Левый крен Австралии. Выборы в стране принесли успех оппозиции
21 мая в Австралии состоялись законодательные выборы. Они принесли успех политической оппозиции.
Фото: Pixabay
Продвижение инновационной экономики
Нечасто в отечественных массмедиа можно встретить серьезные материалы о современной Австралии. А ведь эта страна представляет 12‑ю национальную экономику планеты, чей валовой внутренний продукт в минувшем году превысил 1600 млрд долларов США. По индексу же человеческого развития это государство и вовсе входит в число ведущих стран планеты, а австралийские города считаются одними из самых комфортных в мире.
Хорошо известно, что исторически Австралия богата передовым сельским хозяйством, а также месторождениями различных природных ресурсов, минералов и драгоценных камней. В стране развиты различные отрасли промышленности, включая химическую, электротехническую и металлургическую, производят на «острове-континенте» и свои автомобили.
И усиление такой конкурентоспособности в XXI веке происходит, что называется, рука об руку с расширением инновационного сектора экономики. По мнению известного специалиста по истории Австралии доктора исторических наук Александра Массова, это «способствовало ускоренному и впечатляющему развитию австралийской нации, повышению образовательного и квалификационного уровня населения, а в конечном счете — улучшению качества жизни австралийцев».
Конечно, говорить о том, что сырьевое измерение национального хозяйства сегодня преодолено, вряд ли уместно. Но то, что в целом в случае Австралии речь идет о преобладании постиндустриальной «экономики услуг» — вещь очевидная.
С 2013 года у руля исполнительной власти в стране находится правоцентристская коалиция, куда входят Либеральная партия Австралии (ЛПА) и Национальная партия Австралии (НПА). Лидер либералов 54‑летний Скотт Моррисон с 2018 г. возглавляет федеральное правительство. Его кабинет сделал ставку на достижение бюджетной ответственности, снижение налогообложения и сохранение угледобывающей промышленности.
Вместе с тем Австралия, считающаяся второй страной мира по выбросам газа с эффектом серы, уделяет большое внимание природоохранительной тематике. Уровень возобновляемых источников энергии там за десятилетие вырос в три раза. К 2050 г. все штаты — субъекты австралийской федерации — обязуются достичь «углеродной нейтральности».
Пандемия коронавируса, конечно, оказала свое воздействие и на эту страну. В ней, в частности, приостановился экономический рост, который длился до этого почти в течение трех десятилетий. Однако в целом правительственная политика, совмещавшая комплекс рестриктивных мер, закрытие границ, успешную координацию между центром и регионами и активную кампанию по вакцинации, может быть признана успешной.
Равнение на Вашингтон и страх перед Пекином
После Второй мировой войны молодое австралийское государство сделало стратегический выбор в пользу союза с Соединенными Штатами (здесь можно упомянуть создание блока АНЗЮС с участием там еще Новой Зеландии), основы которого сохранились до сих пор. В Белой книге внешней политики Австралии от 2017 года альянс с США в вопросах обеспечения обороны и национальной безопасности подтверждается как центральный для правительства. Отметим, что такой подход разделяют как правоцентристы, находящиеся у власти, так и ведущая оппозиционная сила — Австралийская лейбористская партия (АЛП).
Веским подтверждением данного курса эксперты считают оформление в прошлом году военно-политического альянса Австралии с США и Британией, т. н. AUCUS, в рамках которого Вашингтон пообещал предоставить Канберре технологии для создания флота атомных подводных лодок. В свою очередь Австралия дала согласие на регулярный заход в свои порты американских и британских подлодок. Три страны взяли курс на совместные разработки гиперзвукового оружия, квантовых технологий, средств радиоэлектронной борьбы. В последние годы заметно растут военные расходы Австралии; в 2021‑м они увеличились по сравнению с предыдущим годом на 15%!
В свое время бывший премьер-министр Австралии Кевин Радд назвал свою страну «средней державой с глобальными интересами». Эти самые интересы проявляются, в частности, в том, что Австралия старается активно участвовать в формате «Большой двадцатки», реализует стратегию усиленного партнерства с Евросоюзом, является важным актором в англоязычном содружестве.
У читателей, не особенно пристально следящих за геополитическим развитием в «южных морях», может возникнуть вопрос: а чем, собственно, обусловлена столь серьезная тревога Канберры по поводу собственной безопасности? Речь идет о факторе КНР. С одной стороны, еще в начале XXI столетия Китай превратился в первого коммерческого партнера Австралии. Также Поднебесная стала для нее главным «поставщиком» иностранных студентов и равным образом ведущей страной, чьи туристы посещали Австралию вплоть до начала пандемии.
Однако именно пандемия оказалась поворотным моментом во взаимоотношениях с Пекином. Причем поворотом негативным. Вслед за администрацией Дональда Трампа австралийское правительство прямо заявило о подозрениях в том, что COVID-19 был искусственно «состряпан» в КНР. Китайский турпоток в Австралию рухнул, а уровень двухсторонней торговли резко упал.
Хуже того, обе стороны начали публично обвинять друг друга в направленных, соответственно, против Австралии или Китая военных приготовлениях, вмешательстве во внутренние дела соседних с «южным континентом» стран Океании (недавнее соглашение КНР с Соломоновыми островами было встречено в австралийской прессе чуть не с истерикой), австралийские СМИ и политики регулярно заявляют, что именно Китай сегодня выступает в качестве главной угрозы для национальной безопасности.
«Блоковая солидарность» не ушла в нашем мире в прошлое после завершения холодной войны. Это видно и по нынешнему состоянию австралийско-российских отношений. В данном случае позиция Канберры ничуть не отличается от стран — лидеров западного мира (Австралия, к слову, имеет статус «специального партнера НАТО»), и в определенной мере ее можно назвать даже более радикальной.
Электоральная кампания и ее итоги
Партийно-политическая система Австралии характеризуется, подобно британской, биполярностью. В стране немало зарегистрированных партий различной направленности, однако реально за власть борются лишь две силы — правоцентристская Национал-либеральная коалиция во главе с ЛПА и левоцентристская АЛП. Собственно, и в нынешней избирательной кампании главными действующими лицами явились именно эти две политические силы. Но если палата представителей избирается по «британскому» обычаю — в одномандатных округах, то сенат формируется исходя из пропорциональной схемы.
Что касается правительственного лагеря, то коалиция в своем предвыборном манифесте обещала избирателям создание новых рабочих мест, увеличение экономического роста и расходов на здравоохранение и иные общественные службы. В свою очередь оппозиционная АЛП тоже сделала ставку на повышение качества системы здравоохранения и увеличение рабочих мест, а также пообещала привести страну к более уравновешенному налогообложению и гендерному равенству. Важным моментом было и то, что оппозиция в ходе электоральной кампании серьезно «раскрутила» экологическую тему. С учетом недавних засухи, пожаров и наводнений австралийское общество оценило обязательство левоцентристов сделать страну «супердержавой по возобновляемой энергетике».
Интересно, что одним из главных сюжетов завершившейся кампании стала тема безопасности. В платформе коалиции говорилось о необходимости увеличить оборонный бюджет. Но и лейбористы тоже в свою очередь активно обыгрывали эту тему. По сути, и правительственные партии, и оппозиция предлагали достаточно близкие «рецепты» в плане противостояния Китаю, необходимости его сдерживания, верности союзным соглашениям с США, участия Австралии в объединениях AUCUS и неформальной группировке Quad (четырехсторонний диалог по безопасности Австралии, Индии, США и Японии).
Кампания была обоюдоострой, и предсказать итоговый результат было непросто. Однако, видимо, именно темы покупательной способности и экологии оказались более важными для избирателей. Правоцентристский блок хоть и получил 36% голосов, сохранил ведущие позиции в верхней палате (сенате), но потерял немало депутатских мандатов в палате представителей, сумев провести туда лишь 56 человек. А вот АЛП, получив в округах поддержку почти трети активных избирателей, добилась в нижней палате 75 депутатских мест. До абсолютного большинства не хватает всего одного мандата, но очевидно, что лидера АЛП могут поддержать как «зеленые» депутаты, так и некоторые независимые парламентарии.
Так что новым главой австралийского правительства становится 59‑летний Энтони Албаниз, выходец из скромной семьи, выпускник Сиднейского университета, экономист. Он, к слову, имеет государственный опыт, при прежних лейбористских правительствах был министром регионального развития и местного управления, министром по инфраструктуре и транспорту и даже вице-премьером. В 2019 году он возглавил Лейбористскую партию, которую и привел на днях к власти.
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 93 (7176) от 26.05.2022 под заголовком «Левый крен Австралии».
Комментарии