Искать точки соприкосновения
ФОТО Дмитрия СОКОЛОВА
Гость редакции - директор Центра по изучению истории Украины при СПбГУ Татьяна Таирова.
Ни для кого не секрет: нынешние отношения между Россией и Украиной, мягко говоря, оставляют желать лучшего. Как это нередко бывает в подобных случаях, когда политики не могут договориться, на помощь приходит «народная дипломатия» – в том числе и в формате коммуникации между академическими учеными-историками. Именно налаживанием подобного диалога и занимается Центр по изучению истории Украины, действующий при Санкт-Петербургском государственном университете. Он был создан решением ученого совета исторического факультета (ныне это университетский Институт истории) еще в 2004 году, с тех пор существует как структура без юридического статуса и, по словам доктора исторических наук, профессора Татьяны Таировой, продолжает успешно работать, несмотря ни на что.
– Татьяна Геннадьевна, даже не представляю, как вам удается заниматься темой, дискуссия по которой за последние годы кардинально развела ее участников?
– С одной стороны, нашему центру не мешают, а с другой – иногда его просто не замечают. Возможно, именно поэтому нам и удается переживать все катаклизмы и спокойно работать.
Тем более что мы придерживаемся строго научного подхода – никакой конъюнктуры, публицистики и политизации. И мой интерес к истории Украины – сугубо профессиональный. Мой диплом, а потом кандидатская и докторская диссертации были посвящены различным аспектам истории Украины раннего и нового времени.
Я начала заниматься этой темой еще со студенческих лет в Ленинграде в конце 1980-х годов, и уже тогда мое увлечение украинским казачеством очень скоро переросло в серьезное дело. Завязались контакты с академическими институтами Украины, поскольку мои научные руководители отправляли меня в научные командировки в Киев и Днепропетровск.
В нашем городе всегда была очень сильная школа украинистики, поскольку именно здесь (а также и в Москве) волею судьбы хранятся основные источники по истории Украины XV, XVII и XVIII веков. И вообще Петербург исторически тесно связан с Украиной, украинской диаспорой.
Кстати, любопытная деталь: в советские времена многие украинские исследователи защищали кандидатские и докторские диссертации именно в Ленинграде, поскольку здесь было более толерантное отношение к истории Украины, чем в самой республике...
– Где можно было получить обвинение в «буржуазном национализме»?..
– Да, в том числе и такой ярлык. Что же касается нашего центра, то вокруг него объединилось неформальное сообщество академических исследователей из Санкт-Петербургского института истории РАН, Института всеобщей истории РАН. В первую очередь мы занимаемся публикацией исторических источников.
Начали с «Батуринского архива». Это часть материалов из канцелярии гетмана Мазепы. Их датировка начинается с 1690 года, и хранились они в его резиденции в Батурине. Долгое время считалось, что весь архив погиб еще в 1708 году, когда Батурин захватили и сожгли войска под командованием Александра Меншикова. В действительности, как выяснилось, он вывез бумаги и некоторое время хранил их у себя. Спустя два года Петр I своим указом повелел разобрать «Мазепины письма». Часть документов, показавшихся тогда не очень важными, перенесли в одну из казарм Петропавловской крепости, долгие годы они находились «без призрения», пока к ним не привлек внимание Петр Крекшин, сочинявший многотомную историю первого российского императора.
Историк он, конечно, был еще тот, придумывал много небылиц, но за внимание к «Батуринскому архиву» ему персональное спасибо... Он обратился к императрице Елизавете Петровне, и вскоре документы перенесли «под охранение в Академию наук». Оттуда они в конце концов попали в нынешний Санкт-Петербургский институт истории РАН. Но почему-то никто ими особенно не интересовался до совсем недавнего времени. Благодаря нашему центру они фактически впервые были включены в научный оборот.
– А как украинские коллеги оценили эту находку?
– Для них она была настоящим шоком, ведь гетманские архивы по разным причинам вообще не сохранились... Очень заинтересовались музейщики, создававшие музей в Батурине, я предоставляла им копии документов, мы вместе делали экспозицию, которая, на мой взгляд, получилась достаточно яркой и насыщенной.
А затем наш центр занялся публикацией описей материалов Российского государственного архива древних актов (РГАДА) в Москве, также связанных с украинской историей, прежде всего XVII – XVIII веков. Мы издали описи двух фондов – «Малороссийские дела» и «Малороссийский приказ». В них десятки тысяч документов по истории Украины. В основном переписка с украинскими гетманами, духовенством, казацкой старшиной (то есть казацкими офицерами, элитой), кошевыми атаманами Запорожской Сечи, польскими пограничными властями, городовыми воеводами...
Работа была очень рутинная, кропотливая, только на подготовку именных и географических указателей ушло несколько месяцев работы. И вот совсем недавно наш труд переиздали в Киеве, переведя вступительные статьи и указатели на украинский язык. Финансировали этот проект местные меценаты.
– Странно, что власти незалежной не выделили средств, ведь они так щепетильно относятся к национальной истории...
– Наверное, чиновники везде одинаковы, они принимают решения исходя из собственных представлений о правильности и целесообразности. Точно так же произошло, когда в прошлом году в Киеве готовили издание созданной в начале XVIII века «Малороссийской летописи», хранящейся ныне в Российской национальной библиотеке. Это один из первых памятников украинской историографии. Летопись посвящена событиям, происходившим на протяжении XVII века, начиная с гетмана Петра Сагайдачного.
Автором рукописи был Самуил Величко – канцелярист запорожского войска, служивший во времена гетмана Мазепы. В конце XVII века Величко задумал сочинение об истории Украины, на протяжении многих лет добавлял в него оригиналы и копии грамот и договоров.
Изучением рукописи и подготовкой ее к печати девять лет занимался объединенный коллектив ученых из России и Украины. Работа началась в 2012 году, из-за кризиса в отношениях между странами на время прервалась, но затем была возобновлена при поддержке Института всеобщей истории РАН и Российского исторического общества.
Так вот: официальный Киев отказался финансово поддержать это издание, и тогда на помощь пришли украинские меценаты. Они посчитали, что это замечательный культурный проект, который, с одной стороны, аполитичен, а с другой – имеет колоссальное культурное значение, поскольку вводит в научный оборот уникальный текст.
– Когда весной нынешнего года проходила презентация летописи Самуила Величко в Российской национальной библиотеке, особенно подчеркивалось, что это первый совместный проект российских и украинских ученых за последние годы.
– Да, и это лишний раз свидетельствует: академическое сотрудничество в принципе возможно даже при тех очень сложных межгосударственных отношениях, которые сегодня есть. Издание летописи Самуила Величко вышло под грифами двух организаций – Санкт-Петербургского государственного университета и Института истории Академии наук Украины. Это уже большой прорыв, создание определенной базы для дальнейшего взаимодействия. На очереди у нас еще несколько совместных проектов.
Нашему центру удается поддерживать тесные контакты с целым рядом академических институтов и университетов Украины – от Львова и Луцка до Харькова и Полтавы. В последние годы мне не раз доводилось проводить онлайн-конференции, в которых участвовали до 20 – 30 ведущих профессоров из различных академических и университетских центров Украины.
С их стороны есть очень большой интерес, ведь наш центр вводит в научный оборот документы, которых на самой Украине по разным причинам не сохранилось. И совершенно не важно в данном случае, как и почему они оказались в России. Например, летопись Величко купил на Полтавщине московский купец Лаптев, затем ее перекупил собиратель Погодин. Он ее отреставрировал, а затем всю его коллекцию приобрел Николай I – таким образом она оказалась в Императорской Публичной библиотеке.
В наших архивах и книгохранилищах до сих пор еще хранятся неизвестные исследователям материалы, которые могут дать новые штрихи для характеристики различных сторон российско-украинской истории. Например, мы только что начали вводить в научный оборот хранящийся в отделе рукописей РНБ интереснейший фонд Нежинского монастыря. В Публичку он поступил в 1917 году от «неизвестного лица». И с тех пор эти бумаги, находившиеся в достаточно ветхом состоянии, лежали неразобранными. А сейчас их отреставрировали и увидели, что это настоящее сокровище...
– Те проекты, о которых вы говорите, рассчитаны все-таки главным образом на специалистов. А что вы можете предложить широкой публике?
– Еще в 2015 году по инициативе нашего центра вышло фундаментальное исследование «История Украины», рассчитанное как раз на массового российского читателя. Спустя четыре года появилось второе издание. В «больших» университетах Петербурга и Москвы книга используется как учебное пособие.
Подготовил этот труд авторский коллектив, я отвечала за период от Люблинской унии 1569 года до начала XX века. Материалами других эпох занимались московские исследователи Игорь Данилевский, Александр Шубин и Виктор Мироненко.
Нашим «покровителем» выступал научный руководитель Института всеобщей истории РАН Александр Чубарьян. Он считает, что главной целью издания стала не демонстрация официальной позиции России, а попытка активизировать остро необходимую сегодня академическую дискуссию. Кстати, украинские коллеги весьма благожелательно приняли наш труд, хотя и высказали определенные комментарии. Но главным образом они касались дискуссионных моментов ХХ века. По давнему прошлому нам все-таки проще найти общий язык.
– История – штука каверзная: может объединять, а может и разъединять. К примеру, в России уже не раз упомянутый гетман Мазепа воспринимается как предатель и изменник, а на Украине его считают национальным героем, ставят ему памятники. Возможен ли тут консенсус?
– В академическом сообществе фигура Мазепы не является такой разъединяющей, как в массовом сознании. За последние 15 – 20 лет ученые прошли путь к пониманию реалий того времени, и я все время подчеркиваю, что годы правления Мазепы (двадцать лет!) были периодом самого плодотворного взаимодействия между Украиной и Россией. Блестящие азовские походы, реформы церкви и образования – все они были вдохновлены именно Мазепой. Нельзя сводить всю личность гетмана только к трагическим событиям 1708 года, когда он перешел к шведам.
Мне кажется, через триста лет после тех событий настало время посмотреть на них более отрешенно и спокойно, попробовать разобраться в причинах и сложной ситуации взаимного непонимания и взаимных упреков...
У нас, к сожалению, эпизод с Мазепой заслоняет очень многие другие вещи. Вот лишь один пример: колоссальное влияние на становление образования в Российской империи оказала Киево-Могилянская академия. Многие ее выпускники сделали блестящую карьеру. Учениками академии были почти все преподаватели Греко-латинской академии в Москве, а также всех тех школ, которые создавались в Петербурге. Да что Петербург! В холмогорской школе, где Ломоносов постигал азы знаний, преподавали учителя, прошедшие курс Киево-Могилянской академии.
Словом, влияние украинского образования, просвещения на Россию было колоссальным, у нас до сих пор этот фактор недооценивают. В Петербурге первую школу создал Феофан Прокопович – представитель украинской образовательной традиции. А первым инспектором Морского кадетского корпуса был писатель Григорий Полетика – выпускник Киево-Могилянской академии.
А театр, привнесенный с Украины, а культура украинского барокко! Практически вся церковная реформа Петра I была осуществлена украинскими деятелями. Когда Петр ликвидировал патриаршество и создал Священный синод, почти все епископские должности Российской империи заняли украинцы и продолжали их занимать до конца XVIII века.
В российских академических кругах сегодня уже принято считать, что до реформ Петра Великого именно Украина была тем буфером, через который европейское влияние проникало в Россию...
– А вот историк Николай Ульянов, представитель послевоенной эмиграции, ставший преподавателем русской истории и литературы в Йельском университете, доказывал, что нет и не может быть никаких исторических оснований для национальной украинской государственности.
– Да, мне хорошо знакомы его работы. На мой взгляд, это публицистика, причем достаточно предвзятая, а многие его тезисы проистекают просто от незнания фактов. Ульянов писал настолько некомпетентно, что никто из ученых его всерьез не рассматривает.
Например, он утверждал, что понятия «Украина» до XIX века не было. А как же пьеса «Милость Божия, Украину от поляков освободившая», написанная в 1727 году в честь восстановления гетманского правления? Авторство ее приписывают Феофану Прокоповичу. Написана она в стиле тех пьес, которые ставились в Киево-Могилянской академии. В этом произведении главная героиня – Украина, которую спасают ее сыны. Воспевается восстание Богдана Хмельницкого, освобождение Украины от поляков.
Что же касается украинского языка, то филологи и лингвисты прослеживают его существование как минимум с XVI века. Он назывался тогда «белоруским письмом» или «простой мовой». В Посольском приказе были толмачи (переводчики), которые переводили с этого языка.
Кстати, во время Гражданской войны недооценка украинства и украинской идеи лидерами Белого движения, в частности Деникиным, стала одним из факторов, который привел их к поражению. Они не хотели и не стали договариваться ни со Скоропадским, ни с Петлюрой. А вот Ленин сделал выводы, создал украинскую дивизию имени Богуна и установил советскую власть на Украине, призвав к сотрудничеству даже «националиста» Михаила Грушевского. Сейчас весьма популярна точка зрения, что именно продуманная национальная политика позволила большевикам трансформировать Российскую империю в СССР – в то время как остальные империи развалились...
Так что не надо искать точки разъединения. Гораздо продуктивнее искать точки соприкосновения.
– Например?
– Достаточно вспомнить достигнутые вместе блестящие победы в азовских походах и русско-турецких войнах! Я говорю именно так, поскольку со времен Богдана Хмельницкого и до 1783 года украинское гетманство существовало как автономное государственное образование, единственное подобного рода в составе России. У него были даже собственные таможенные границы. Кроме того, на территории украинского гетманства действовали свои законы, налоговая система, судебная система, отличная от российской. Все три ветви власти были под контролем гетмана.
В конце концов Екатерину II перестало устраивать подобное положение вещей. Завершение создания империи всегда заканчивается ликвидацией всяких автономий в ее составе. Это процесс понятный – то же самое можно говорить и про Австро-Венгерскую, и Британскую империи...
Еще из общего славного прошлого: когда в Россию вторглись полчища Наполеона, Александр I поручил генерал-губернатору Малороссии Лобанову-Ростовскому сформировать несколько полков на Левобережье из бывших украинских казаков, обещая сохранить их после войны как постоянное казацкое войско. Это известие вызвало большой энтузиазм, многие украинцы охотно откликнулись на призыв царя.
На Левобережье быстро собрали несколько полков добровольцев, организованных на казацкий манер. Среди них было немало потомков бывших старшин. Многие известные деятели Украины, в том числе Иван Котляревский, приняли участие в этом движении. В результате на Левобережье вместо 10 планируемых полков за месяц создали 15 полков по 1200 человек, их отправили в распоряжение графа Гудовича. Они особенно отличились под Бородино, участвовали в партизанском движении Дениса Давыдова...
Я не касаюсь ХХ века – это не моя эпоха, я отвечаю за те времена, на которых специализируюсь. Но они весьма показательны и о многом свидетельствуют.
На мой взгляд, одна из задач историков – ответить на вопрос, почему в определенные периоды между странами, народами возникают серьезные конфликтные ситуации. Я полагаю, что если бы в России и на Украине больше бы знали об истории друг друга, о том положительном влиянии, которое оказывала украинская культура на русскую, а русская на украинскую, может быть, наши отношения были бы сегодня несколько иными. Ведь взаимное уважение – это ключ к диалогу и взаимопониманию.
Комментарии