Судьба Ленинграда. Как работала бригада Шабанова в войну
Последний мирный день 1941 года запомнился мне во всех подробностях. Утром в институте «Ленпроект» состоялась встреча с архитектором Д. Кричевским и конструктором Н. Дюбовым, которые проектировали дома, возводимые на Московском шоссе. Это был один из новых жилых кварталов города. Мы обсуждали оформление лицевых фасадов — хотелось, чтобы здания были не только удобны, но и красивы…
Доты, укрытия и щели из камней и бревен в три наката повсеместно соседствовали в блокадном Ленинграде с архитектурными шедеврами.../Репродукция М. ЕЛИСЕЕВОЙ
Из института я заскочил в спортмагазин, чтобы запастись крючками для намеченной на завтрашний выходной поездки в Кавголово, где мы с друзьями решили порыбачить. Потом отправился в Московский райком партии на лекцию о международном положении.
Лектор в общих чертах рассказал, что происходит в мире, обратив внимание слушателей на «застывшую войну», которая тогда велась между Англией и Германией, и бодро закончил свое выступление словами, что при соблюдении подписанного Германией и Советским Союзом договора о ненападении война исключается.
После лекции я вернулся домой, а поздним вечером поехал на стройку, где бригада Ивана Васильевича Шабанова, работая во вторую смену, вела кирпичную кладку третьего этажа строящегося на Московском шоссе семиэтажного дома. Прожекторы освещали рабочие места на лесах и вокруг здания, башенные краны поднимали контейнеры с кирпичом, ящики с раствором и пакеты железобетонных изделий… Все шло, как надо.
Фото автора
Невозможно было даже предположить, что через несколько часов все круто изменится. И молодые сильные парни пойдут в военкомат, чтобы отправиться на фронт. И всем, кто будет воевать или останется в блокированном городе, предстоит многое совершить и многое вынести, прежде чем одним дождаться победного салюта над Невой, а другим лечь в землю у Пулковских высот или на Пискаревском кладбище.
Когда строительство домов было остановлено, изрядно поредевшая бригада Шабанова перешла на монтаж железобетонных дотов. И, работая в Ломоносовском районе, буквально столкнулась с войной, несущей смерть и разрушения. На одной из высот под Русско-Высоцком во время возведения артиллерийского дота бригада попала под авиационный обстрел и потеряла сразу трех человек…
Город готовился к уличным боям, и «шабановцам» поручили строить оборонные объекты в Московском районе. Они возводили баррикады на перекрестках Сызранской улицы, Благодатного переулка (позже он стал частью одноименной улицы. — Ред.) и Московского шоссе. Работали под артиллерийскими обстрелами, которые фашисты вели из Стрельны и Красного Села. Причем иногда подолгу — 17 сентября снаряды рвались на протяжении 18 с половиной часов!
Внезапность артобстрелов держала ленинградцев в напряжении. При авиационных налетах население оповещали заранее, про артобстрел узнавали одновременно с взрывом снарядов. Возникла необходимость в укрытиях, способных защитить тех, кого артобстрел застал на улице. Этим тоже стала заниматься бригада Ивана Васильевича, перейдя на «казарменное положение» в подвале одного из домов. Строителей часто поднимали ночью на расчистку завалов, когда под разрушенными жилыми или промышленными зданиями находились люди…
Начался голод. Острый недостаток продовольствия усугублялся сильными морозами и отсутствием топлива. Было решено пустить на дрова деревянные постройки, которых в Старой и Новой Деревне, на Охте и в других районах было немало. Это дало городу сотни тысяч кубометров топлива.
Бригаде Шабанова удалось заготовить 800 кубометров. Работали, как все ленинградцы, но силы таяли. Лютый голод не щадил никого, и люди угасали на глазах. Смерть пробила в бригаде еще одну брешь: плотник Степан Андреевич Кротов присел отдохнуть и умер.
Работавшая в бригаде Нюра Ильина, молодая энергичная девушка, из фанеры сколотила гроб, снизу прикрепила два дверных наличника, которые стали полозьями, и с помощью своей напарницы повезла Степана Андреевича в его последний путь. Они шли через улицы, площади и набережные, засыпанные снегом и копотью. По сторонам стояли обугленные скелеты многоэтажных жилых зданий. Они шли мимо разобранных ими деревянных домов, от которых остались лишь трубы, похожие на кладбищенские надгробья…
Казалось, город мертв. Но он невидимо жил. Шел ремонт танков, производились пушки и снаряды. На Глинской улице работал собравший сирот детский дом — их, искалеченных, подбирали на улице или находили полуживых в квартирах разбомбленных домов. Им возвращали здоровье и самостоятельность. Главным девизом этого дома было: «Не пищать!». Его воспитанники рано стали взрослыми.
Когда женщины привезли гроб к месту захоронения, они увидели, что умерших опускают не в могилы, а в огромные котлованы, из которых взрывами выбросили тысячи кубометров мерзлой земли. Женщины хотели опустить гроб, но какой‑то мужчина закричал: «Вы что, бабоньки, делаете? Гроб разобрать, а покойника в общий штабель».
Нюра возмутилась: «Это наш плотник, дядя Степа, как можно? Мы гроб ему сколачивали!».
«Тут все равны — профессор, плотник и генерал», — ответил ей мужчина.
А когда вечером в подвале бригада собралась в тесный кружок и Нюра запела свою любимую песню: «Мама, не плачь по нам. Мы живы!», из сердца каждого из нас выплеснулось столько горестных чувств, что плакать было не стыдно…
В судьбе бригады Шабанова — судьба Ленинграда, судьба страны. В тяжелейшей из войн она выигрывала свои сражения. Но чем больше было побед, тем меньше становилось победителей. Когда приходишь на Пискаревское мемориальное кладбище и видишь тысячи могильных плит, далекое для многих ныне живущих слово «блокада» приобретает реальный смысл…
Материал опубликован в газете «Санкт-Петербургские ведомости» № 111 (7194) от 22.06.2022 под заголовком «Бригадная судьба».
Комментарии