Мариинский дух в дальнем краю

ФОТО Tom MUELLER/предоставлено пресс-службой Приморской сцены Мариинского театра

Гость редакции – главный балетмейстер Приморской сцены Мариинского театра Эльдар АЛИЕВ.

Очередные гастроли балетной труппы Приморской сцены Мариинского театра прошли в Петербурге, это уже восьмой визит артистов из Владивостока. Эльдар АЛИЕВ, главный балетмейстер Приморской Мариинской сцены, хореограф, чьи спектакли идут во многих театрах Европы и Америки, в прошлом  – ведущий солист балета Кировского (Мариинского) театра, художественный руководитель балета Индианаполиса (США) и Национального балета Венгрии, рассказал нам о том, как создать труппу с нуля и внедрить в ее сознание «мариинский дух», а также об особенностях существования театра во Владивостоке и о новом балете «Тысяча и одна ночь».

 – Театр во Владивостоке начался с нуля всего семь лет назад...

 – Да, в 2013 году во Владивостоке не было профессиональной школы, которая бы выпускала артистов балета, необходимые кадры. Пригласить кого-то из Петербурга или Москвы было непросто  – далеко и труппу никто не знал. Когда мы начинали, артистов было всего чуть больше 30. Пригодился тот опыт, который был накоплен мною в Европе и Америке, где не существует многочисленных трупп и репертуарных театров. Тогда сделали адаптации популярных спектаклей  – «Спящей красавицы», «Корсара», «Жизели». А в 2016 году Приморский театр стал Мариинским, и началась новая эпоха его развития.

Тогда Валерий Гергиев выразил надежду, что разница в мастерстве трупп Приморской и Мариинской сцен будет стерта лет за пять. И в этом направлении мы двигались. Сегодня в труппе около 100 артистов, и поступить в нее непросто  – ее знают, о ней говорят. Отличительная черта молодой труппы  – отсутствие трех поколений: старшего, среднего и младшего. Когда мы приходили в Кировский театр, то проходили все ступени  – сначала стояли с пикой у ручья, потом подальше от ручья, потом в какой-нибудь четверке и только потом  – в солисты. В новой труппе  – одна молодежь. Аура, которая царит в репетиционном зале, дорогого стоит. Колоссальные возможности у артистов для развития творческого потенциала: способный, умеешь  – танцуй.

 – Такие коллективы, как Мариинский балет, славятся не только солистами, но прежде всего своим кордебалетом, артисты которого двигаются абсолютно синхронно. Это удивительно красиво, но достигается работой многих поколений и школой. Где набираете артистов? И как достигаете единства стиля?

 – Когда мы набирали артистов в 2013-м, две руки, две ноги, одна голова  – уже было хорошо. Сейчас отбор серьезный. В этом году  – первый сезон, когда уйдут худшие и на их место придут лучшие. Я много езжу по стране в хореографические училища Уфы, Перми, Новосибирска, Петербурга и Москвы, смотрю выпускные классы, намечаю потенциальные кадры, рассказываю студентам о труппе, показываю записи  – бросаю зерно. Уже несколько лет филиал Московской государственной академии хореографии работает во Владивостоке. У нас выстроились очень хорошие отношения с академией и с ее ректором Мариной Леоновой, с Пермским хореографическим училищем, которое, как известно,  – родной брат Академии Вагановой. Отрадно, что есть ребята, которые, имея возможность работать в столичных труппах, предпочли приехать во Владивосток.

Как удается добиваться единства стиля? Было время, когда в Кировский (Мариинский) театр не брали никого ни из каких школ, кроме как из хореографического училища им. Вагановой. Выкручивать руки не приходилось, потому что школа одна, педагоги одни и труппа пополнялась кадрами, которые росли и воспитывались по тем же традициям, что и все предыдущие поколения.

Но времена изменились, открываются новые площадки: Мариинский-2, Новая сцена Большого театра, заканчивается строительство театра в Кемерове, создается много новых трупп  – Владивосток, филиал Большого театра в Калининграде... Должны открываться и новые хореографические училища, но этого не происходит. Поэтому уже сейчас  – кадровый дефицит. Эту проблему стоит осознать. В нашей труппе работают представители разных школ не только российских, есть ребята из Испании, Бразилии, Японии. Но у них есть общее  – они все учились у русских педагогов. Поэтому синхронности добиваемся усердной работой, работой и работой.

 – Можно ли сказать, что вы вполне уже стали Мариинским театром, его четвертой сценой?

 – Могу с уверенностью сказать, что  – да. Валерий Гергиев пять лет назад мне сказал: «Здесь должны работать люди с мариинским духом». Самое сложное  – это менталитет. Как объяснить человеку, например, из художественно-производственной части, что кулиса не должна морщить?

Нельзя и все, в Мариинском театре так не вешают. Касаться кулисы во время спектакля нельзя. Мелочи? В них в том числе и есть мариинский дух. Самое сложное  – научить относиться к своей профессии так, как учили нас и до нас. Скорее можно научить выполнить прыжок, вращение, чем научить думать по-мариински. Это длинный путь, длиною в жизнь, но больших успехов мы определенно добились.

 – И все же для многих Владивосток не станет домом. Люди приезжают на какой-то период достичь высот в карьере или по иным причинам.

 – Я глубоко убежден, что человек должен жить там, где есть интересная работа. Можно жить в Лондоне, Париже, безумно любить эти города, но если ты там никому не нужен, не будешь знать, куда себя деть. Работа  – двигатель развития человека, артиста  – тем более. Поэтому мне, например, очень интересно и комфортно сейчас во Владивостоке. В труппе нет оттока кадров, люди хотят там работать. Может быть, молодежь особенно не рассуждает, движется по жизни интуитивно. Но если плохо  – попытается изменить свою жизнь.

 – Географически ваши гастрольные планы ориентированы на Азию? Оттуда же приезжают зрители.

 – 35  – 40% зрителей на наших спектаклях  – из Азиатско-Тихоокеанского региона. От Японии  – два часа лету, полтора часа от Кореи. Театр позиционируется (и это хорошая идея) как самый близлежащий к Азиатскому региону европейский культурный центр. Не надо лететь девять часов до Петербурга, если вы хотите посмотреть европейский театр или русский балет. Изобретательные японцы устраивают «театральные круизы» и приезжают в театр вместе со своими критиками, которые по пути рассказывают им о балете, нагнетают ожидание спектакля, часто предварительно связываются со мной, расспрашивают.

Что касается гастролей, много хороших площадок в Японии, Корее, Китае, где построили совершенно феноменальные театры. Во Вьетнаме нет площадок. Фестиваль летний в Таиланде  – разовая история. Театр не может гастролировать все время по трем этим странам, и вы устанете, и от вас устанут. Более того, туда приезжает и собственно Мариинский театр.

 – Из чего складывается репертуар Приморской сцены?

 – Наряду с переносами классических шедевров с Мариинской сцены у нас создаются оригинальные спектакли. И эти спектакли, вполне возможно, как раз будут перенесены на сцену в Петербург, например, балет «Тысяча и одна ночь».

Что касается классики, есть непосредственные переносы и есть редакции  – «Спящая красавица», «Корсар». Любой спектакль живет своей жизнью. В балетном искусстве совершенно очевидно, что если спектакль не редактируется на протяжении длительного времени  – 40  – 50 лет, то он начинает умирать. Смотрите, Петипа создал около 300 спектаклей. До нас дошли около десяти. Неужели десять были поставлены хорошо, а остальные плохо? Те, что дошли, редактировались очень талантливыми людьми, с сохранением стиля, идеи автора-хореографа.

Репертуар балетного театра (такого, как Мариинский) должен представлять форму пирамиды: основа  – это классика, проверенная временем. Средняя часть  – работы хореографов ХХ века, доказавшие свою жизнеспособность и уже тоже ставшие классикой. Верхушкой этой пирамиды могут быть экспериментальные работы. Получилось  – хорошо, нет  – не страшно. Это же искусство, надо пробовать.

В репертуаре Приморской сцены  – практически вся классика: «Лебединое озеро», «Жизель», «Баядерка», «Дон Кихот», «Корсар», новые постановки «Щелкунчика» и «Жар-птицы», балеты Баланчина и Ратманского, планируем ставить Прельжокажа. У нас 18 названий, я не знаю, какой театр мог бы позволить себе такой прогресс за такой короткий срок  – за пять лет существования Приморской сцены Мариинского театра.

 – Сформировалась ли уже балетная публика во Владивостоке?

 – В пандемию Азия закрылась, и те 40% мест, что занимали туристы, должны были бы пустовать. Но они заполнились местной публикой. У нас есть спектакли, на которые билеты не купить. Это один из сюрпризов пандемии.

 – Как возник ваш балет «Тысяча и одна ночь», уже полюбившийся петербургской публике?

 – Идея создания спектакля принадлежала руководителю Азербайджана еще в 1968 году. Тогда он обратился к известным драматургам братьям Рустаму и Максуду Ибрагимбековым с просьбой написать либретто. Оно было написано, а музыка нет. Спустя несколько лет композитор Фикрет Амиров попросил у Ибрагимбековых разрешения написать музыку для балета. Я впервые поставил его в 1994 году в США для небольшой труппы. Спектакль во Владивостоке совершенно иной  – красочный, с огромными массовыми сценами.

Здесь совсем иной Восток, чем в балете другого азербайджанского композитора Меликова «Легенда о любви». Шедевр Юрия Григоровича  – Восток философский, очень тонкий, черно-серо-красный. После этого спектакля хочется остаться одному и поразмышлять, пережить (кстати, Ферхад был первой моей ведущей партией в большом спектакле. Я вводился в этот спектакль вместе с Алтынай Асылмуратовой, а Мехмене Бану была знаменитая Галина Мезенцева). А «Тысяча и одна ночь»  – это Восток «жирный», золотой, сказочный, роскошный, такое балетное шоу, если хотите, «бродвейский» балет. После этого спектакля хочется идти и продолжать «праздновать жизнь».

Музыка гениальная. Важно, чтобы зритель прожил два часа своей жизни так, чтобы ему захотелось вернуться на этот спектакль или на другой, вернуться в театр.