Колокольчик умолк

На 68-м году после тяжелой болезни ушла из жизни народная артистка России певица Людмила Сенчина.

ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА

При упоминании ее имени в памяти мгновенно, как искры фейерверка, возникают слова из песен «Полевые цветы», «В музыке только гармония есть», «Добрая сказка», «Любовь и разлука»... У Людмилы Сенчиной был такой звонкий, чистый, летящий голос, она всегда так заливисто смеялась, всегда несла с собой такой мощный заряд бодрости, жизненную энергию, что казалось: черная туча очень долго не сможет закрыть эту страницу. В ее лучистом, светлом, родниковом тембре композиторы-песенники находили идеальное воплощение для образов беспечной, наивной юности, полной вдохновенных надежд и мечты.

Пение Сенчиной воспринималось как глоток свежего воздуха. Никто так, как она, не сможет спеть песню Золушки композитора Игоря Цветкова на стихи Ильи Резника. Порхающую, эльфовую мелодию припева этой песни знают и помнят дети, росшие у экранов советских телевизоров. С первого раза они влюблялись в очаровательную, хрустально хрупкую героиню-блондинку из романтичного детского мультика 1979 года. В мультфильме звучит лишь припев этой песенки в инструментальном виде, героиня же голосом другой певицы поет другую мелодию. Людмиле Сенчиной песня Игоря Цветкова досталась на заре карьеры с легкой руки Анатолия Бадхена, дирижера эстрадно-симфонического оркестра в Ленинграде: «Людочка, ты исполнишь эту песню, и вся твоя жизнь изменится». Так примерно и случилось.

29-летняя Людмила к тому моменту уже ушла из Театра музыкальной комедии, где с большим успехом проработала с 1971-го по 1975 год. «Когда я спела свою «Золушку», меня стали приглашать на концерты, я вкусила запах кулис, отравивший юное сознание, но на эстраду не торопилась. Стала все больше выступать с оркестром Анатолия Семеновича Бадхена, участвуя в концертах композиторов Андрея Петрова, Станислава Пожлакова, Вениамина Баснера, Валерия Гаврилина, Георгия Портнова. Иерархической границы между опереттой и эстрадной песней не было. Никто не считал, что тут какая-то попса: все было красиво, с оркестром. Поэтому никакой трагедии, что я ушла из Театра музыкальной комедии «петь какой-то рок-н-ролл», не было. И постепенно я стала эстрадной певицей, о чем нисколько не жалею, потому что считаю этот жанр по взаимодействию с людьми. Это совсем другая история - более действенная, доверительная. У каждого - свой дар, у меня он, возможно, ораторский, когда с людьми можно поговорить, спеть».

Этим признанием любимая певица делилась с автором данных строк без двух дней ровно десять лет назад, накануне знаменательного события - ее возвращения в Театр музкомедии с концертом «Слушай, Ленинград, я тебе спою», в котором она выступила вместе с Сергеем Лейферкусом. Тогда же она, находясь в состоянии, близком к эйфории от встречи со старым другом - любимым театром, призналась и в том, что была бы готова рассмотреть предложение об участии в спектакле. Но уже не случится.

А голос Сенчиной не только не устанавливал «иерархических границ», он по своим техническим характеристикам - чистоте интонаций, эластичности и белькантовой природе вполне - при желании певицы - мог составить конкуренцию оперным колоратурным сопрано. Хотя Людмила училась с 1966-го по 1970 год в Музыкальном училище им. Н. А. Римского-Корсакова при Ленинградской консерватории, она пела природой. На вопрос о том, как она добилась этой завораживающей чистоты тона, отвечала: «Я как-то не следила за этим: пела и пела, работала, не вникала. Поэтому не понимаю академических вокалистов, которые носятся со своим голосом. Для меня всегда важнее было создать образ - нарисовать картину, а не зацикливаться на «высоком голоске».

До последних дней Людмила продолжала сохранять азарт к жизни, оставляя боли, печали и проблемы «у себя на кухне», как она выражалась. А на сцене и встречах со зрителем представала боевой подругой, готовой к новым подвигам. Таким для нее стало, например, телешоу «Живой звук» на одном из центральных каналов, где юное поколение певцов, претендующих на быстрые лавры, оказывалось рядом с ней, с вечной молодостью ее волшебного тембра, в глубоком проигрыше. Людмила Сенчина продолжала давать концерты, а за кулисами медленно и мужественно угасала, сражаясь с тяжелейшей болезнью вдали от камер, чтобы любимые поклонники запомнили ее молодой, широко улыбающейся и красивой.