Враг не ждал удара. Историк – о малоизвестных моментах битвы за Москву
Осенью 1941 года казалось, что судьба Москвы буквально висит на волоске: Красная армия терпела поражение за поражением. Но уже через несколько месяцев битва за столицу закончилась первым серьезным провалом Германии в походе на восток. С обеих сторон в этой крупнейшей стратегической операции Второй мировой войны участвовали более трех миллионов человек. В первый и последний раз Германия задействовала здесь сразу три танковые группы. И сколь бы ни сетовали потом немецкие военачальники (а с ними и некоторые современные германские журналисты), что вермахту помешали проливные дожди, «генерал мороз», что не хватило «последнего батальона», факт остается фактом: Москву спасло героическое сопротивление Красной армии.О не самых известных деталях и нюансах тех событий мы говорим с кандидатом исторических наук доцентом СПб Государственного архитектурно-строительного университета Евгением ГУРЬЕВЫМ.
Эти кадры с ноябрьского парада 1941 года в Москве давно уже стали хрестоматийными. Он имел громадное значение не только для страны, но и для всего мира: тот увидел, что Красная армия полна решимости защищать родину при любых обстоятельствах. / ФОТО ТАСС
– Евгений Павлович, Москва была целью № 1 в гитлеровском плане «Барбаросса»?
– Не совсем. В плане ведения молниеносной войны против Советского Союза командование вермахта определяло Москву одной из четырех приоритетных целей, другими значились Ленинград, Киев и Кавказ. Результатом операции «Барбаросса» должен был стать выход к ноябрю 1941 года на линию Архангельск – Астрахань. То есть оккупации подлежала вся европейская часть Советского Союза.
Конечно, захват столицы оказался бы колоссальным пропагандистским козырем в руках противника. Но не только. Немцы не могли однозначно загадывать, как себя поведет советское правительство – будет оно оборонять Москву или предпочтет эвакуацию, – но в любом случае сдача столицы привела бы к очень серьезным последствиям.
Главное из них состояло в следующем: железнодорожная сеть европейской части страны была устроена таким образом, что практически все дороги шли через Москву. Ее падение означало бы, что все они автоматически перерезаны. И по большому счету, даже если бы армия сохранила боеспособность и отошла восточнее, возможность защищать европейскую часть России была бы поставлена под вопрос. Даже Ленинград и Киев при всей их политической важности не имели такого значения с точки зрения транспортной инфраструктуры.
Поэтому советское командование пыталось особенно защитить московское направление. Немцы это учитывали и стремились создать здесь качественный перевес. Недаром германской группе армий «Центр» были выделены более значительные силы, чем группам армий «Юг» и «Север», – две танковые группы на начало войны и три танковые группы непосредственно в битве за Москву.
Командование «Центра» планировало наступать на Москву сразу после окончания Смоленского сражения. От Смоленска до Москвы немецким войскам оставалось не больше трехсот километров. Между Западным и Брянским фронтами была пробита брешь, и немцы полагали, что у них есть все шансы достичь столицы до наступления холодов. Командующий группой фон Бок и большинство его командиров были единодушны: надо энергично продолжать наступление на Москву, пока русские не оправились от поражений под Минском и Смоленском.
Трудно предполагать, как развернулись бы события, если бы действительно сразу после взятия Смоленска немцы продолжили наступление на Москву. Однако именно в этот момент, 19 июля, вышла директива Гитлера № 33 о повороте танковых групп армий «Центр» на Ленинград и Киев. Это было единоличное решение фюрера: он опасался контрударов Красной армии по флангам, чтобы самому вермахту не оказаться в окружении. Дело в том, что именно на западном направлении на тот момент немецкое наступление достигло наибольших успехов, в результате линия фронта представляла собой весьма уязвимый выступ.
– А советские войска были тогда способны на столь масштабную операцию – окружение целой группы армий?
– Честно говоря – едва ли, ресурсов для этого было недостаточно, да и опыта тоже. Но Гитлер эту опасность все-таки учитывал. В результате 2-я танковая группа была отправлена под Киев, а 3-я – под Новгород. Собственно говоря, именно эти части сыграли роковую роль и в киевском котле, в котором оказались больше миллиона советских бойцов, и в блокировании Ленинграда.
Но момент наступления на Москву, как отмечали потом в своих воспоминаниях и фон Бок, и командующий 2-й танковой группой Гудериан, именно тогда был упущен. Более того, Гудериан даже лично летал в Берлин, пытался уговорить Гитлера отказаться от принятия такого решения, но тот был непреклонен, хотя почти все командование группы армий «Центр» было против.
Директива Гитлера № 35 о подготовке наступления на столицу вышла только 6 сентября 1941 года. А 19 сентября был утвержден план наступления группы армий «Центр», получивший название «Тайфун». И теперь уже пошла речь о том, чтобы снимать войска с других направлений.
– Командующий группой армий «Север» фон Лееб потом сетовал, что Гитлер, забрав у него ударный бронированный кулак, лишил его победы под Ленинградом...
– Лееб лукавил. Судя по немецким документам, от идеи взять Ленинград с ходу немцы отказались еще в июле. После боев на Лужском рубеже, которые задержали вермахт практически на полтора месяца, в сентябре задачу взять город штурмом немцы уже не ставили. План был установить окружение на максимально близких подступах к городу и задушить его блокадой.
Приказ о переброске 4-й танковой группы под командованием Гепнера из-под Ленинграда на московское направление Гитлер отдал в первых числах сентября. Да, конечно, ее уход с ленинградского направления определенную роль сыграл, но не решающую. Дело в том, что танки Гепнера были сняты с фронта после того, как дошли до Пушкина и вышли на Пулковские высоты. То есть свою задачу они выполнили, и их уход стратегической ситуации уже не менял.
Опять-таки, судя по немецким документам, уличных боев немцы не планировали ни в Ленинграде, ни в Москве, и тем более не предполагали использовать в них танки. У них был опыт штурма Варшавы осенью 1939 года, когда они понесли значительные (по своим меркам) танковые потери, ведя боевые действия в условиях города.
– Битва за Москву началась с октябрьской катастрофы Красной армии под Вязьмой и Брянском. Неужели почти за полгода советские военачальники не набрались опыта?
– Как говорится, против лома нет приема. И, к сожалению, у противника в это время такой «лом» был – танковые и моторизованные дивизии. Как раз к октябрю 1941 года в Красной армии были полностью ликвидированы механизированные корпуса как не оправдавшие себя в приграничных сражениях, остались только танковые бригады, усиленные пехотой.
У немцев же действовали мобильные моторизованные части, способные совершать фланговые удары. Кроме того, если говорить непосредственно о московском направлении, советская разведка не смогла в полной мере вскрыть концентрацию вражеских сил. Она полагала, что Красной армии противостоят только две танковые группы – 2-я и 3-я. Переброску 4-й, одной из самых сильных, и появление ее на вязьменском направлении наша разведка не обнаружила. Свою роль здесь сыграла радиоигра, когда передатчик 4-й танковой группы до последнего момента действовал из-под Гатчины.
Кроме того, наше командование не смогло определить направление главного удара противника. Предполагалось, что на обоих участках фронта – в районе и Вязьмы, и Брянска – немцы будут наступать в направлении Минского и Брянского шоссе. Там строили мощную оборону, концентрировали большую часть противотанковых средств.
Противнику удалось создать качественное превосходство в танках, артиллерии и авиации. На центральном направлении в начале октября войска вермахта насчитывали 1 миллион 929 тысяч человек, 1700 танков, 14 тысяч орудий, 1490 самолетов. У Красной армии в составе Западного, Резервного и Брянского фронтов был 1 миллион 250 тысяч человек, 990 танков, 7600 орудий, 667 самолетов.
Немцы ударили по флангам, где линия наших войск была растянута, и в результате практически вся советская группировка в районе Вязьмы и Брянска, готовившаяся отражать удар на Москву, оказалась в окружении. 7 октября немцы взяли Вязьму, тем самым замкнув кольцо окружения вокруг четырех армий Западного фронта.
В вязьменский и брянский котлы попали 7 армий из 15, сосредоточенных на этом направлении, 11 танковых бригад из 13. В плену оказались около 688 тысяч человек, пробились к своим только 86 тысяч.
В плен попали командующие 19-й армией Михаил Лукин, 32-й – Сергей Вишневский, 20-й – Филипп Ершаков. Командующий 24-й армией Константин Ракутин погиб. Командующий Брянским фронтом Андрей Еременко был ранен и вывезен на самолете, при прорыве из окружения погиб командарм 50-й армии генерал Михаил Петров.
Историки считают эти события одной из крупнейших катастроф, которые Красная армия потерпела во время Второй мировой войны. Фронт зиял огромными дырами.
– Надежда оставалась только на Можайскую линию обороны?
– Да. Ее строительство было начато еще 16 июля, в разгар сражения за Смоленск.
Протяженность с севера на юг – 220 км, глубина – от 50 до 80 км. Три полосы обороны. Первая шла через Волоколамск, Бородино, Ильинское, Калугу и Тулу. Вторая – через Клин, Истру, Звенигород, Наро-Фоминск, Серпухов. Третья – Хлебниково, Нахабино, Домодедово, то есть практически уже у самой Москвы. Однако построена линия была лишь на 40%.
В октябрьские сражения за Москву Красная армия бросила в бой все резервы. В бой пошли дивизии народного ополчения, переформированные в пехотные части, курсанты Подольского артиллерийского и пехотного училища, Московского высшего командного училища имени Верховного Совета СССР (кремлевские курсанты), Военно-политической академии имени Ленина.
Решающую роль сыграли резервы Красной армии, переброшенные с других фронтов. К примеру, 1-й Кавалерийский корпус генерала Павла Белова прибыл из-под Киева, а 316-я дивизия генерала Ивана Панфилова – из-под Ленинграда, где она участвовала во 2-й Синявинской операции Волховского фронта. Собственно говоря, блокаду прорвать тогда не удалось в том числе и потому, что пришлось срочно снимать часть войск и перебрасывать под столицу.
Резервы подходили и из тыла. Например, 32-я дивизия – с Дальнего Востока, она воевала еще против японцев у озера Хасан. Теперь она вступила в бой на знаменитом Бородинском поле. А 312-я стрелковая дивизия, сражавшаяся на Ильинском рубеже вместе с подольскими курсантами, прибыла из Средней Азии.
Отдавая свои жизни, защитники столицы задержали продвижение врага, тем не менее на ряде участков немцам все-таки удалось прорвать Можайскую линию обороны.
– А что происходило в это время в самой Москве?
– 15 октября, после того как стало известно о прорыве нашей обороны, Государственный комитет обороны издал постановление об эвакуации в город Куйбышев Совета народных комиссаров, Генерального штаба, военных академий и иностранных посольств. На следующий день в Москве началась паника, описанная во многих мемуарах, а также особенно ярко – в романе «Живые и мертвые» Константина Симонова. Он сам был свидетелем тех событий.
Позволю себе небольшую цитату: «Потом, когда все это осталось в прошлом и когда кто-нибудь в его присутствии с ядом и горечью заговаривал о 16 октября, Синцов упорно молчал: ему было невыносимо вспоминать Москву этого дня, как бывает невыносимо видеть дорогое тебе лицо, искаженное страхом... Десятки и сотни тысяч людей, спасаясь от немцев, поднялись и бросились в этот день вон из Москвы, залили ее улицы и площади сплошным потоком, несшимся к вокзалам и уходившим на восток шоссе... Люди, теряя друг друга, искали, не находили, ломились в запертые квартиры, отчаянно ждали на перекрестках, под остановившимися часами, кричали и плакали в водоворотах вокзальных площадей».
Поводом для паники было то, что приказ об эвакуации центральных учреждений был воспринят как подготовка к возможной сдаче города. В тот день с утра не заработал транспорт, не открылось метро, были закрыты магазины, а с улиц исчезла милиция (она занималась эвакуацией учреждений). Некоторые партийные и хозяйственные руководители бросились бежать из города. Известно, что в здании Центрального комитета партии на Старой площади непонятно по чьему распоряжению стали сжигать документы. Начались погромы складов и магазинов.
Возникало впечатление, что власть бежала, что в Москву вот-вот войдут немцы. На самом деле они были на расстоянии 160 километров от города...
Но уже к вечеру того же дня порядок в столице был восстановлен. Паника прекратилась после того, как по радио выступили председатель Моссовета Василий Пронин, а на следующий день – первый секретарь Московского горкома Александр Щербаков. Стало известно, что Сталин и Государственный комитет обороны покидать Москву не собираются. На улицы вернулась милиция, появились войсковые патрули. 20 октября в городе ввели осадное положение.
– Тем не менее в ноябре противник подошел к Москве почти вплотную...
– После прорыва Можайской линии обороны действительно был риск стремительного броска немецких войск к Москве, но помогла погода. 18 октября начался затяжной дождь, не прекращавшийся две недели. Командование группы армий «Центр» вынуждено было остановить наступление, поскольку подвозить боеприпасы и горючее стало невозможно. Кроме того, раскисли полевые аэродромы, и немецкие бомбардировщики не смогли выполнять свои задачи.
Ни в коем случае нельзя умалять героическое сопротивление советских войск под Москвой, но природный фактор тоже сыграл свою роль.
4 ноября ударили морозы, и на 15 ноября командование вермахта наметило второй этап наступления, задачей которого было обойти Москву с севера, со стороны Клина и Солнечногорска, и с юга – со стороны Каширы и Коломны. Танковые клинья врага должны были соединиться в районе Ногинска и таким образом перерезать все коммуникации. Немцы рассчитывали, что в этой ситуации советские войска начнут покидать Москву и город будет сдан без боя.
Командующий группой армий «Центр» спешил еще и потому, что к концу ноября половину авиации люфтваффе по указанию Гитлера надлежало перебазировать из-под Москвы на Средиземное море для поддержки итальянцев...
Весь ноябрь в Подмосковье шли ожесточенные бои. Именно тогда, отражая врага, 16 ноября у разъезда Дубосеково пали бойцы дивизии Панфилова. Было их точно 28 или нет – историки спорят до сих пор, но сомнений в совершенном ими подвиге нет и быть не может.
Максимальный пик немецкого наступления на Москву пришелся на начало декабря. Ближе всего к столице противник подошел на Истринском направлении, выйдя к Химкам. А от деревни Ленино, куда прорвался мотоциклетный батальон дивизии СС «Райх», действовавший в составе 4-й танковой группы, до центра столицы оставалось всего 17 км.
Но это были уже последние успехи: противник выдохся. Резервов у немцев больше не оставалось. А у Красной армии, наоборот, они были. Когда немцы форсировали канал Москва – Волга и образовался разрыв между двумя советскими армиями, здесь сразу же появились две новые армии, закрывшие собой брешь.
Именно подход резервов по всей линии обороны и позволил 5 декабря перейти в контрнаступление. Враг удара не ожидал, он полагал, что резервы русских кончились и осталось лишь немного нажать, чтобы Москва пала. О существовании подтянутых к столице резервных армий немцы даже не догадывались. Хотя по количественным показателям Красная армия и в начале декабря продолжала уступать противнику: 1 миллион 100 тысяч человек против 1 миллиона 700 тысяч, 774 танка против 1170.
– В мемуарах немецких военачальников нередко можно прочитать: мол, нам не хватило, условно говоря, одного батальона, чтобы переломить ситуацию в свою пользу...
– Да, им так казалось, но это был самообман. Действительность была совершенно иной. Спустя три дня после начала нашего наступления, 8 декабря 1941 года, Гитлер издал директиву о переходе вермахта к обороне на всем Восточном фронте – от Ленинграда до Ростова.
Между тем наступление Красной армии шло на всем центральном направлении, от Калинина до Тулы. Операции были локальными и хорошо продуманными. Ставилась задача ударить по слабому месту, перехватить коммуникации, заставить немцев отойти. И они действительно начали откатываться. Не случайно 16 декабря вышел знаменитый «стоп-приказ» Гитлера – держаться любой ценой. Но остановить отступление он уже не мог.
Начались отставки: 19 декабря – командующего сухопутных войск фон Браухича и командующего группой армий «Центр» фон Бока, затем – командовавших танковыми группами Гудериана и Гепнера. Причина одна и та же: они не могли удержать позиции.
Кстати, главным средством развития успеха Красной армии под Москвой были кавалерийские корпуса. Пожалуй, это было последнее массовое применение кавалерии в ходе Второй мировой войны.
Итоги и уроки. В ходе контрнаступления под Москвой немцы были отброшены на расстояние от 60 до 250 километров. Угроза захвата столицы была снята, однако весь 1942 год Генштаб Красной армии держал здесь сильную группировку, опасаясь повторения немецкого наступления, поскольку враг все-таки продолжал оставаться довольно близко.
Тем не менее возникло понимание, что немцев можно бить и одерживать над ними победы. Не случайно естественным продолжением битвы за Москву стали наступательные операции по всему фронту. Казалось, что еще одно усилие, и в войне наступит перелом. Увы, большой кровью окончились неоднократные попытки ликвидировать «ржевский выступ», своим острием нацеленный на Москву. В том числе и потому, что Красная армия не обладала тогда механизированными и танковыми корпусами, о чем уже говорилось выше, а немцы научились держать оборону.
Для вермахта же главным результатом поражения под Москвой стал срыв «блицкрига», что означало переход войны на востоке в затяжную фазу. Любые попытки – что прошлые, что сегодняшние – объяснить поражение немецких войск какими-то факторами, в том числе и погодными, только не действиями Красной армии и мужеством ее бойцов, объясняются лишь желанием оправдать собственное поражение и умалить значение нашей победы. Ничем иным. Ведь именно от стен Москвы начался долгий и трудный путь на Берлин.
Лучшие очерки собраны в книгах «Наследие. Избранное» том I и том II. Они продаются в книжных магазинах Петербурга, в редакции на ул. Марата, 25 и в нашем интернет-магазине.
Еще больше интересных очерков читайте на нашем канале в «Яндекс.Дзен».
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 220 (7057) от 24.11.2021 под заголовком «Враг не ждал удара».
Комментарии