Дон Жуан стремительный

Маэстро Теодор Курентзис вновь выступил в Большом зале Филармонии на фестивале «Дягилев. P. S.», на этот раз с одним из своих любимых сочинений – оперой «Дон Жуан» в исполнении международного состава солистов и пермского хора и оркестра musicAeterna.

ФОТО Сергея ФАДЕИЧЕВА/ТАСС

В минувшем сезоне в Пермском театре оперы и балета под музыкальным руководством Курентзиса (на снимке) была выпущена премьера этой оперы в постановке аргентинского режиссера Валентины Карраско. В Петербурге от той постановки остались следы, включая не только стремительные темпы – один из главных коньков Теодора, который обладает непревзойденным умением управлять своим оркестром, как гоночной машиной.

На престижный фестиваль «Дягилев. P. S.» было решено привезти зарубежных солистов – ни одного пермяка здесь не оказалось. Этот состав в следующем году должен предстать в последнем релизе моцартовской трилогии – опере «Дон Жуан», – выпущенном на Sony Classical. Стало традицией ждать от Курентзиса встрясок и экстравагантностей.

Набитый до отказа Большой зал Филармонии показал, что в Петербурге желающих услышать что-то именно небанальное, яркое и альтернативное неживому академизму оказалось очень много. Отрадно было видеть в Большом зале Филармонии не только модную фестивальную публику, но и юные лица, а также представителей поколений, слушавших и помнивших еще Евгения Мравинского. В зале стояла почти идеальная тишина.

Именно такой тишины требовала и сама интерпретация Курентзиса. Кажется, только ленивый не знает о том, что неистовый маэстро Теодор исповедует аутентичный подход к исполнению, в частности, музыки Моцарта. Но в отличие от многих коллег по исторически информированному исполнительству музыканты Курентзиса играют музыку так, будто она сочинена вчера. Сочетание барочных подхода и инструментария с энергией высоких скоростей цифрового века наделяет классический шедевр эффектом скорости не звука, а ослепительного света.

Впрочем, героя «Дон Жуана» только так и можно характеризовать. Во время исполнения этого стремительного «Дон Жуана» казалось, что дирижер если даже не сознательно, то уж точно бессознательно показывал, что за этой неутолимой жаждой жизни стоит последний рубеж, а за ним уже – нечто совсем не известное. Впрочем, он всего лишь следовал партитуре Моцарта.

Курентзис декларативно ставит темп во главу угла, создавая некий психологический феномен, заключающийся в противоборстве горизонтали (живой Дон Жуан) с вертикалью (неживой Командор). Время здесь состязается с пространством, сжимая и разжимая друг друга – кто кого?

Главный герой у Димитриоса Тилякоса получился интеллигентным мачо, чутким и обходительным со своими женщинами, тонким ценителем чувственных наслаждений. Его тихая серенада под нежно воркующий аккомпанемент мандолины под окном служанки донны Эльвиры во II акте получилась куда более яркой кульминацией, чем дикая «Ария с шампанским» из 1-го действия. Вито Прианте создал динамичный образ Лепорелло – комичного слуги, переметнувшегося сюда прямо из комедии дель арте. Женщины Дон Жуана были как на подбор, равно как и их партнеры. Утонченной, рефлексирующей страдалице Донне Анне в исполнении худенькой брюнетки Мирто Папатанасиу соответствовал подтянутый, застегнутый на все пуговицы tenore di grazia («изящный тенор») Кеннет Тарвер, воплощение рыцарства. А простушке Церлине (Кристина Ганш), обольстительный голос которой местами выдавал в ней будущую донну Анну, был подобран идеальный жених Мазетто с брутальной внешностью итальянского баса-красавца Гуидо Локонсоло. Особняком стояла брошенная жена Дон Жуана – Донна Эльвира в блистательной трактовке Карины Говин, большой мастерицы в области барочной музыки, которая выписывала ажурнейшие колоратуры. Становилось непонятно, отчего Дон Жуан покинул женщину с таким волшебным голосом?

Музыканты пермского оркестра musicAeterna играли стоя, не столько напоминая о традиции времен Моцарта, сколько манифестируя традицию именно этого оркестра: так, согласно взгляду Теодора Курентзиса, в рождении музыки участвует все тело. Перед ними на подиуме неутомимо возвышался образец вечного двигателя – сам маэстро. Он не только дирижировал руками и всем корпусом. Дирижирования на одном месте ему явно не хватало – он был готов петь, плясать, летать, проникать во все поры филармонического пространства, присутствовать сразу везде и во всех. А потому после его «Дон Жуана» было ощущение, как после сеанса какого-то удивительного массажа.

Эту и другие статьи вы можете обсудить и прокомментировать в нашей группе ВКонтакте

Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 223 (5594) от 27.11.2015.