур, включая государственные, и, как следствие, роста безработицы. Наиболее ярко эти опасения выражены у работающих горожан старшей и предпенсионной возрастной группы.
Самостоятельной категорией являются предприниматели малого и среднего звена. Во-первых, в силу того, что в этот бизнес, как правило, были вложены не только все личные накопления и сбережения, а в прямом смысле – все душевные силы и надежды. Во-вторых, в силу личной ответственности пусть и перед небольшим, но собственным коллективом, с которым руководителя (владельца или совладельца) связывают не некие опосредованные управленческие структуры, но прямые, в большинстве случаев не просто коллегиальные, а дружеские и родственные, отношения. Эти люди сейчас рискуют не только своим бизнесом, но и своим имиджем, уважением и самоуважением.
– Но бизнес это всегда риск. При этом, согласитесь, роль малого предпринимательства в экономике России трудно сопоставить с отдачей от топливно-энергетического комплекса...
– Отдача это не только деньги, но и появление нового социального слоя самостоятельных людей. Речь идет примерно о 500 тысячах человек, которые попробовали себя на рынке и, в силу перманентно меняющихся правил игры, вынуждены уйти из предпринимательства. Это в прямом смысле золотой фонд развития – уже имеющие опыт, инициативные и способные люди. Им нужны не кредиты, а понятные и стабильные условия работы. Если хотите, вплоть до государственного протекционизма и налоговых каникул на ближайшие пять лет. Именно они могут стать локомотивом преодоления кризиса и обеспечат работой как минимум 5 – 10 миллионов россиян. Это еще одна реальная отдача от малого бизнеса.
– Как новый кризис скажется на настроении и поведении работоспособных петербуржцев?
– Пока настроение и поведение работоспособных горожан точнее всего можно охарактеризовать как неопределенно-тревожное, а отношение к заверениям чиновников – как подозрительное: «чего-то недоговаривают». В целом с такой оценкой происходящего стоило бы согласиться. Думаю, что в современной ситуации чиновникам следует не столько заверять население в том, что все социальные обязательства государства будут выполнены, сколько откровенно призвать граждан потуже затянуть пояса и повыше закатать рукава, не гнушаясь никакой работы.
Даже не слишком экономически грамотные граждане понимают, что развивать бизнес можно, когда ставка по рублевым кредитам не будет превышать 10 – 15% годовых. При более высоких процентах развиваться смогут только естественные монополии и крупный бизнес.
Представители малого и среднего бизнеса сейчас выживают. Можно сказать, находятся в субдепрессивном состоянии. При этом уровень депрессивных ожиданий пока последовательно нарастает, и, сколько бы ни пытались вливать в него «информационного оптимизма», производительность труда при депрессии снижается в среднем в 1,5 – 2 раза. Это общеизвестный научный факт.
– Принято считать, что активная жизненная позиция не одна из черт нашего национального характера. Может, секрет кроется в российской ментальности?
– Начну издалека. Еще в период гайдаровских реформ очень много усилий прилагалось к тому, чтобы пройти «точку невозврата». На борьбу с коммунистическим мировоззрением тратились огромные деньги, хотя в КПСС и за 20 лет до этого никто
всерьез не верил. А то, что называли коммунистической моралью, было обычной христианской моралью, которая культивировалась и активно поддерживалась всеми властными и политическими структурами, но под другим названием. И ничего плохого в ней не было. Но в запале этой антикоммунистической борьбы мы с водой выплеснули и ребенка. И впервые в истории России государственная мораль стала ниже индивидуальной и внутрисемейной. А она всегда должна быть выше.
– Традиционный вопрос: что делать?
– Нужен качественно иной уровень доверия и социального партнерства между государством и частным, прежде всего малым и средним, бизнесом. В принципе речь идет о восстановлении незаметно исчезающего, а сейчас почти полностью утраченного конституционного равенства двух форм собственности.
С чего начать? С психологически обоснованной и содержательно понятной всем новой экономической политики. Образно говоря, вплоть до восстановления продаж с лотков и киосков на улицах мегаполисов, активного подавления монополизма гипермаркетов, выступления государства в несвойственной ему ранее роли честного и надежного закупщика, посредника и оптовика для фермерских хозяйств и производственных площадок любой величины.
Нужна качественная трансформация налоговых органов – из карательной в образовательную структуру, оказывающую консультативную помощь малому и среднему бизнесу в оптимизации его расходов и доходов. Как минимум на 50% снижение перечня, объема и частоты всяческих лицензирований, проверок и прочих контрольных функций и, соответственно, – 50-процентное снижение количества занятых в этой сфере «изобретателей» всяческих циркуляров и инструкций. Не пропадут! У нас не так много чиновников, не имеющих «родственных» бизнес-структур.
– Что можно сказать об особенностях и моделях поведения людей двух разных поколений – «детей перестройки», 40 – 50-летних, которые сформировались в советское время, и тех, кто вырос в новую эпоху, которым сейчас около тридцати?
– Новые поколения формируются не временем, а той средой, в которую человек погружен с младенчества. Пока и старшее поколение, и поколение 30-летних, и даже поколение 10-летних воспитаны советскими людьми (или мало от них отличающимися постсоветскими). Безусловно, у старшего поколения больше причин для ощущения обманутых надежд и разочарования в прелестях демократии – им есть с чем сравнивать. Но в основной массе даже старшее поколение не хочет возврата к прошлому.
У более молодого поколения другая жизненная перспектива, и они, естественно, обращены в будущее. Но пока нет никакого образа – привлекательного и понятного – этого будущего. Идеологический вакуум постепенно начал трансформироваться в моральный, в утрату общественно значимых ценностей и идеалов. Сейчас как раз тот период, когда их можно было бы восстановить. И это не частный вопрос развития экономики или борьбы с коррупцией, а ключевой вопрос государственной политики.
Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 028 (5401) от 18.02.2015.
Комментарии