Новые вызовы. Новый выбор

В 2015 году все мы вступили в новую финансовую реальность. Ситуация эта достаточно неожиданная, и она имеет очень определенные вызовы. Поэтому сейчас важно найти правильные решения, но самая главная задача – не потерять при этом художественные ориентиры

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

Ведь для учреждений культуры и искусства речь идет не просто о небольшом сокращении бюджета, а об очень серьезном его секвестрировании. В федеральных театрах это чрезвычайно существенная цифра. К примеру, в Александринском театре на сегодняшний день сокращение приближается к 30 процентам от цифры 2014 года – это огромная сумма. Но и организм Александринского театра – это огромные объемы и пространства; в том числе и связанные с комплексом Новой сцены. Нам придется пересмотреть приоритеты, кроме одного, – качества. Художественная планка должна остаться незыблемой.

Новая сцена – экспериментальное поле, там из актуальной экономической ситуации даже можно извлечь определенные творческие выгоды, если разумно подойти к ее освоению. В большей степени сосредоточить внимание на образовательных и междисциплинарных проектах. Сконцентрироваться на творческих лабораториях, на режиссерских дебютах. Такая деятельность может носить малобюджетный характер без ущерба для лабораторно-творческого процесса.

Но на основной сцене Александринского театра мы обязаны держать марку репертуара, пополнять его, создавать новые спектакли. Наш формат, как сегодня говорят, наша сцена, наш зал, наши объемы и вообще статус императорского театра не позволяют делать спектакли «с одной табуреткой». На основной – исторической – сцене это невозможно. Впрочем, один спектакль и возможно сделать с двумя табуретками в качестве этакого жеста – вот, мы можем и на пустой сцене... Но этот номер может пройти только один раз, и я даже не очень-то представляю как.

При этом понимаю, что мы, режиссеры, руководители театров, должны видеть экономическую реальность и искать оптимальные решения, направленные прежде всего на то, чтобы обратить сложную, тяжелейшую ситуацию в свою пользу. Иногда минимализм, аскетизм работает на достижение лучшего художественного результата.

В свое время в Польше как протест буржуазному, «нарядному» театру возник бедный театр. Возникла новая философия искусства. Легендарный «Театр 13 рядов», из которого затем вырос и лабораторный театр Ежи Гротовского, – это особый пример. Но я привожу его, чтобы подчеркнуть: сегодня у всех, кто относится к драматическому театру как серьезному искусству, появляется долг – не предать эту серьезность, не встать на путь коммерции. Именно сейчас коммерческий, развлекательный театр еще больше будет коммерциализироваться, и замечу, не без удовольствия тайного или явного. А вот серьезному театру выживать в новой ситуации будет сложно.

Полагаю, что чиновники всех рангов, и федеральные, и городские, должны нам помочь. Очевидно, что печатать в подвалах деньги они не смогут, но никто этого и не требует. Понятно, что средства действительно ограничены, что тяжелая финансовая ситуация распространяется на всю страну. А если говорить о госфинансировании, то культура всегда была в нищем состоянии.

Поэтому я собираюсь на нашей коллегии минкульта ставить вопрос о корректировке планов, и надеюсь, что меня поддержат. Сегодня отчетные показатели театров не могут и не должны быть такими же, какими они были год или два назад. Количество зрителей, количество спектаклей, по которым структуры управления культурой определяют – хороший театр или плохой, сейчас по объективным причинам уменьшаются.

Такие формулы и в лучшие времена были сомнительными. Можно подумать, что чем больше театр зарабатывает, тем он лучше. Или что шедевр, который идет при 50 зрителях, перестает быть шедевром. Чиновники решительно не хотят понимать, что количественные мерки не имеют к настоящему творчеству никакого отношения. Но если Минфин, а вслед за ним и другие органы управления культурой с удовольствием этими цифрами оперируют, то необходимо признать – планы должны быть скорректированы с учетом сложившейся экономической ситуации. И это будет уже какая-то помощь от органов управления культурой.

К примеру, сегодня работает показатель обязательной заполняемости зала не ниже 85 процентов от общего количества мест, но без учета того, на 50 мест этот зал или на тысячу. Вот эта глупость должна быть скорректирована очень серьезно. Кстати, Александринка держит 85 процентов своего почти тысячного зала. Что меня очень радует, потому что репертуар у нас классический и серьезный, а не развлекательный.

Есть еще один важный момент, который меня огорчает. В 2014 году в результате широкого обсуждения мы приняли важный документ о новой государственной политике в области культуры. Считаю это главным итогом Года культуры. Документ этот был в декабре утвержден указом президента. В этом документе на уровне концепции, на уровне главных направлений обозначены совершенно новые приоритеты. И прежде всего это приоритет государственного отношения к культуре как очень важному фактору нашей жизни. Культура впервые приравнивается к вопросам государственной безопасности, обороны, экономики и так далее. И президент уже дал поручение разработать стратегию выполнения новой культурной политики.

Но, с моей точки зрения, ситуация, в которую мы попали сегодня, не располагает к результативному и активному действию. Конечно, будет сформирована рабочая группа. Но я очень боюсь, что настоящая работа в этом направлении может затормозиться, остаться на формальном уровне выполнения поручения. А необходимо разработать действенную стратегию для реализации решений. Это непростая задача, потому что она касается серьезного пересмотра законодательства, принятия целого ряда подзаконных актов, изменения системы управления культурой. Все это сказано в принятом документе. Такие задачи можно решать только комплексно, иначе это не имеет смысла. Речь идет о глобальном реформировании. А никакая реформа без серьезного финансирования состояться не может.

Для реализации культурной политики необходимы разум, желание, воля. Следует сформировать группу, состоящую не из новых людей, а частично из разработчиков концепции госполитики, из представителей Министерства культуры и администрации президента. Очень важно создать перспективный план и план пошаговой работы. И это должна быть реальная работа, а не просто отписки. Я уже слышал выступления наших депутатов на встречах, посвященных этой теме, и, к сожалению, это был набор клише, общих фраз. Есть опасность, что, как это у нас часто бывает, действительно важное начинание потонет в формализме, рапортах, куда-то сквозь пальцы уплывет.

Что же касается репертуарной политики Александринского театра – мы будем стараться выполнять наши планы. Хотя я не исключаю каких-то сокращений. Сейчас мы работаем над спектаклем «Третий выбор», премьера которого только что состоялась, – это вторая редакция спектакля по пьесе Льва Толстого «Живой труп».

Я уверен, что текст Толстого очень актуален. Там и про этику, и про мужество не быть героем, не участвовать в происходящем. У нас в стране сегодня такое количество героев, в любом ток-шоу каждый знает, как руководить страной, куда армию послать, кто плохой, кто хороший... Сегодня требуется большее мужество не участвовать во лжи. Это интересная, важная толстовская мысль – почему человек говорит «я не герой, и бороться я не могу». Но как быть, если и примириться с этой действительностью герой не может? Это очень сложный выбор – не участвовать в происходящем не потому, что ты трус или оппозиционер, а просто быть над схваткой.

Роль Федора Протасова в новой редакции играет Петр Семак – это совершенно другой актер, нежели Сергей Паршин – исполнитель этой же роли в первой редакции спектакля. И конечно, индивидуальность героя будет другая. Не говоря уж о том, что у нас восемь новых исполнителей. Спектакль получает новое дыхание, по-другому смотрится. Тут даже если бы мы не хотели сделать новую редакцию, она возникла.

Когда нет возможности делать крупные, яркие в финансовом отношении проекты, когда надо минимизировать затраты, есть смысл и даже отличная возможность сосредоточиться на том актерском, режиссерском, человеческом ресурсе, который у тебя есть. Заняться профессиональным cовершенствованием, репетициями.

Для молодежи эта кризисная ситуация вообще выгодная, они получают новые шансы. Востребованность молодых режиссеров сейчас возрастет. Надо только уметь о себе заявить, и чем ярче и раньше – тем лучше. Крупные западные режиссеры будут сейчас работать у нас гораздо реже – потому что гонорары платить нечем. Наши мастера тоже требуют затрат, и у многих из них свои театры, которые они не могут надолго оставлять. Профессиональный рынок существенно изменится. К тому же, появится безработица, многие окажутся свободными. И это интересный сигнал в кадровой политике. Специалистов, к примеру, даже наших театральных технических профессий, которых ты по разным причинам раньше не мог взять к себе, теперь можно будет привлечь к работе.

Словом, надо в этих обстоятельствах грамотно и разумно действовать. Обратить ситуацию себе на пользу. Мы все живем в одной стране и все испытываем этот финансовый прессинг. Тут нечего обижаться или впадать в истерику. Я понимаю, что все очень непросто, но другого выхода у нас просто нет. Но, повторю, самое главное – не предать наши художественные принципы.

Валерий ФОКИН,
художественный руководитель Александринского театра

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 033 (5406) от 26.02.2015.