Возвращение. Не к системе, а к системности

На днях министр образования и науки Ольга Васильева объявила о планах организационной реформы, предусматривающей возвращение школ в лоно государства (сейчас они находятся в ведении муниципальных, а в Петербурге - районных властей).
А немного раньше предложила еще более масштабные перемены, высказав намерение «вернуться к лучшим традициям советской системы образования».
Неужели после долгой эпохи реформирования самое лучшее, что можно сделать, это вернуться к тому, что было? В какой мере это возможно и что понимать под «лучшими традициями»?
Эти вопросы мы обсуждали с Геннадием Алексеевичем БОРДОВСКИМ, президентом Российского государственного педагогического университета им. А. И. Герцена, членом Совета по педагогическому образованию Министерства образования и науки РФ.

ФОТО Ирины КУЗНЕЦОВОЙ/ИНТЕРПРЕСС

- Геннадий Алексеевич, советскую систему образования многие называют чуть ли не лучшей в мире. В США и Европе, однако, ее не переняли, а создали оригинальные, свои.

- Есть такой термин - «мировая образовательная система». Это пространство, состоящее из национальных образовательных систем. Если национальная система образования обеспечивает динамичное и гармоничное развитие своей страны, значит, она хорошая, но для своей страны. Если эта страна еще и является лидером мирового развития, тогда эту систему образования автоматически начинают называть лучшей в мире.

Реформаторы образования в странах Западной Европы активно изучали советскую модель, но подошли к делу творчески, прагматично, с умом - что-то у нас взяли, но адаптировали к своим национальным условиям, ибо система, которая удачна для одной страны, совсем не подходит для другой.

- В отличие от них российские реформаторы просто скопировали западную Болонскую систему: разделили высшее образование на две ступени - бакалавриат и магистратуру, тем и ограничились. Кстати, вы ведь были активным сторонником Болонской системы...

- Идея-то здравая. Но в России ее исказили до неузнаваемости.

Объясню, почему я считал Болонскую систему прогрессивной. Понимаете, наша советская система образования в перестройку вошла в противоречие с процессами, происходящими в обществе. В 1990-е мы продолжали по пять лет в отраслевом вузе готовить инженеров-авиастроителей, притом что «Боинги» закупали за границей, а отечественное авиастроение дышало на ладан.

И так почти по всем отраслям. Вот почему встал вопрос: каким должно стать наше образование в новых условиях? Ради каких целей готовить специалистов? Так вот, Болонская система помогла бы справиться с этой проблемой: система гибкая - в ней образовательные программы в любой момент времени можно трансформировать в зависимости от того, как складывается экономическая ситуация в отрасли или городе.

Мы предлагали сделать так: первые два курса в вузе студент получает фундаментальное образование и более осмысленно выбирает дальнейший путь. Затем начинается достаточно широкая специализация (бакалавриат), где в ходе учебы студент понимает, что его больше интересуют, скажем, проблемы малого бизнеса, и он эти науки изучает.

А потом магистратура - тут уже человек вникает конкретно - например, специализируется в экономике малого бизнеса в сельском хозяйстве. Такова суть Болонской системы: образование начинается с широкого фундамента, потом все уже, все конкретнее ведет человека к цели.

Чтобы перенести эту модель на российскую почву, надо было потрудиться: адаптировать программы к конкретным российским условиям. У нас в РГПУ им. Герцена это сделали, и в 1993 - 1994 годах мы разработали первые стандарты подготовки учителей.

- Но они, похоже, не пригодились.

- Потому что все делалось спешно: «дали команду» - и страна начала массово и срочно переходить к двухступенчатому образованию. И получилась никакая не Болонская система, а просто фикция: бездумно взяли только внешнюю форму - бакалавр/магистр, а ради чего все это, какое образование мы строим, что хотим получить на выходе - все эти вопросы остались за бортом. Вот так хорошую идею извратили и получили пшик!

- Итак, система образования уже менялась. А теперь что же - обратно?

- Рассуждая практически, восстановить ту систему мы не можем, потому что она отвечала на запросы определенной эпохи. В СССР было плановое хозяйство, подготовка специалистов привязывалась к потребностям в разных отраслях промышленности. И человек, получая образование, тоже ведь находился в системе - ему не приходилось думать, как сейчас приходится, как он будет устраиваться с работой. Выстроить гарантированную жизненную линию сегодня не дано практически никому.

Советская система образования втягивала людей в коллективную созидательную деятельность, втягивала жестко, но предоставляла при этом довольно широкие возможности развития и социальной мобильности.

Нынче же ситуация принципиально иная: функционирование системы образования в значительной степени оторвано от социально-экономической модели современного российского общества. И работает система образования в основном на индивидуальные цели и все больше воспринимается обществом как услуга.

- ...что не мешает применительно к школе говорить о всяких модернизациях и высоких технологиях.

- В этом и состоит главное противоречие сегодняшнего дня. С высоких трибун произносятся слова о становлении высокотехнологичного общества. Но ожидаемые 25 миллионов высокотехнологичных рабочих мест так и остались мечтой. В то же время я недавно смотрел статистику Китая, там каждый год создается 15 миллионов высокотехнологичных рабочих мест. 15 миллионов ежегодно! Так что и проблема нашей системы образования заключается в этом противоречии - между заявленными намерениями и реальностью жизни.

- И каким образом этот разрыв можно ликвидировать, взяв что-то от советской образовательной системы, о чем говорит министр образования?

- Если мы хотим иметь в стране образование, дающее человеку настоящую опору, то должны вернуть системность и фундаментальность. Советская система образования давала именно системное образование: систему базовых знаний, которые позволяли человеку на этом фундаменте затем выстраивать профессиональные направления своего роста - и в школе, и в вузе. Помню, мы, студенты, порой ворчали: «Зачем мы эти предметы учим, они нам для профессии не понадобятся», - но фундаментальные науки формировали личность человека, его взгляды, понимание устройства мира. Без системного образования мир представляется фрагментарным.

И это вполне реально осуществить. Здесь самое время сказать об учебниках. Приведу пример. Однажды я в библиотеке в Лондоне знакомился с учебниками и обнаружил удивительное для меня обстоятельство: они все были написаны очень по-разному, но, прочитав любой из них, вы получите в итоге абсолютно одинаковую систему знаний. Потому что по совокупному содержанию учебники абсолютно идентичны. А у нас в России совершили грубую ошибку, когда альтернативу начали понимать как различие в содержании. Мол, эту тему или этого писателя изучать в школе будут, а вот этого не надо. При таком подходе страна получила не альтернативные учебники, а просто десятки совершенно разных учебников, предназначенных для достижения разных целей.

Далее. В СССР вся система образования базировалась на серьезной научной основе. И любые учебники, любые программы разрабатывались учеными Академии педагогических наук СССР и ведущих вузов. Затем проходила серьезная, в течение ряда лет, практическая апробация учебников в школах в разных регионах страны - чтобы получить объективные отзывы. Сегодня же полностью отсутствует научная подоплека в написании учебника. Это приводит к путанице, к искажениям. Что нужно сделать? Нужно вернуть научные принципы построения нашей системы образования. Учебники должны быть построены по одному принципу: давать целостную картину. А если они будут написаны по принципу вкусовщины - толку не будет.

- Кто должен всем этим заниматься? Где взять экспертов? Ведь Академию педагогических наук закрыли в 1991 году.

- Да, сегодня педагогическая наука в плачевном состоянии. Учредили было Академию образования, но и она потеряла свою научную базу: ее реформировали, изъяв все НИИ. А затем и вовсе отправили эту так называемую академию в прямое подчинение министерству.

- И где же выход?

- Выход один: необходимо все возвращать. Иначе наше образование будет и дальше расползаться.

- Уже расползается! ЕГЭ по точным и естественно-научным предметам успешно сдают немногие, не говоря о том, что изначально мало кто эти предметы выбирает.

- Массовое незнание фундаментальных наук стране еще как аукнется! А ведь сейчас важнейший период: идет смена социального и промышленного уклада: мир вступает в шестой технологический уклад, а это уже не просто информационные системы, это управляющие системы. И если мы хотим в этом укладе быть среди лидеров, то понятно, что ядром профессиональной подготовки должны быть математика, информатика, физика, биология, химия.

Значит, надо делать акцент на изучение естественных наук. А у нас все происходит наоборот: преподавание фундаментальных наук сокращается и в школах, и в вузах. Часы преподавания, например, физики сократили в три раза по сравнению с советской школой. И ЕГЭ по этому предмету «необязательный». Вот и результат, о котором вы говорите. Поэтому я и не устаю повторять: необходимо вернуть системность образования!

- И еще вопрос - наболевший. В советское время школьники справлялись с учебой, с домашними заданиями, а теперь без репетитора - никуда. В чем причина этой беды?

- Эта, как вы говорите, беда зародилась еще в советской системе.

Все дело в отставании методической науки. С 1970-х годов развитие мировой науки колоссально рвануло вперед - особенно физики, математики, биологии, химии, и тогда возобладало стремление перенести научные знания в школу. Тут надо бы первым делом заняться развитием методической науки, но этого сделано не было. В результате при полном отсутствии качественных методик адаптации трудов ученых для использования в школе поступили по-простому: взяли элементы высшей математики, ядерной физики, генетики и запихали их в школьные программы и учебники.

Сейчас все еще более усугубилось: учебники продолжают насыщать всем подряд - совершенно не понятными для ребят сведениями. Биология - сломаешь язык от сложнейших терминов, а школьник даже не понимает их сути. Зубрит все это, изучает генетику, будто ему всю жизнь придется жить среди этих хромосом, а элементарных знаний не имеет: как растение вырастить, как животных кормить.

Согласен, содержание учебников сегодня таково, что очень трудно приходится и учителям, и школьникам, и родителям. Вывод: надо возрождать методическую науку.

- Геннадий Алексеевич, вы в 1990-е годы вместе с когортой ректоров Москвы, Петербурга боролись против переноса ЕГЭ на российскую почву. Как видим, безуспешно, но разговоры о необходимости его отмены так и не утихают...

- История с ЕГЭ еще раз подтверждает: все наши попытки что-то заимствовать ни к чему хорошему не приводят, ибо в наших условиях стараниями чиновников все превращается в фикцию.

ЕГЭ мы переняли у США, где он играет совсем иную роль. Тесты, экзамены пронизывают всю американскую систему обучения. Там человек изначально пытается найти такую сферу своей деятельности, где он будет конкурентоспособен. Эти экзамены нужны ему для самооценки - выяснить, что у него лучше получается, а что надо подтянуть. Поэтому у них нет списывания, ибо это абсурдно.

А у нас ЕГЭ стал играть судьбоносную роль, стал пропуском в университет, он стал самоцелью.

Отменять ли ЕГЭ? Полагаю, в этом нет необходимости. Главное, что нужно сделать, это разделить выпускной экзамен в средней школе (пусть останется в виде ЕГЭ) и вступительный экзамен в вуз.

Вспомните, как мы сдавали экзамены на аттестат в советское время - это были те же самые ЕГЭ: билеты по всей стране одинаковые, задачки одинаковые, сочинения писали одинаковые. И нынешние надсмотрщицкие меры и обыски станут не нужны, если школьник будет знать, что он не судьбоносный экзамен сдает, а просто школьный выпускной.

А вузы, которые отвечают за качество специалистов на выпуске, должны иметь право определять и качество абитуриентов на входе. В ряде вузов необходимо ввести психологический отбор - например, в педагогических и медицинских. Образование и лечение - это не услуга, а служение, поэтому очень важны человеческие качества.

В общем, самое главное сегодня - это чтобы очередные бюрократические «инновации» не пролились на головы бедных учителей водопадом инструкций и отчетности. В чем сейчас остро нуждается наша страна - так это в гласном, серьезном и открытом обсуждении концепции и принципов организации образования. Это сегодня для нас средство национального спасения, ибо образование для современного общества - все равно что система кровообращения в организме. И такой просветительский проект, кстати, мог бы стать давно искомой национальной идеей.